Дорога на Аннапурну - Москвина Марина Львовна. Страница 2
Лёня специально его приобрел для непальского путешествия. Я слышала, как один продавец спросил другого: «Зачем этот тип купил такой красный рюкзак?» А второй ему ответил: «Зато он нигде не потеряется. Его будет видно с вертолета».
Затем: сухие супы, сухое пюре, чай, кофе, целебные травы, видеокамера, два фотоаппарата — один специальный, чтобы передать натуральный цвет неба, не засвеченного солнцем, второй — тяжеленный, с панорамным объективом — его всучил Лёне фотохудожник Валерий Силаев.
— Не с мыльницей же, — сказал он, — лететь в такие места на Земле!
Сидим — раздумываем, что берем, что не берем, ведь впереди сутки, и нам еще сто раз позвонит Наседкин и скажет, во сколько завтра встречаемся в Шереметьево. Поздний вечер, двенадцать — начало первого, мы собираемся ложиться спать.
Вдруг зазвонил телефон.
— Кто это — так поздно? — Лёня поднимает трубку.
Дальше я слышу, он говорит:
— Володя, ты шутишь?.. Так ведь сегодня двадцать второе, а ты говорил двадцать третьего ночью… Что «сутки с ночи начинаются не с дня»? Как — регистрация закончилась?!! Во сколько наш рейс? В час ноль пять?!!
Он кладет трубку, и мы с ним стоим окаменелые.
— Пять минут на сборы, — тихо говорит Лёня.
Как мы с ним кинемся! Как забегаем! Побросали все, что могли в рюкзаки без разбору! Напялили первое попавшееся, я влезла, босая, в кроссовки и почему-то бросилась чистить зубы, закрывшись в ванной. Лёня рвется, кричит:
— ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ???
А сам выкладывает из рюкзака штатив от камеры.
— Я штатив не возьму, — кричит. — Лишняя тяжесть!
— Ты с ума сошел! — кричу я. — Чем мы будем обороняться от обезьян?
— Где моя соломенная шапка, — кричит Лёня, — как у Редьярда Киплинга, когда он жил в Кумаоне???
Через семь минут наш сын Серёня втолкнул нас в лифт, а еще через полминуты мы бежали ночным двором под звездным небом Орехово-Борисова в дичайших клетчатых штанах и ярчайших куртках. Из кармана у Лёни выглядывал маленький человек Никодим, которого я сшила из мягких тряпочек, а Лёня мне позировал. Мои новые кроссовки сияли в темноте серебряными катафотами, а Лёнины соломенная шапка и красный рюкзак экстремального туриста будоражили воображение подростков, пивших пиво у подъезда.
Вдруг Лёня остановился и закричал:
— Стоп! Я должен вернуться!!!
— Что??? Что такое?
— Я забыл… КАРТУ НЕПАЛА!!!
— Ни шагу назад! — я кричу. — Там как-нибудь сориентируемся!
Выбегаем на шоссе. Берем машину. Лёня водителю:
— В Шереметьево! Скорей! У нас самолет в час ноль пять.
Водитель:
— Твой самолет, парень, уже улетел.
А Лёня:
— Гони, друг! Успеешь — договоримся.
Двадцать минут первого мы мчали из одного конца города в другой со скоростью сто тридцать километров в час. Дороги, к счастью, были свободны. За Кольцевой мы понеслись так, что нам казалось, мы не касаемся колесами асфальта. В час ноль три, почти не дыша, мы взбегали на второй этаж аэропорта Шереметьево. Навстречу нам выскакивает взъерошенный молодой человек в зелененьком клетчатом пиджаке из турагентства «Кайлас» и на ходу, протягивая наши билеты, бормочет:
— Бегите к таможне. Последний рейс. Все работники Аэрофлота уже ушли. Я попробую поискать кого-нибудь, кто вам выпишет посадочный талон.
Не понимая, какая нас ждет судьба, запыхавшиеся, возбужденные, мы проходим безлюдными полутемными лабиринтами и за стеклом видим сонную таможенницу.
— Скорее, скорее!.. — зовет ее Лёня. — Самолет еще не взлетел!
— Где ваш посадочный талон? — говорит она равнодушно.
— Вам его принесут, — обещает ей Лёня. — Пропустите нас. А то Володя Наседкин, мой лучший уральский друг, не позволит поднять в небо самолет.
Вдалеке мы видим, как отчаянно мечется по залу и рвется в закрытые двери клетчатый зелененький пиджак турагента из «Кайласа». Час пятнадцать. Время идет. И ясно, что наш самолет нас ждать не будет.
Лёня встал, навалился локтями на бортик и закрыл глаза.
Я говорю:
— Лёня! Радость моя! Не переживай, полное спокойствие.
А Лёня:
— Ну, ты же сама потом будешь говорить…
А я:
— Клянусь мамой, я ничего тебе не скажу. Ни слова упрека! Это божественное провидение.
— Выходит, что Бог меня не любит?.. — спросил Лёня, чуть не плача.
— Что ты такое говоришь??? — я отвечаю. — Как можно тебя не любить?!!
В пустынные лабиринты с наглухо замурованным от нас летным полем входит наш турагент. Он медленно идет к нам и уже на почтительном расстоянии начинает разводить руки в стороны.
В полутьме я вижу только разведенные кисти рук и еще раз понимаю, какой это гениальный красноречивый жест.
— Самолет взлетел, — произносит он совершенно излишнюю фразу.
В тот миг у Лёни родились эти поэтические строки, посвященные нашему спутнику и товарищу — тряпичному Никодиму:
Мы выходим на улицу, снова берем такси. Турагент едет с нами; конечно, он огорчен, но учтите, он говорит: все всегда происходит так, как и должно быть.
— Где вы это прочитали? — я угрюмо спрашиваю.
— У Саи Бабы, — он смеется. — Ведь мы на Индийский полуостров отправляем не только «челноков», туристов, но и паломников. Иной раз на одном рейсе летят буддисты, индуисты, кришнаиты, бабаджисты, последователи Саи Бабы… Так что мы тоже в курсе восточной философии.
Дальше он говорит:
— Билеты ваши пропали. Групповые билеты не обмениваются и не принимают обратно. У вас есть шанс догнать свою группу, если вы купите новые билеты — сначала до Индии, прилетите в Дели, а там как-нибудь достанете билет до Катманду. Так будет добираться второй Пономарев.
— Ну, передайте ему тогда, — говорит Лёня, — вот эти лекарства.
(Шабуров Саша в своих путевых заметках потом написал:
«Такая масштабная цель, как поездка в Гималаи, не каждому по плечу. Присоединившийся было к уральцам Лёня Тишков заявил:
— Экспедиции нужен врач!!! Я буду вашим доктором! Дайте мне сто долларов на медикаменты!.. — После чего ни Лёни, ни лекарств никто не видел, ибо самолет в Непал он проспал».)
— Не огорчайтесь, — сказал наш мудрый турагент, вышел из машины и растаял в ночи. А мы поехали дальше.
— Как съездили? Откуда возвращаетесь? — с любопытством стал спрашивать водитель.
Все окна темные. Только у нас горело окно.
— Я думал, вы все-таки успели, — сказал Серёня. — Самолет держали до часа двадцати пяти. Я следил по Интернету. Маленький такой нарисованный самолетик. «Москва-Катманду». Он стоял-стоял, потом раз! и улетел.
— Давай завтра пойдем гулять в Коломенское? — пробормотал Лёня, засыпая.
— Конечно, пойдем! — сказала я.
2 глава
О том, как мы все-таки полетели
Всю следующую неделю мы вяло позванивали в «Кайлас», они в свою очередь вяло размахивали нашими билетами перед носом у Аэрофлота, пытаясь хоть сколько-нибудь нам вернуть, хотя бы малюсенькую страховку. Все это было напрасно. И я попросила Лёню забрать у них авиабилеты. Мне захотелось вывесить их на стенке у нашего изголовья. Чтоб эти билеты напоминали нам о тех сказочных, неведомых далях, в которые мы могли бы попасть, но они отодвинулись, как горизонт, и остались недосягаемыми.