Острова пряностей - Северин Тим. Страница 32

Приближаясь к островам Банда

На рассвете следующего дня вдали на горизонте едва заметным пиком, окаймленным облачками, появились острова Банда. В полдень, когда мы подошли ближе, стало понятно, почему этот небольшой архипелаг называли сокровищем Моллукских островов.

Над ними возвышался величественный профиль действующего 600-метрового вулкана, вознесшегося к небу из самых глубин моря Банда. По мере приближения мы стали различать серебристые и белые облака, которые клубились с подветренной стороны вершины вулкана. Эти облака возникали в зонах турбулентности — там, где конус вулкана нарушал однородность воздушного потока, и за вершиной образовывались зоны с разной плотностью и скоростью движения воздуха, что и вызывало появление облаков, однако с некоторого отдаления казалось, что из вулкана под сильным давлением извергаются дым и пар и он вот-вот взорвется. Прямо перед нами был маленький, плоский, стоящий отдельно остров — Хатта.

По ту сторону восьмикилометрового пролива из моря поднималась горная гряда, крутые склоны которой до самого гребня были густо покрыты лесом и пальмовыми плантациями. Несколько в стороне и некотором отдалении от хребта — так, что возникало ощущение перспективы, — виднелся изумительный по своей красоте конус вулкана, темной громадой возвышающийся над окрестными горами. Мимо нас пролетали стаи олушей, беззвучно скользя на распростертых крыльях, на поверхности пролива Хатта резвилась стая из 20–30 дельфинов. Они выпрыгивали из воды, кувыркались в воздухе, выпускали фонтаны воды из дыхательных отверстий, их темные лоснящиеся тела сверкали на солнце. Весь окружающий вид мог бы быть достойной иллюстрацией для какого-нибудь произведения Жюля Верна; и местное название вулкана — Гунунг Апи, или Огненная гора, — по нашему мнению, подходило для него как нельзя лучше.

Дымящийся вулкан навел Альфреда Уоллеса, который по разным причинам трижды посещал остров, на размышления о том, насколько иначе по сравнению с большинством европейцев местные жители видят землю, где живут. По его словам, жители Европы считали почву под ногами чем-то твердым и основательным, что никогда не меняется, обитатели же Банда и других вулканических районов Индонезии жили в постоянном ожидании того, что земная поверхность может внезапно содрогнуться от землетрясения или взорвется вулкан, исторгая из своего чрева дождь из обжигающего пепла и испепеляющие все на пути потоки смертоносной лавы. «Практически каждый год здесь происходят землетрясения, и раз в несколько лет — очень сильные, которые разрушают жилые дома и выбрасывают целиком корабли из бухты на берег и даже на прилегающие улицы». Уоллес видел целые леса мертвых, но стоящих на корню деревьев, — результат последовавшего за землетрясением цунами: вышедшее из берегов море затопило лес, волны подмыли корни и деревья погибли от соленой морской воды.

Уоллесу не удалось собрать здесь сколько-нибудь значительную коллекцию животных или насекомых, поскольку земли Банда были в основном обработаны. Он побывал тут три раза просто потому, что Банда был в то время обычным портом захода для голландских колониальных пароходов, на которых Уоллес передвигался по более обжитым частям Индонезии. Единственным заслуживающим интереса видом, обнаруженным Уоллесом, был «яркий и очень красивый фруктовый голубь». Эта птица широко распространилась потому, что питалась небольшими круглыми плодами, размером и формой напоминавшими персики, которые однажды сделали Банда баснословно богатым.

Когда этот фрукт созревает, он раскрывается и становится видна искрящаяся малиновая волокнистая сеть, обволакивающая большое, блестящее коричневое ядро. Это мускатный орех, а волокнистый мешочек вокруг — его шелуха. Эти два вида специй — сам мускатный орех и его шелуха — настолько высоко ценились в начале XVII века, что голландцы прибегли к «этнической чистке», чтобы приобрести контроль над столь драгоценным товаром. В то время коренные банданезийцы были самой крупной торговой общиной в южной части Островов пряностей. Они единственные владели достаточно большими судами, чтобы напрямую плавать до азиатского материка; во главе банданезийского общества стояли оранг кайя (буквально — «богатые люди»), которые имели торговые отношения в том числе и со столь отдаленными землями, как Китай и Малайя. Голландцы решили положить этому конец, чтобы добиться монополии на торговлю специями и превратить Банда в принадлежащий только им источник мускатных орехов. Они спровоцировали оранг кайя и их подданных на вооруженное столкновение и затем жестоко истребили туземцев. Небольшие флотилии беженцев сумели укрыться на Кай-Бесаре и других островах, расположенных на безопасном расстоянии, но подавляющее большинство аборигенов Банда были расстреляны или схвачены в облавах и повешены. Некоторых торжественно обезглавили японские наемники. Из пятнадцати тысяч коренного банданезийского населения уцелели меньше шестисот человек. После этого голландцы завезли на Банда более сговорчивых людей для работы на плантациях мускатного ореха; они привозили рабов, наемных рабочих, даже каторжников, их доставляли как с других индонезийских островов, так и из более удаленных мест — Бирмы, Индии, Китая и Мозамбика.

Состав почвы и климат на Банда очень благоприятны для выращивания мускатных деревьев, а их размножение большей частью происходит естественным образом — с помощью тех самых «ярких и очень красивых фруктовых голубей», которых обнаружил Уоллес. Эти птицы обладали широко открывающимися клювами, поэтому они могли заглатывать плоды мускатного дерева целиком, при этом сердцевина плода, содержащая в себе ядро, то есть орех, проходила сквозь пищеварительный тракт птицы неповрежденной; таким образом, в птичьем помете сохранялось жизнеспособное зерно, из которого могло вырасти дерево. Обязанностями работников на плантациях была прополка посадок молодых деревьев от сорняков, уход за деревьями кенари, которые обеспечивали плантации жизненно необходимой тенью, а также сбор фруктов. Весьма выгодным обстоятельством был тот факт, что в условиях теплого экваториального климата мускатные деревья плодоносили круглый год. Всего за два столетия колониального правления в крошечном владении на острове Банда Голландия получила от производства специй миллиард гульденов. Прибыль от монопольного производства специй на острове Банда занимала столь значительное место в голландской внешней политике, что Голландия предложила Британии остров Манхэттен в обмен на отказ от притязаний на крошечный — едва лишь три километра длиной и полтора шириной — островок Рун в архипелаге Банда. Что еще более удивительно, на самом Руне мускатные деревья не росли. Голландцы выкорчевали их с целью сосредоточить все мировое производство мускатных орехов и шелухи на остальных островах Банда.

Набережная на острове Банда

Рабство в Голландской Индии существовало вплоть до 1862 года, поэтому Уоллес, вероятно, встречал рабов во время своего посещения Банда в конце 1850-х годов. Однако он ничего не писал об этом и даже, что весьма удивительно для социалиста и последователя Оуэна, с решительным одобрением отзывался о голландской системе монопольного производства отдельных видов сельскохозяйственной продукции, хотя и знал, что его мнение может вызвать бурю негодования в викторианской Англии. Он приводил доводы в пользу государственной монополии, считая, что для колонии это единственный способ остаться жизнеспособной. Метрополии приходится изыскивать огромные средства для покрытия расходов на колонизацию и обустройство новых земель, образование и «воздействие цивилизации» на непокорных местных жителей, и, если государство контролирует доходную монополию, эти расходы могут быть восполнены. Гораздо лучше, убеждал Уоллес, государству самому извлекать выгоду из местной экономики, чем допускать ее переход в руки частного капитала, который выжмет из местного населения все соки, но ничего не даст взамен. Единственным условием, которое предлагал Уоллес, было следующее: монополия должна существовать только на продукцию, не являющуюся жизненно важной для туземцев, то есть на ту, без которой они могут спокойно обойтись. И тут, естественно, мускатный орех представлялся идеальным товаром — это был скорее предмет роскоши, чем насущно необходимый сельскохозяйственный продукт.