Тайна племени голубых гор - Шапошникова Людмила Васильевна. Страница 11

— Мое племя и твое племя, — объяснил мне старик, — будут дружить. Это тебе подарок.

Так в Тарнадманде я открыла первую страницу в тода-советских отношениях.

Тайсинпуф из Квордониманда, высокая, стройная, симпатизировала мне с первых дней нашего знакомства. Она была добра. Как только я приходила в манд, она оказывалась рядом. Тайсинпуф просила меня рассказывать о моих родственниках. Я начинала с родителей и тут все шло хорошо. Потом я позорно путалась в двоюродных братьях и сестрах, в племянниках и в дядьях. Тайсинпуф ловила меня на неизбежных в этом случае противоречиях и неточностях и выговаривала:

— Иэх! Амма! Ты не знаешь своего рода!

С точки зрения тода только умственно неполноценный человек не знает своих предков до седьмого колена и живых родственников. Поэтому в ее глазах я была малоприспособленной к жизни. А о таких людях надо заботиться. Тайсинпуф считала своим долгом меня кормить. Если в семье был только кофе, большая его часть принадлежала мне. Рис и чамай постигала та же участь. Каждый раз, усаживая меня на глиняной суфе в своей хижине, Тайсинпуф заботливо накрывала мои плечи путукхули. Путукхули было только одно на всю семью, но она настаивала, чтобы я его забрала. У меня хватило сил и совести отказаться. Однажды Тайсинпуф пришла ко мне с небольшим узелочком, который она с загадочным видом извлекла из-под путукхули. В узелочке оказалось около двух фунтов высохшего печенья, что продают на базаре в Утакаманде. Печенье, как я выяснила, было куплено для меня на всю дневную выручку, полученную семьей от продажи молока. Мой решительный отказ не обидел Тайсинпуф. Она поняла, что в чем-то допустила ошибку. Через несколько дней она сообразила в чем. Я не была ни членом ее семьи, ни родственником, поэтому мне неудобно было принять такой богатый подарок. Тайсинпуф ругала себя, как она сразу не догадалась об этом. Но ошибку можно было исправить. И Тайсинпуф с энергией принялась за дело. Она заставила меня выучить всех ее родственников. Правда, экзаменом осталась недовольна. Тем не менее через несколько дней она обрадовала меня сообщением, что принимает меня в свою семью. С этого момента в любой час дня и ночи я могла найти приют в ее хижине.

Заботиться о слабых, стариках, одиноких, увечных и слабоумных — традиционная обязанность каждого тода. В Тавуткориманде я встретила слепого старика — Казана. Он сидел на камне около храма и, подняв лицо к солнцу, с рассеянной улыбкой слушал мир. Он поворачивал голову к джунглям, когда оттуда доносился подозрительный шорох. Узнав его, старик снова подставлял лицо солнцу. Он слушал, о чем говорят вокруг и узнавал шаги людей, буйволов и даже кошки, живущей в манде. Казан никогда не видел мира. Он родился слепым. Мои шаги ему были незнакомы, и тень легкой тревоги легла на лицо слепого. Я назвала себя, и старик, успокоившись, закивал головой:

— Мутикен говорил мне о тебе, амма.

Казан охотно рассказал о себе. Он из Минниманда, из рода Куетол. Теперь живет здесь. Его жена умерла несколько лет назад. У него есть сын и дочь.

— Почему же ты живешь в манде людей из рода Петол? — спросила я. — Где же твои сын и дочь?

Рассеянная улыбка опять появилась на лице слепого.

— Мне везде хорошо, — ответил он. — Я могу жить в любом манде. Меня кормят и обо мне заботятся. Мне нравится в Тавуткори. Слышишь? — Казан опять поднял лицо к солнцу. — Шумят деревья в джунглях, разговаривают птицы, у каждой свой голос. Они о чем-то спорят. Слышишь? А вот идет маленькая Пандерпуф.

И действительно, из-за крайней хижины появилась серьезная и упитанная Пандерпуф. Она остановилась чуть поодаль, с опаской взирая на меня.

— Иди сюда! — позвал ее слепой.

Но Пандерпуф снова спряталась за хижиной.

— Убежала. — И снова стал слушать джунгли…

Одинокий Сириоф тоже желанный гость в любом манде. С ним делятся всем, что имеют. О столетнем Кулумуки из Квордониманда, сын которого куда-то исчез, неустанно заботятся все его соседи. Кулумуки уже давно не встает с глиняной суфы в своей одинокой хижине. Но каждый раз кто-нибудь разводит его очаг и ставит перед стариком еду.

Чем беспомощнее человек, тем большую заботу о нем проявят в племени. И никто не будет считаться с тем, член ли он его семьи, живет ли он в его манде, принадлежит ли к его роду. Брошенных на произвол судьбы в племени нет.

Да, если человек добр, он добр ко всем. Попросите о чем-нибудь Нельдоди. Принести, например, дикого меда из леса, проводить вас в дальний манд, рассказывать целый день легенды — он никогда не откажет. Соплеменник всегда найдет приют в его хижине, Нельдоди разделит последнюю еду с незнакомым человеком.

В любом племени есть не только добрые и отзывчивые, но есть и злые, грубые, дерзкие. Тода в этом отношении не исключение. И тогда эти неприятные качества проявляются в человеке тоже во всей их монументальности. Увидев такого человека, вы скажете: «Он злодей». До того, как он совершит какой-либо поступок, вы определите его характер по его лицу и глазам. Таков Сингарш из Муллиманда. Откровенно говоря, он мало похож на тода. Волосы коротко подрезаны и перехвачены полосатым шарфом, над верхней губой фатовские усики. В его глазах нет и сотой доли того дружелюбия, которое свойственно большинству его соплеменников. Злобный настороженный взгляд и резкие движения. Сингарш никогда не обращается прямо к интересующему его человеку. Он начинает громко и бесцеремонно расспрашивать о нем других. Эта грубость и бесцеремонность задевает стариков манда.

— Ты видела Сингарша? — однажды спросил меня Матцод.

— Видела.

— Он грубый и злой парень. Даже его родственники не хотят иметь с ним дело.

Когда Сингарш появляется на племенном совете, возникает ссора. Сингарш обязательно кого-нибудь оскорбит. А вот Тиликен подозрителен. Его небольшие глубоко посаженные глаза с недоверием останавливаются на любом человеке. Если Тиликена попросят что-нибудь сделать, он спросит: «Зачем? Кому это нужно?» Вопрос «Кому это нужно?» постоянно мучит его.

Как-то он мне сказал:

— Все чего-то хотят от меня. А зачем это им нужно? Я знаю, все люди себе на уме. Говорят одно, а думают другое. Вот ты щелкаешь этим, — он кивнул на фотоаппарат, — а зачем? Хочешь объяснить, да? Но ты скажешь одно, а подумаешь другое, — и уставился на меня своими исподлобья смотрящими глазами. Тиликен замучил подозрительностью весь свой род.

— Ты был на базаре? — останавливает он очередную жертву.

— Был, вот купил рис.

— А где деньги взял? — продолжает допрос Тиликен. Ему отвечают. Тиликен не верит и требует доказательств. Доказательствам не верит тоже. Наконец, измученный допрашиваемый безнадежно машет рукой и отходит от Тиликена. А тот стоит в размышлении и недобро смотрит вслед удаляющемуся.

— Ты выгнал буйволиц на пастбище? — снова начинается допрос. — Ты был в гостях в соседнем манде?

Завидев Тиликена тода стараются обойти его стороной. Поэтому у него нет друзей. Есть только собутыльники — кули соседних плантаций. Среди тода встречаются разные характеры. Но если определять характер племени в целом, можно сказать — племя доброе.

Эмоции тода также отличаются своей цельностью. Если тода рад, этому нет предела и границ. Он весь светится этой радостью. Веселье тода отличается детской непосредственностью. Они так искренне смеются, что, еще не зная в чем дело, тоже начинаешь смеяться. Они быстро, как дети, переходят от радости к печали, от печали к отчаянию. И это отчаяние не имеет границ. Оно заставляет плакать взрослого сильного мужчину и делает больной женщину. От радости больной может выздороветь, а от печали здоровый может умереть.

Примитивные условия существования формируют психологию тода. Последняя в свою очередь определяет бытующие в племени понятия. Например, собственность. В мире, находящемся рядом с миром тода, собственность — это прежде всего «мое». Человек стремится всеми средствами увеличить эту собственность. Ибо это дает ему преимущество перед другими. И не только преимущество. Владелец обширной собственности может заставить других, у которых ее нет, работать на себя. Чужой труд беспредельно может увеличить собственность и дать человеку власть над другими. Но тода еще не научились возводить собственность в ранг абсолютного «мое» и с ее помощью заставлять соплеменников работать на себя. Чем владеет тода? У него может быть дом, домашняя утварь, одежда, буйволы. Клочок картофельного поля, на которое тода имеет сомнительные права, вряд ли можно назвать его собственностью. Если у крестьянина в долине двадцать буйволов, он будет стараться увеличить свое стадо, даже если это придется сделать за счет несчастья другого. Тода этого делать не станет. Двадцати буйволов ему достаточно, чтобы прокормить семью. Но часто бывает, что у тода мало буйволов или их нет. Но какими-то судьбами у него появилась возможность купить буйвола. В таком случае люди долины идут друг к другу и покупают. Тода не пойдет к тода. Вести взаимные расчеты в племени — значит унизить себя и другого. Поэтому тода отправляется к бадага. Он просит бадага узнать, продаст ли такой-то тода ему буйвола или нет. Если получено согласие, бадага берет на себя функции посредника. Никто при сделке не торгуется.