Луна и радуга - Рафси Дик. Страница 36

— Они решили, что ты из Индии. Им и в голову не могло прийти, что какой-то «паршивый местный темнокожий» может остановиться в таком месте, — сказал он.

В Канберре мы провели всего несколько дней, поскольку Варренби надо было возвращаться на работу Он летал на авиалинии «Фоккер Френдшип». В Кэрнсе я продал многие свои рисунки на коре в магазин «Рок шоп». Владелица его, миссис Симпсон, предоставила мне квартиру. Теперь можно было вплотную взяться за работу и приготовиться к туристскому сезону. Кору мне присылали с Морнингтона.

В июне на две недели приехал Фрэнк Вулстон, чтобы провести двухнедельные исследования в дождевых лесах. Он взял у Варренби «лендровер» и палатку, а я поехал с ним в качестве переводчика, чтобы помочь беседовать со стариками. Я захватил с собой много коры и охры для своих картин.

Погода была очень плохая. Дул сильный юго-восточный ветер, и почти каждый день вплоть до нашего отъезда шел дождь. Я впервые был в дождевых лесах, и мне там очень не понравилось. Все время было такое ощущение, что эта мрачная, темная сочащаяся водой зелень вот-вот поглотит тебя. Наткнувшись на какое-то дерево с колючками, я повредил руки и еще несколько недель спустя чувствовал боль. Больше меня туда не заманишь.

Фрэнк с большим увлечением собирал у людей, выращивающих сахарный тростник, разные старые каменные орудия. Он разыскал стариков, которые умели делать старинные корзины и тростниковые ловушки для рыбы. Они-то и рассказывали ему народные предания. Кроме того, Фрэнк твердо решил взобраться на Бартл-Фрир, высочайшую гору Квинсленда, поднявшуюся на пять тысяч футов над уровнем моря. Крутые склоны ее были покрыты густым дождевым лесом. Фрэнк познакомился с золотоискателем. Тот разрабатывал небольшую жилу на склоне Бартл-Фрир и обещал показать тропу через дождевой лес. И я потащился с ними тоже.

Прихватив с собой еды на день, мы отправились в путь рано утром. По словам золотоискателя, к вечеру мы должны вернуться назад. Шел дождь, однако Фрэнк надеялся, что к тому времени, когда мы доберемся до вершины, небо прояснится и можно будет сфотографировать окружающую местность. Привыкнув к пронизывающей сырости, мы шли сначала довольно легко. Потом двигаться стало все труднее. Туман не рассеивался, дождь шел не переставая, во многих местах подъем был такой крутой и скользкий, что мы с трудом карабкались по склону.

Присев отдохнуть на заплесневелую корягу, я решил вылить из ботинок воду. В них оказалась кровь. Все дело было в пиявках, которые, напившись моей крови, отвалились и попали мне в ботинки. Действительно, у моих ног лежали свернувшиеся колечком маленькие черные пиявки, готовые в любой момент снова впиться в чье-либо тело.

Дождь все не прекращался. В полдень, когда мы были уже почти на вершине горы, я вдруг почувствовал, что не могу смотреть — левый глаз закрылся. Я попросил Фрэнка взглянуть, в чем дело. Оказалось, что под веко забралась пиявка. С трудом мы вывернули веко и прижгли пиявку горячей спичкой. Она тотчас же отпала. Вскоре усталые, промокшие, все в крови, мы добрались, наконец, до вершины и повалились на влажные стволы огромных упавших деревьев. Окрестность отсюда просматривалась всего на тридцать ярдов, не более. Все было закрыто лесом, пеленой дождя и туманом.

Мы перекусили и немного отдохнули. Потом, спотыкаясь и падая, буквально скатились с горы. Это отняло у нас всего лишь два часа. Не думаю, что мы с Фрэнком еще раз решимся совершить восхождение на эту гору. После сырых мрачных дождевых лесов я с особым удовольствием вернулся к живописи.

На август Варренби планировал большую экспедицию на полуостров Кейп-Йорк. Он собирался исследовать верховья Ханн и другие районы. В Лоре лавочник Боуи Костелло рассказал Варренби о каких-то росписях, которые он видел, когда работал пастухом в окрестностях реки Ханн. Еще тогда ему пришло в голову, что, должно быть, аборигены пользовались необычными красками, потому что они как бы сливались с камнем. Варренби сказал, что это больше похоже на гравировку по камню, покрытую красками. Если так, то это очень важно, ибо крашеную гравировку по камню в Австралии еще не находили, хотя она известна в других странах.

Район, где Боун видел росписи, был расположен довольно далеко от ранчо Кулбэрра. Дороги туда не было, и он считал, что «лендровер» там не пройдет. Однако мы знали, что старый Уилли Лонг когда-то в молодости охотился в тех краях. Решили найти его и взять проводником. Варренби слышал, что Уилли сейчас находится в Куктауне. Мы сели в «лендровер» и отправились за ним.

Уилли жил в семье Джо Масгрэйва в поселке аборигенов, в одной из тесно прижавшихся друг к другу лачуг на окраине города. Джо Масгрэйв перебрался сюда из Лоры, поближе к куктаунской больнице, где он лечил язвы на ногах. Джо рассказал, что он тоже пас стада в верховьях реки Ханн, точно знает, где находятся пещеры, и предложил показать нам дорогу. Он уверял, что на «лендровере» проехать туда можно.

Мы с трудом разместили свой багаж в машине, ведь нас было четверо, к тому же мы прихватили с собой много оборудования для лагеря. Поэтому мы разбили по пути следования базовый лагерь и оставили там большую часть груза, взяв с собой лишь спальные мешки и недельный запас продовольствия.

Уилли хотел запастись еще и бутылкой рома. В поселке мы подъехали к трактиру. В законы об аборигенах уже были внесены изменения — нам разрешалось употреблять алкогольные напитки, но только не на территории миссий и не в наших селениях. Однако в трактире местных жителей по-прежнему не обслуживали. Зная об этом, Варренби сам пошел в трактир за ромом, мы же остались ждать его под манговыми деревьями. Джо Масгрэйв ужасно сердился. Почему он не может купить себе холодного пива? Ведь он столько лет проработал старшим загонщиком и, уж конечно, имеет право выпить кружку, если захочет. По дороге на Авер мы еще долго обсуждали этот вопрос.

Варренби рассказал о своем разговоре с содержательницей трактира миссис Уоткинс. На его вопрос, почему она не обслуживает аборигенов, она заявила, что не может взять на себя такую ответственность, так как аборигены, по ее мнению, не умеют обращаться с алкогольными напитками. Она опасалась, что если им дать возможность покупать спиртные напитки когда вздумается, то они могут пристраститься к ним и это будет бедствием для их семей. Варренби считал, что запрет на спиртное для аборигенов отменили безусловно правильно, но предварительно надо было в селениях и, в миссиях открыть пивные, где аборигены приучались бы под контролем к умеренному употреблению пива.

Мы приехали на ранчо Кулбэрра. Однако ни Майлза Костелло, ни его жены дома не застали. Они уехали на пастбища. Старый абориген-загонщик Томми Доубой, оставшийся присматривать за хозяйством, заверил нас, что Костелло вернутся лишь через неделю. Он рассказал, как найти дорогу, которая ведет в пещеры. Мы двигались по ней миль десять. Тут она поворачивала на север вдоль ручья Уангоу. Пещеры находились к юго-западу за ручьем, милях в двадцати по прямой, но на «лендровере» нам надо было преодолеть все сорок. Варренби ручей не понравился: воды в нем почти не было, но берега у него высокие и песчаные. Переправиться через ручей оказалось несложно, но широкая полоса глубоких песков на восточной стороне сильно затрудняла дорогу назад. Однако Варренби все-таки решил перебраться на другую сторону. Мы втроем перешли ручей вброд. Варренби провел ревущую машину по глубокому песку. Она с шумом врезалась в воду. Варренби чуть-чуть свернул в сторону, чтобы подняться на берег под углом. Мы подбежали сзади и вытолкнули машину на твердую почву.

Уилли и Джо сидели впереди и показывали дорогу. Машина медленно двигалась сквозь заросли бумажных и хинных деревьев. Мы то и дело останавливались в поисках переправы через маленькие ручьи, впадавшие в Ханн. Уже в сумерках, прокладывая себе путь топорами и лопатами, мы оказались у ручья Бычий. Переправились через него и устроили привал среди огромных бумажных деревьев.