Перу: от инков до наших дней - Гавриков Юрий Павлович. Страница 3

Вокруг высокогорного озера Титикака — огромного внутреннего моря — издавна селились индейские племена. В силу какой-то, пока мало выясненной, причины одно из этих, видимо кечуанских, племен, оставив насиженные места, двинулось на северо-запад, в долину реки Урубамба и обосновалось там. С удивлением наблюдали местные жители, как новоявленные хозяева втыкали золотой шест в землю, проверяя готовность почвы к севу, как добавляли какое-то белое вещество (поваренную соль) в корм скоту, как ловко расплачивались пригоршнями стручков перца, покупая товары.

Приблизительно через 100 лет в верхнем течении реки Урубамбы пришельцы основали город, который позднее стал столицей инкского государства. Индейцы называли его Хосхо, что на языке кечуа означало «пуп» или «центр» (в данном случае — земли). Испанские завоеватели, не утруждавшие себя изучением языков индейцев, переиначили это слово в Куско. С тех пор город так и зовется.

Известно много легенд об основании Куско. В одной из них рассказывается о том, как предводитель появившихся в этих краях новых обитателей — Манко Капак, ставший первым Инкой (верховным правителем; умер приблизительно в 1150 г. н. э.), выпустил из пращи четыре камня в четырех направлениях, чтобы построить город на такой территории, какую смогут защитить его воины.

Нужно сказать, что сначала у переселенцев были лишь отряды, охранявшие от местных племен источники пресной воды. Позднее в связи с необходимостью держать покоренные народы в повиновении на их основе возникла армия, насчитывавшая около 50 тыс. воинов.

Постепенно рос и укреплялся Куско. Неподалеку от него на отвесной скале поднялась всемирно известная крепость Мачу-Пикчу [13]. Вместе с ростом города усиливалось и социальное расслоение населения. Между прочим центр разрешалось заселять только знати. Подданные ютились на окраине.

Со временем Куско превратился в уникальный ансамбль храмов, посвященных божествам, которым поклонялись язычники-индейцы. Наиболее величественным сооружением был Храм Солнца, доступ в него разрешался лишь правителю — Сапа Инке (Единственному Инке) [14]. С этим чудом зодчества, залы которого украшали листовое золото и драгоценные камни, мог соперничать только Храм Луны супруги Сапа Инки. Между храмами находилась внутренняя площадь — Интипампа («солнечное поле»), на которой можно было созерцать сделанных из золота и серебра [15] зверей, птиц, насекомых, «посадки» маиса и других культур. В Храме Солнца помещался огромных размеров золотой диск, инкрустированный изумрудами, — олицетворение Инти, солнечного божества.

Здания инкские зодчие возводили из тщательно подогнанных друг к другу каменных глыб, между которыми не проходит даже лезвие бритвы. Купальни, водоемы, водостоки и пр. зачастую вырубали прямо в скалах.

Великолепие Куско призвано было олицетворять величие и могущество Сапа Инки, мощь государства, границы которого из года в год расширялись. Особого могущества «империя» достигает при девятом по счету инкском правителе — Пачакутеке (1438–1471). Она теперь называется Тауантинсуйю, что на языке кечуа означает «четыре соединенные между собой страны света». Это грандиозное государственное образование доколумбовой Америки, протянувшееся с севера на юг на 5 тыс. км и насчитывавшее около 10–15 млн. человек [16], перед испанским нашествием занимало значительную часть территории нынешних Боливии, Чили, Аргентины, южные районы Колумбии, Перу и Эквадор. В его пределах проживало около 100 индейских народностей и племен, в отношении которых господствующим племенем [17] проводилась политика ассимиляции, прежде всего в культурно-языковом отношении.

Подчиняя другие народности, инкская «империя» формально сохраняла общины покоренных индейцев, но обрекала их на жалкое существование. Советский исследователь В. А. Кузьмищев пишет: «В Тауантинсуйю действительно не было рабства в обычном понимании этого исторического явления, т. е. индивидуального рабства: в положении коллективного раба оказалась сама родовая община» [18]. Члены общины, несшие различного рода трудовые повинности в пользу завоевателей, не получали за это никакого вознаграждения. Они бесплатно возводили дворцы, оборонительные сооружения и мосты, прокладывали дороги, выполняли роль тягловой силы, перетаскивая гигантские каменные монолиты за несколько тысяч (!) километров.

Жители тех районов, которые оказывали серьезное сопротивление, попадали в полную собственность представителей знати или самого Сапа Инки. Они превращались в «янаконов». Их насчитывалось несколько десятков тысяч человек (точная цифра пока не установлена). Практиковалось одаривание «янаконами».

По-видимому, инкское общество либо находилось на ранней ступени рабовладельческого строя, либо переживало переходный период от первобытнообщинного строя к рабовладельческому.

В административном отношении Тауантинсуйю делилось на четыре провинции. Во главе каждой стоял наиболее преданный императору родственник. Время от времени все четверо собирались на высший совет (апукана). Помимо них, Сапа Инка назначал в провинции своего рода инспекторов (тукурикук, т. е. «тех, кто все видит»), которые, разъезжая по государству, не только беседовали с имперскими чиновниками, но и выслушивали просьбы и жалобы населения, о чем затем докладывали своему повелителю. Главному тукурикуку подчинялись «наблюдатели», закрепленные за группами жителей в 40 тыс., 10 тыс. и т. д. человек. Император всегда знал, чем «дышат» его подданные.

В правящую верхушку входили и местные вожди (кураки), признавшие власть Сапа Инки и служившие ему верой и правдой. Что касается остальных инков, то они подразделялись на инков «по крови» — потомков первого инкского предводителя Манко Капака и на инков «по привилегии». Последние получали такой титул за верную службу. Им разрешалось, равно как и аристократам по происхождению, носить в ушах массивные серьги-подвески из золота. Это приводило к заметной деформации ушных раковин, и испанские конкистадоры безошибочно находили впоследствии местных патрициев, которых они называли орехонес («ушастые»).

На вершине иерархической лестницы стоял сам Сапа Инка, в чьих руках сосредоточивалась вся законодательная, исполнительная, судебная и военная власть. Он был хозяином имущества, в том числе и земли, своих подданных. Даже жену общинник-крестьянин получал как великий дар самого «императора». В известной степени последний считался с мнением жрецов, однако жречество представляло собой касту, достаточно преданную Сапа Инке и заинтересованную в его сильной власти.

Члены семьи Сапа Инки могли вступать в брак только между собой, дабы «не осквернять род», берущий свое начало от бога. Инка имел гарем из так называемых аклакуна (избранниц, или женщин-рабынь). В знак особой милости он мог пожаловать любому жителю, помимо жены, еще одну или несколько женщин, которые, в отличие от законной жены, никакими правами не пользовались. После смерти хозяина иногда некоторые из «дополнительных» жен приносились ему в жертву для прислуживания в загробном мире.

Семье в Тауантинсуйю придавалось большое значение: считалось, что человек приобретает в семье, этом миниатюрном государстве, навыки управления. Семейные пары подбирались при участии властей, хотя и не без согласия родителей. Возрастной ценз для невесты устанавливался в 18 лет, а для жениха — 24 года, дабы супружество не превращалось из серьезного дела в баловство.