История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль. Страница 81

Совершив прогулку по острову и побывав в хижинах, напоминавших по форме ульи, офицеры и естествоиспытатели собирались вернуться на корабли.

«Подойдя к месту высадки, — рассказывается в отчете, — мы застали там свыше семисот туземцев, сбежавшихся со всех сторон. За свои товары они просили у нас ткани и железо; вскоре мы убедились, что некоторые из островитян были весьма наглыми ворами.

Из числа разнообразных проделок я упомяну о той, какую сыграли со мной два плута. Один из них предложил мне купить мешочек с овальными камнями, который он носил у пояса. Он тотчас же отвязал его и сделал вид, словно одной рукой передает его мне, а другую протянул, чтобы получить условленную плату. В то же мгновение второй дикарь, стоявший сзади, испустил громкий крик, заставивший меня обернуться в его сторону, а плут немедленно убежал со своим мешочком и полученными в уплату за него предметами, пытаясь скрыться в толпе. Мы не захотели его наказывать, хотя у многих из нас были при себе ружья. Приходилось, однако, опасаться, как бы такую мягкость туземцы не сочли за проявление слабости и не стали бы еще нахальнее. Случившееся вскоре событие, казалось, подтвердило наши опасения.

Некоторые туземцы так обнаглели, что принялись бросать камнями в офицера, находившегося от нас не больше чем в двухстах шагах. Нам все же не хотелось принимать строгие меры, так как рассказы Форстера настроили нас по отношению к новокаледонцам очень благожелательно, и понадобилось еще несколько фактов для того, чтобы мы изменили свое мнение о мягкости их характера. Вскоре, однако, мы получили неопровержимые доказательства их жестокости.

Один из них, держа в руках недавно зажаренную кость и пожирая еще сохранившиеся на ней остатки мяса, подошел к гражданину Пирону и предложил ему разделить с ним трапезу; тот, думая, что дикарь угощает его мясом какого-то четвероногого, взял кость, покрытую лишь сухожилиями; когда он показал ее мне, я признал в ней тазобедренную кость ребенка четырнадцати — пятнадцати лет. Окружавшие нас туземцы продемонстрировали на стоявшем среди них мальчике место, где находится такая кость; они без всякого смущения признались, что мясо с кости съедено несколькими островитянами, и дали нам понять, что это для них очень лакомое блюдо…

Большинство участников экспедиции, оставшихся на кораблях, отказывалось верить нашему рассказу о варварских наклонностям новокаледонцев, не представляя себе, чтобы люди, описанные капитаном Куком и Форстером в таком благоприятном свете, предавались столь ужасному пороку. Но даже самых недоверчивых удалось без труда убедить. Я принес уже обглоданную кость, которую наш старший хирург признал частью детского скелета, и дал ее двум туземцам, оказавшимся на борту; немедленно один из этих людоедов с жадностью схватил кость и впился зубами в еще сохранившиеся сухожилия и хрящи; потом я передал кость его товарищу, который тоже нашел, что поглодать на ней».

Явившиеся на корабли туземцы украли много вещей и вели себя очень нахально; пришлось их прогнать. На следующий день, съехав на берег, французы застали дикарей за едой. Те немедленно предложили морякам только что зажаренное мясо, оказавшееся человеческим.

Несколько островитян даже подошли к французам и «принялись ощупывать у них самые мускулистые части ног и рук; при этом они с восхищением и даже алчностью произносили слово „карапек". Их поведение не могло не внушить нам некоторой тревоги».

Кое-кто из офицеров подвергся нападениям, и их самым наглым образом обокрали. Относительно намерений туземцев не оставалось никаких сомнений; вскоре они даже попытались отнять топоры у нескольких матросов, высадившихся на берег для заготовки дров; и, чтобы их прогнать, пришлось пустить в ход ружья.

Стычки повторялись неоднократно и всегда заканчивались бегством туземцев; среди них имелось уже много убитых и раненых. Безуспешность попыток не останавливала островитян, и они возобновляли нападения всякий раз, как им представлялся, по их мнению, благоприятный случай.

Лабийярдьер рассказывает о факте, не раз наблюдавшемся впоследствии, но долгое время считавшемся невероятным. Он увидел, как туземцы ели тальк, который «заглушал чувство голода, наполняя желудок… Хотя это вещество не содержит в себе ничего питательного, оно все же приносит большую пользу новокаледонцам; по всей вероятности, им часто приходится подолгу оставаться без пищи, так как они уделяют очень мало внимания обработке земли, к тому же крайне бесплодной… Трудно поверить, чтобы людоеды были вынуждены прибегать к подобному средству, когда их донимает голод».

Во время стоянки в Новой Каледонии мореплаватели не собрали никаких сведений о Лаперузе. Между тем предание, слышанное Жюлем Гарнье, утверждает, что через некоторое время после посещения Кука два больших корабля подошли к северной оконечности острова Пен и шлюпки с какими-то моряками пристали к берегу.

«Когда прошел первый страх, — пишет Жюль Гарнье в статье, напечатанной в „Бюллетене Географического общества" за ноябрь 1869 года, — местные жители приблизились к чужестранцам и побратались с ними. Сначала они пришли в изумление от увиденных богатств; затем жадность толкнула их на то, чтобы попытаться силой воспрепятствовать отплытию наших моряков. Но те, открыв ружейный огонь и уложив несколько туземцев на месте, охладили их пыл. После столь враждебного приема оба корабля ушли в сторону большого острова, предварительно дав выстрел из пушки, принятый жителями за раскат грома».

Очень странно, что д'Антркасто, вступавший в сношения с жителями острова Пен, ничего не слышал об этих событиях. Остров не слишком обширный, население его никогда не было многочисленным. Очевидно, туземцы считали необходимым хранить в тайне свою встречу с Лаперузом.

Если бы во время плавания вдоль кораллового барьера, защищающего от набегов океана западный берег Новой Каледонии, д'Антркасто сумел найти один из имеющихся в нем многочисленных проходов, то он еще там обнаружил бы следы пребывания Лаперуза, мореплавателя добросовестного и смелого, соперника Кука, несомненно высаживавшегося в нескольких пунктах этого побережья. Какой-то китобой, об отчете которого упоминает Риенци, утверждал, будто он видел в руках новокаледонцев медали и крест Святого Людовика, принадлежавшие участникам французской экспедиции.

Жюль Гарнье во время путешествия из Нумеи в Каналу видел в марте 1865 года у одного из сопровождавших его туземцев «старую ржавую шпагу, узкую, как шпаги XVIII века, с изображением лилий на эфесе». От ее владельца удалось лишь узнать, что она у него очень давно.

Трудно предположить, чтобы кто-нибудь из участников экспедиции подарил дикарям шпагу и тем более крест Святого Людовика. Несомненно, какой-то офицер был убит на берегу, и эти предметы попали в руки туземцев.

В пользу такой гипотезы говорит и то, что она согласуется с приводимым Гарнье объяснением резких противоречий между описаниями характера новокаледонцев, сделанными Куком и д'Антркасто. По мнению первого, туземцы обладают всеми достоинствами: они добры, прямодушны, кротки; второй находит лишь недостатки: воры, предатели, людоеды.

Какие-то необычайные события, как полагает Гарнье, должны были вызвать перемену в поведении туземцев за промежуток, протекший между этими двумя посещениями. Не произошло ли какой-нибудь стычки? Не пришлось ли европейцам прибегнуть к оружию? Не уничтожили ли они плантаций, не сожгли ли хижин? Не следует ли приписать враждебный прием, оказанный д'Антркасто, какому-либо событию в этом роде?

Лабийярдьер, описывая экскурсию, совершенную им в горы, служащие водоразделом в северной части Новой Каледонии, с вершины которых с обеих сторон видно море, говорит:

«Теперь нас сопровождали только три туземца, без сомнения видевшие нас год тому назад, когда мы шли вдоль западного берега острова, так как, расставаясь с нами, они рассказали о двух кораблях, замеченных ими в той стороне».

Лабийярдьер совершил ошибку, не расспросив островитян более подробно. Были это в самом деле корабли д'Антркасто, а не Лаперуза? Произошло ли это действительно «год тому назад»?