История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Верн Жюль Габриэль. Страница 65

«Наконечники стрел, — сообщает Гемар, — были изготовлены из твердого дерева, из кости и даже из железа. Стрелы, расположенные веером, были заткнуты с левой стороны за пояс, на котором висели сабля или крис воина. У большей части туземцев на правом бедре и у пояса висела связка листьев веерной пальмы, имевших прорези, через которые пропускались полосы тех же листьев, окрашенные либо в красный, либо в черный цвет. Непрерывное громкое шуршание, создаваемое движениями тех, кто носил этот забавный наряд, усиливавшееся при соприкосновении с латами и щитом, звон маленьких бубенчиков, также являвшихся необходимой принадлежностью военной экипировки, — все это производило такой шум, что мы не могли удержаться от смеха. Ничуть не обидевшись на это, омбайцы не замедлили последовать нашему примеру. Араго [584] проделал перед ними нескольк фокусов, которые привели их в большое изумление. Наконец мы зашагали прямо к деревне Битука, расположенной на небольшой возвышенности. Проходя мимо одной из хижин, я заметил десятка два человеческих челюстей, подвешенных к своду, и выразил желание приобрести несколько штук, предложив в обмен за них самые ценные из имевшихся у меня вещиц. Но мне ответили: "Пелами" (священно). Эти кости, вероятно, представляли собой трофеи, служившие для увековечения памяти о победах над врагами!»

Прогулка представляла тем больше интереса, что прежде остров Омбай посещался европейцами очень редко. К тому же экипажи нескольких судов, пристававших к нему, жаловались на плохой прием, оказанный им населявшими остров воинственными и свирепыми туземцами, из которых некоторые занимались даже людоедством.

Так, в 1802 году шлюпка с корабля «Роза» была задержана и экипаж ее захвачен в плен. Десятью годами позже капитан «Инахо», сошедший один на берег, был ранен стрелами. Наконец, в 1817 году английский фрегат послал к острову шлюпку для заготовки дров; в результате стычки с туземцами все люди из этой шлюпки были убиты и съедены. На следующий день на поиски пропавших моряков отправили вооруженный баркас, обнаруживший лишь окровавленные трупы и остатки разбитой на куски шлюпки.

Осведомленные обо всех этих событиях, французские путешественники могли только радоваться тому, что им удалось избегнуть ловушки, которую, без сомнения, устроили бы им эти дикие людоеды, если бы «Урания» пробыла здесь подольше.

Семнадцатого ноября был брошен якорь у Дили на острове Тимор. После обычного обмена любезностями с португальским губернатором Фресине изложил ему свои нужды и получил в ответ весьма предупредительное обещание возможно скорее собрать необходимое продовольствие. Всему экипажу был оказан пышный и сердечный прием, и, когда Фресине приехал с прощальным визитом, губернатор, желая подарить французскому капитану что-нибудь на память, послал ему двух мальчиков и двух девочек в возрасте шести-семи лет, уроженцев королевства Файлакор, расположенного во внутренней части Тимора. «Это племя совершенно неизвестно в Европе», — объяснил дон Жозе Пинту Алькофара д'Асеведу-и-Соза, уговаривая принять столь необычный дар. Фресине тщетно приводил самые сильные и убедительные доводы в оправдание своего отказа, но все же вынужден был оставить у себя одного из двух мальчиков, получившего при крещении имя Жозеф-Антонио; в возрасте шестнадцати лет он умер в Париже от золотухи.

При первом знакомстве с туземцами Тимора может показаться, что все они азиатского происхождения; но достаточно заняться несколько более подробным изучением этого вопроса, как сразу же выясняется, что в горной стране, расположенной в самом центре острова и реже всего посещаемой, обитает племя негров с курчавыми волосами и дикими нравами, которое напоминает жителей Новой Гвинеи и Новой Ирландии и представляет собой, по всей вероятности, остатки древнейшего населения [585]. Этнографические исследования этих первобытных народов, начатые в конце XVIII века англичанином Крофордом, получили дальнейшее развитие в ученых трудах доктора Броке и Э. Хеми.

Покинув Тимор, «Урания» направилась к проливу Буру (Манипа), прошла между островами Ветар и Рома и миновала остров Гассес, отличающийся причудливой формой и покрытый самыми великолепными лесами, какие только можно вообразить, затем течения увлекли «Уранию» к острову Писанг, близ которого ей встретились три «корокоры» (лодки) с туземцами острова Гебе.

У жителей этого острова кожа темно-смуглая, нос приплюснутый, губы толстые; некоторые обладают крепким, плотным атлетическим телосложением, другие — худощавы и слабосильны, третьи — коренастые, отталкивающего вида. У большинства всяодежда состояла из штанов, поддерживаемых повязанным вокруг пояса платком.

Несколько французских моряков побывали на Писанге; это маленький островок вулканического происхождения, на котором трахитовые [586] лавы разрушились и превратились в рыхлую почву, по всем признакам очень плодородную.

Затем корвет, держась вблизи малоизученных островов, продолжал свой путь к Раваку, где и бросил якорь в полдень 16 декабря.

Островок Равак необитаем, и, хотя наших моряков часто посещали жители Вайгео [587], возможностей для антропологических исследований представилось довольно мало. Следует упомянуть, что результаты оказались не слишком плодотворными из-за незнания туземного языка; сговориться с ними по-малайски было трудно, так как они знали лишь несколько малайских слов.

Как только нашлось подходящее место, установили приборы и приступили к физическим и астрономическим наблюдениям; одновременно велись и географические исследования. Равак, Бонн, Вайгео и Мануароа, которые Фресине называет Папуасскими островами, расположены почти у самого экватора. Вайгео, наибольший из них, имеет в поперечнике не меньше семидесяти двух миль. Низменности, занимающие прибрежную полосу, представляют собой болота; обрывистые берега окружены кораллами и изобилуют гротами, промытыми водой.

Растительность, покрывающая все эти островки, поистине изумительна. Среди великолепных деревьев встречаются «баррингтония», огромный ствол [588], который всегда наклонен к морю, так что верхние ветки ее купаются в воде, смоковницы, мангровые деревья, казуарины с прямым тонким стволом, достигающим сорока футов в высоту, «рима» (хлебные деревья), «такамахака» (бальзамический тополь) со стволом, достигающим в обхвате свыше двадцати футов, деревья из семейства бобовых, докрытые донизу розоватыми цветами и золотистыми плодами; кроме того, в низких и сырых местах прекрасно растут пальмы, мускатные деревья, разновидности мирт и бананы.

В то время как флора этих островов достигла исключительного развития, о фауне этого сказать нельзя. Из четвероногих животных на Раваке встречаются лишь кускусы [589] и собаки-овчарки, живущие здесь в диком состоянии. На Вайгео, впрочем, имеются также бабирусы — разновидность мелких кабанов. Что касается пернатого царства, то оно не так многочисленно, как можно было бы предполагать, ибо злаковые растения, служащие им для пропитания, не могут развиваться в густой тени лесов. Из птиц встречаются «калао», крылья которых, имеющие по краям большие отдельные перья, производят при полете очень сильный шум; множество попугаев, зимородки, горлицы, флейтовые птицы [590], бурый ястреб-перелетник [591], венценосные голуби [592]. Возможно — хотя наши путешественники не встречали их — там были и райские птицы.

Жители этих мест — папуасы — очень уродливы и производят неприятное впечатление. Вот как описывает их Оде-Пеллион: