В поисках копей царя Соломона - Шах Тахир. Страница 35

Самсон рассказал случай из своего детства, когда его родители решили, что у мальчика менингит, и отправились на рынок за лекарством.

Торговец взвесил им несколько горстей неизвестных таблеток и сказал, что нужно запивать их куриным бульоном.

Я спросил Самсона, не было ли у него судорог.

— Нет, — ответил Самсон, — через некоторое время мне полегчало, хотя мой пот стал коричневым.

В Лондоне знакомый геолог взглянул на карту Эфиопии и объявил, что готов биться об заклад, что древняя страна Офир — это Афар. Он указал на невысокий горный хребет, вытянувшийся вдоль побережья Красного моря. Именно в этот район мы направлялись. Я просмотрел огромное количество отчетов о геологических изысканиях, но ни в одном из них не упоминалось о том, что в Афаре найдено золото — в отличие от любого другого уголка страны. Тем не менее мне нужно было увидеть это собственными глазами.

И если Афар не имеет к Офиру никакого отношения, там все равно найдется много интересного.

Северо-восточная часть Афара представляет собой пустынную местность, населенную одним из самых жестоких племен на нашей планете — данакилами.

Меня всегда удивлял странный обычай брать в качестве военных трофеев различные части человеческого тела. В древности в большинстве культур существовал обычай отрезать головы убитых врагов и торжественно выставлять их напоказ. Но данакилы предпочитали совсем другой трофей. Они выбрали гениталии. Воин племени не считался настоящим мужчиной, пока он не пролил кровь врагов и не повесил себе на шею амулет из мужских гениталий. Путешествие по Эфиопии в поисках копей царя Соломона было бы неполным без посещения Афара.

Когда мы оказались на шоссе, я сказал Бахру, чтобы он ехал не на север, а на восток. Водитель продолжал жевать кат, глядя на дорогу немигающими глазами. Довольный, что он не возражает, я добавил, что мы направляемся в Афар, чтобы встретиться с данакилами. Затем я стал наблюдать за лицом Бахру в зеркале заднего вида: сначала оно перекосилось, а затем застыло, как будто челюсти, непрерывно жевавшие листья ката, вдруг заклинило. Самсон тоже был в ужасе. Он сказал, что данакилы — жестокие люди, у которых на уме только одно.

— И что же?

— Гениталии!

— Но мы же едем в «императорском джипе»! — воскликнул я. — Никто не захочет ссориться с нами.

Изо рта Бахру внезапно вырвался поток ругательств на амхари.

— В чем дело?

— Бахру говорит, что не поедет в Афар. Если вы хотите попасть туда, отправляйтесь пешком.

Я перепробовал все методы убеждения, но Бахру стоял на своем. Он бесстрашный человек, но слишком дорожит своим мужским достоинством. Даже дикие лошади не затащат его в пустыню данакилов. Сомалийцы, к которым принадлежит сам Бахру, имеют репутацию храбрых воинов, и поэтому я был удивлен его отказом продолжить путешествие. Возможно, поездка в Афар действительно опасна.

— А ты что думаешь, Самсон?

Неисправимый дипломат вытер лицо ладонью.

— Они язычники.

— Тогда будем рассматривать нашу экспедицию как миссионерскую; мы несем им слово божье.

Услышав эти слова, Самсон приободрился, и в его глазах зажегся миссионерский огонь. Он достал из тартанового чемодана новенькую Библию, купленную взамен сгоревшей. Размерами она уступала старой, но слово божье может принимать различные формы.

— Мы поедем в Афар, — храбро заявил он, — и будем нести слово божье.

После долгих уговоров Бахру согласился доставить нас в Дидигсалу на краю пустыни Данакил. Он высадит нас там и быстро поедет обратно; встретиться мы договорились в столице провинции Тигрей, городе Мекеле. Я слышал, что в Дидигсале можно присоединиться к одному из караванов с солью, которые идут через пустыню на рынок в Мекеле.

Во время последнего путешествия по Амазонке в деревню племени шуар я и мои спутники боялись, что индейцы отрежут нам головы, чтобы затем высушить их. Одна мысль об этом подрывала дух экспедиции. Но сегодня жизнь в джунглях изменилась, и миссионеры заменили духовые трубки тамбуринами. Мне не нравилось, что древние обычаи исчезают буквально за несколько лет, но я подозревал, что времена, когда данакилы охотились за гениталиями врагов, тоже подошли к концу. Я сообщил Самсону, что миссионеры из Алабамы скорее всего опередили нас по дороге к данакилам. В ответ Самсон широко улыбнулся. Ему не терпелось поведать дикарям об Иисусе.

Одним из немногих исследователей, кто описал обычаи гордых данакилов, был Уилфред Тезигер.

Он родился в британской миссии в Аддис-Абебе в 1910 году. Столица страны была еще молода, и до восьмилетнего возраста, пока его не отправили в школу в Англию, Тезигер даже не видел автомобилей. Его отец, дипломат высокого ранга, помог царевичу Рас-Тэфаре занять престол, но еще до того, как царевича короновали в качестве императора, отец Тезигера внезапно скончался от сердечного приступа. В знак уважения император прислал личное приглашение Уилфреду Тезигеру, который должен был занять место отца на церемонии коронации.

В ноябре 1930 года, когда праздники по случаю провозглашения нового императора подходили к концу, Тезигер организовал свою первую экспедицию. Он слышал, что на землях данакилов можно хорошо поохотиться, и отправился в пустыню. Впоследствии он признавался, что этот месяц изменил всю его жизнь.

Тезигер часто рассказывал мне об этой первой африканской экспедиции, сопровождая рассказ яркими подробностями. Он знал о жестокости данакилов, но не имел ни малейшего представления о том, насколько они опасны. По мере того как множилось число официальных представителей властей, отговаривавших его от поездки, его решимость крепла. В прошлом практически все экспедиции, отправлявшиеся в пустыню данакилов, погибли, а гениталии их участников превратились в военные трофеи. Тезигера, которому удалось вернуться из путешествия целым и невредимым, считали героем. Ему было всего двадцать лет.

В то время, когда юный Уилфред Тезигер покупал вьючных животных для своей экспедиции, из пустыни данакилов возвращался еще один европеец.

Л. М. Несбитт был старателем и работал распорядителем на золотом прииске на западе Эфиопии. Он был убежден, что найдет в Афаре золото, хотя в своей книге «Пустыни и леса» практически не упоминал о нем — настоящий золотоискатель предпочитает не раскрывать свои карты. Тем не менее сам факт, что такой серьезный исследователь, как Несбитт, решился на опасное путешествие в пустыню данакилов, вселял надежду. Возможно, в Афаре все же есть золото.

Я спорил с Самсоном и Бахру, объясняя им, что экспедиция Несбитта доказывает, что на землях данакилов мы можем найти не только золото, но и древние копи. Правда, я решил не раскрывать им подробности путешествия Несбитта и не говорить, сколько его спутников лишились гениталий.

Дорога до Дидигсалы стала самым трудным препятствием, которое когда-либо приходилось преодолевать джипу из императорского гаража. Ветхий автомобиль трясся, как будто ему передался страх водителя перед бандитами из племени данакилов. Колючие деревья и эвкалипты сменились каменистыми холмами, поросшими редким кустарником. Мы видели пасущихся верблюдов, среди которых попадались стада коз, а также редкие хижины, примостившиеся в тени между холмов. Самсон достал Библию и начал выбирать подходящие для проповеди места.

Прежде чем свернуть на шоссе, ведущее к Дидигсале, Бахру в небольшой деревушке обменял автомобильный домкрат на кипу листьев ката.

Мне следовало бы воспрепятствовать этому невыгодному обмену, но у нас не было — а в ближайшее время и не предвиделось — запасной покрышки. Бахру жевал кат так усердно, что изо рта у него пошла пена, а глаза чуть не вылезли из орбит — как у преступника на электрическом стуле. Часа через четыре я заметил группу низких домиков. Мы добрались до окраины Дидигсалы.

Самсон вышел из машины и у первого же встречного спросил, когда следующий караван с солью отправляется в Мекеле. Я наблюдал, как он, всегда чрезвычайно вежливый и уважительный, задал свой вопрос после длительного ритуала приветствий. Местный житель отчаянно замахал руками, развел их в стороны, а затем указал на небо. После этого он уперся ладонями в землю, пять раз отжался, спустил шорты и помахал из стороны в сторону гениталиями. Самсон оглянулся и печально посмотрел на меня.