Второй арап Петра Великого - Чегодаев Дмитрий. Страница 1

Дмитрий Чегодаев

ВТОРОЙ АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Об этом человеке и его невероятной жизни можно написать авантюрный роман или детективную повесть, но больше всего она походит на голливудский приключенческий фильм или блокбастер, как это сейчас называют. Именно поэтому, текст, представленный на ваше суждение, написан в стиле сценарной заявки. Итак, представьте себя, ну, скажем, боссом компании «Paramount Pictures» и читайте:

Сцена первая

Пролог

По всем правилам хорошего голливудского тона, приключенческий фильм должен начинаться с некого пролога, относящегося, как правило, к далекой древности и задающего тон всему дальнейшему повествованию. Ну, что же, раз принято, то — пожалуйста.

 Историю наш мы начнём, лет эдак за сто, до описываемых нами событий.

Конечно, невелика древность, но всё-же XVI век, хотя и самый его конец… В 1599 году непобедимое турецкое войско, наступавшее на Италию, стремительным маршем, пройдя по Адриатическому побережью, подступило к портовому городу Риека. В те времена, когда до первого поражения турецкой армии, под стенами польской крепости Хотин, было ещё более двадцати лет, не привыкшая к тотальной войне Европа, воспринимала турок, как «бич Божий» и откровенно их боялась. Ничего удивительного, что мирный город Риека, не знавший со времён переселения народов серьёзных войн, решил, что он обречён. Но не в хорватском характере было сдаваться на милость победителя, да и весь предыдущий опыт турецких завоеваний показывал, что не в турецких правилах было эту милость оказывать. Одним словом, все мужчины вышли на бой, а все женщины, старики и дети стали молиться Богородице о спасении города и своих защитников.

Оба войска сошлись на поле с красноречивым названием Гробничко и приготовились к битве. Городское ополчение заняло позицию на склоне горы, а турецкая армия в долине. Силы были так неравны, что защитникам города только и оставалось, что молиться о чуде. Наступила ночь, принесшая страшную бурю и грозу, с громом и молниями. Земля тряслась, казалось, что рушатся горы и вот-вот всё проваливается в тартарары. Настало утро и поражённые хорваты увидели, что чудо свершилось: случившееся ночью землетрясение похоронило огромное турецкое войско. Над покорёженной землей возвышались только мертвые чёрные головы. Женские мольбы были услышаны, и город был спасён. Поход на Италию провалился, и история пошла своим чередом.

Благодарные риечане в знак победы и чудесного избавления изготовили памятное украшение — серьгу, изображавшую чёрную голову в тюрбане и назвали его «Морчич», то-есть маленький мавр или моро, как тогда в Европе именовали арабов.

Конечно, наблюдательный зритель может задать вопрос: «Интересно получается. Хорваты бьют турок, а на памятном украшении изображают негров. Что-то тут не то». И, разумеется, будет прав. Конечно тут что-то не то! И я даже знаю что именно, но рассказывать об этом не стану. Во-первых, для этого придется изложить всю историю Европы от ранней античности до позднего барокко, а во-вторых, это займет столько места, что фильм наш превратится в многосерийный документальный сериал. Поэтому, давайте просто спишем все несоответствия на историческую приблизительность, так свойственную американским блокбастерам, и двинемся дальше. Тем более что важным для нашего сюжета, является совсем не то, кто кого разбил на Гробнечком поле, а то, что вскоре морчичи пересекли море и из Риеки попали в Венецию, где приобрели блеск и стоимость настоящей драгоценности. Украшение вошло в моду. И постепенно преобразилось в изображение слуги-арапчонка, а потом распространилось и на настоящего чёрного мальчика-слугу — маленького живого морчича.

В качестве кино-картинки предлагаю представить огромное поле и торчащие из него головы с наезжающей на них камерой. Разинутые рты, выпученные глаза. Съемки в стиле Квентина Тарантино. Жуткое, но очень симпатичное зрелище.

Сцена вторая

Толмач детей боярских

Ну вот, предыстория рассказана. Интрига задана. Можно переходить к основному действию, где появляются пока ещё ни о чем не догадывающиеся, главные герои.

 События, описываемые в нашей истории, относятся к тому времени, когда вопрос: «Кой черт занёс вас на эти галеры?» — не имел иносказательного смысла. Женщины были не только коварны, но и прекрасны, а разницу между дипломатией и шпионажем мог распознать только самый изысканный интеллектуал. При этом, указанный выше интеллектуал, управлялся со шпагой не хуже чем с пером. Наступал галантный восемнадцатый век. Европа уже не так боялась многократно побитую Турцию, а стареющая Османская империя с опаской поглядывала на набиравший обороты христианский мир. Война запада с востоком ещё не была выиграна, но перевес сил явно клонился на запад.

В это время, когда военная граница стремительно откатывалась на юго-восток, а морские атаки на приморские города турецких владений, стали обычным делом, моряки из венецианского города Пераст подобрали где-то мальчугана по имени Хасан из Мистры (город на Пелопонесском полуострове Греции). Дело было в 1685 году, а пареньку на вид было не больше десяти, значит, родился он около 1675 года. Кто он был? Турок, грек, араб… Доподлинно не знал никто, даже он сам. Единственный его портрет говорит лишь о том, что он не был негром, хотя и имел довольно тёмную кожу. В те времена, когда наука антропология ещё только зарождалась в детских головах будущих энциклопедистов, такие мелочи как национальная принадлежность, никого не интересовали и мальчика записали в арапы — собирательное название всех темнокожих представителей рода человеческого.

Мальчишка оказался смышлёным и очень весёлым. Он быстро полюбился своим освободителям, и его взяла под покровительство дворянская семья Змаевичей, глава которой — Крсто Змаевич, был тогда капитаном города. На иерархической лестнице Венецианской республики эта должность сочетала в себе полномочия военного коменданта и градоначальника. Тогда-то Хасан был крещён в католичество и стал Иваном, фамилию — Крушала, он получил по своим крёстным родителям.

Помимо веры, имени и фамилии Иван получил ещё и блестящее образование. Змаевичи определили его на обучение в Рим, в одно из учебных заведений при папском престоле. Там он принял сан, вступил в орден иезуитов и начал церковную карьеру, получив назначение на должность аббата монастыря Святого Георгия, расположенного на малюсеньком островке в ста метрах напротив Пераста. Так появился в городе новый и очень полезный гражданин Венецианской республики.

Город Пераст, как и весь Бока-Которский залив, был жемчужиной республики Святого Марка. Богатый, весёлый город, место жительства отчаянных капитанов и авантюристов, людей самостоятельных и не признающих чужого диктата. Они прекрасно помнили, как ещё совсем недавно, зажатые между воинственной Черногорией и подпавшей под турецкое владычество Герцеговиной, бокельские города, почти в одиночку отбивались от турок и алжирских пиратов. Конец XVII века был расцветом города. Торговые корабли под командованием его капитанов бороздили все моря мира, а их грозная слава, добытая в боях с турками, была надёжной защитой даже от самых наглых джентльменов удачи, стремительно менявших курс при виде бокельских кораблей.

Так бы и жил аббат Крушала на своём островке, писал бы стихи и возможно даже сделал бы блестящую церковную, или научную карьеру, тем более, что человек он был умный, образованный и имел талант к знанию иностранных языков. Но в двери уже настойчиво стучался XVIII век, а вместе с ним огромные перемены.