Искусство острова Пасхи - Хейердал Тур. Страница 26

Меллой решил раскапывать наиболее известные и часто упоминаемые в литературе пасхальские руины — величественную аху Виналу — и не столь приметные окружающие сооружения. Раскопки выявили, что эта аху строилась и перестраивалась в три этапа. Распространенное мнение, что великолепная техника мегалитической кладки, напоминающая сооружения Перу доинкской поры, — конечный результат местной эволюции, оказалось ошибочным. Нижние ряды превосходно обтесанных и пригнанных камней относятся к Раннему периоду, их клали первые поселенцы (фото 7 b, с, 8 а). Верхняя часть ориентированного по солнцу замечательного сооружения Раннего периода была в Среднем периоде разрушена и перестроена, чтобы служить опорой для могучих длинноухих каменных торсов стандартного пасхальского типа. В Позднем периоде, он же период Хури-моаи, монументы низвергли, а платформа служила для засыпаемых грудами камня беспорядочных погребений. Сняв наслоения Позднего периода, засыпавшие нижнюю часть соседней аху, Меллой увидел выгравированный на камне парусник, вроде тех, которые были нарисованы на крышах в Оронго; это изображение относится к Среднему, если не к Раннему периоду. Была раскопана углубленная в землю площадка с внутренней стороны той же аху, и здесь нашли еще одну необычную скульптуру (фото 2d). Патер Энглерт и пасхальцы давно знали, что в этом месте над землей выступает кирпично-красная грань камня хани-хани — так на острове называют вулканический шлак, который шел на изготовление «париков» для огромных статуй. По форме и по материалу эта тесаная колонна совершенно отличалась от единственного известного до наших раскопок типа пасхальских изваяний, и никто даже не подозревал, что речь идет о статуе, пока Меллой не откопал ее и не поставил вертикально. Необычное изваяние было выполнено в виде прямоугольной колонны высотой 3,5 м. Правда, голова была отбита, но остались высеченные рельефом руки с лежащими на животе кистями и коротенькие ноги. Рельефом намечены пуп и отвислые груди, между которыми высечена яйцевидная ямка (Mulloy, 1961, р. 93—181, pis. 3, 17).

Шёльсволд для начала раскопал одну из круглых каменных оград, которых так много на острове; они часто группируются и сообщаются. Этнологи, опираясь на полученные от пасхальцев сведения, полагали, что стены призваны были защищать от ветра участки, на которых выращивали бананы и другие культуры. Правда, многие ограды стояли на голой скале. Исследования Шёльсволда, дублированные Фердоном, показали, что речь идет об остатках каменных домов того же типа, какой можно видеть в Южной Америке, на приморских склонах ниже озера Титикака. Очевидно, входом служило отверстие в нижней части конической камышовой крыши. Внутри одного из домов была раскопана выложенная камнем земляная печь (фото 15 b) с обугленными остатками пищи. Радиокарбонная датировка позволила установить, что последние обитатели покинули дом около 1526 года, то есть во второй половине Среднего периода. И снова островитяне были поражены нашим открытием, хотя знали из местных преданий, что несколько поколений назад на острове были круглые каменные дома с камышовой крышей, которые назывались харе паепае и служили школами, где обучали читать и писать знаки, известные нам по священным дощечкам (ср. Englert, 1948, р. 222). Выяснилось, что эти дома ронго-ронго представляли собой дальнейшее развитие типа построек, широко распространенного на острове до начала войн и разрушений Позднего периода (Skjols-vold, 1961, p. 295–303, pis. 36, 37; Ferdon, 1961, p. 305–321, 329–338, pis. 38, 39).

Затем Шёльсволд со своей бригадой рабочих-пасхальцев перешел на карьеры Рано Рараку, разбил лагерь и приступил к обширным раскопкам. Заложив шурфы на считавшихся природными образованиями буграх у подножия карьеров, он обнаружил, что они всецело сложены из огромного количества спущенного из карьеров обломочного материала, с примесью забракованных ваятелями рубил и древесного угля. Радиокарбонная датировка отнесла этот уголь к Среднему периоду, когда были в разгаре работы в карьерах. На макушке одного бугра стояло жилище птицечеловека; его обычно связывали с начальной порой истории острова, теперь же стало очевидно, что оно появилось в Позднем периоде. Углубившись в грунт вокруг шеи некоторых знаменитых «каменных голов» у подножия вулкана, Шёльсволд и его бригада расчистили могучие мужские торсы. Фигуры были полностью завершены, не хватало только ног, плоское основание статуи покоилось на мощеной площадке. Одна из самых внушительных скульптур, торчавшая из осыпи на 5,5 м, после раскопок оказалась вдвое выше — 11,4 м над первоначальным уровнем грунта (наст, том, фото 14 а). Расчистив другой каменный торс, увидели выгравированный на его груди серповидный корабль с тремя мачтами. От корабля вниз тянулась длинная леска, на ней, около пупа статуи, висела большая черепаха (фото 14 с, рис. 26). Но ведь эти статуи были засыпаны оползнями до появления на острове европейцев и до того, как в период Хури-моаи началось низвержение монументов, — значит, судно, напоминающее формой камышовую лодку, было высечено в конце Среднего периода, когда прекратилась работа ваятелей. Пасхальцы вспомнили, что в преданиях о прибытии Хоту Матуа фигурирует огромная черепаха. Но ни одно из их преданий не объясняло, откуда могла взяться коленопреклоненная статуя необычного типа, которую Шёльсволд откопал в осыпи ниже самой древней части карьеров Рано Рараку. Сей тучный великан (фото 3, цв. фото VI) высотой 3,67 м — ягодицы покоятся на пятках, руки лежат на коленях, козлиная бородка, овальные глаза с ямками зрачков — по стилю исполнения никак не укладывался в пасхальские каноны. Когда судовые механики с помощью джипа и талей подняли эту статую, толпы пасхальцев примчались верхом из деревни Хангароа посмотреть на нее (Skjolsvold, 1961, р. 291–293, 339–379; pis. 40 е, f—64).

Смит раскопал несколько обитаемых в прошлом пещер и эллиптические фундаменты описанных первыми миссионерами хижин из жердей и камыша (харе паепга). И не нашел ничего, что датировалось бы раньше Позднего периода. Он установил, что обсидиановые наконечники для копий (матаа), которыми вплоть до вашего прибытия был буквально усеян весь остров, — характерная черта Хури-моаи, или Позднего периода; в слоях Среднего периода не обнаружено ни одного образца. Это лишний раз подтверждает, что в Среднем периоде на острове царил мир, люди были заняты производительным трудом. Далее, Смит раскопал несколько аху, в том числе такие важные сооружения, как Аху Тепеу, Аху Хекии и Аху Те-пито-те-кура. Независимо от Меллоя он тоже пришел к выводу, что наиболее совершенная кладка из больших, тщательно пригнанных камней относится к ранней поре и что она была астрономически ориентирована согласно движению Солнца, тогда как верхние ярусы этих ступенчатых террас были перестроены в Среднем периоде. Строители этой поры не были солнцепоклонниками, они использовали готовые культовые платформы как пьедесталы для своих огромных статуй из кратера Рано Рараку, увенчанных красными пучками волос (пукао). Характерные признаки Позднего периода — сброшенные с аху статуи и погребения в закрытых плитами камерах или под низвергнутыми изваяниями. Углубившись в землю под огромной (9,8 м) статуей, сброшенной с Аху Те-пито-те-кура (примерный вес этого гиганта — 82 тонны, не считая красного пукао весом около 11,5 тонны), Смит увидел высеченное на ее животе двухмачтовое серповидное судно. При этом передняя мачта пересекала пуп фигуры, так что он напоминал круглый парус (рис. 27) вроде тех, какими снабжены два серповидных судна на росписи, обнаруженной Фердоном в Оронго (Smith, 1961, р. 181–219, 257–271, 287–298, pis. 18–25, 32–34).

Особенно взволновались пасхальцы, когда мы, по совету Энглерта, решили провести раскопки во рву Поике. Эта четырехкилометровая формация представляет собой ряд продолговатых выемок, окаймленных сверху низкими валами. Со времен первых миссионеров известно, что ров Поике занимает видное место в пасхальских преданиях. Метро и другие предполагали, что речь идет о естественной впадине, отделяющей обрамленный скалами древний лавовый полуостров Поике от более позднего потока лавы на самом острове, а местные предания — вымысел, попытка объяснить природное образование. Однако сами островитяне упорно стояли на своем: дескать, заполненная ныне песком впадина, которую здесь называют Ко те Уму о те Ханау Ээпе — «Земляная печь Длинноухих», — оборонительное сооружение, вырытое легендарными «длинноухими», прозванными так за обычай удлинять мочки ушей. По преданию, длинноухие уже воздвигали на острове статуи, когда прибыли короткоухие предки нынешних пасхальцев. Длинноухие использовали короткоухих пришельцев для своих грандиозных сооружений как рабочую силу, если не просто как рабов. После карау-карау — двухсот лет — мирного сосуществования короткоухие восстали. Длинноухие укрылись на скалистом полуострове Поике, за оборонительным рвом, который наполнили хворостом и сухой травой, чтобы поджечь в случае атаки. Но предательство женщины из короткоухих, жившей вместе с длинноухими, позволило отряду противника незаметно обойти ров. Когда остальные короткоухие пошли на штурм и длинноухие развели костер во рву, прокравшийся отряд атаковал их с тылу, так что длинноухие попали в собственную западню. Ранние иноземные посетители Пасхи записали разные версии предания об этой битве. Они рассмотрены в другом месте (Heyerdahl, 1961, р. 33–43), а здесь довольно сказать, что трое длинноухих будто бы спаслись, пробежав по телам убитых, и укрылись в пещере. Об одном из них, Оророине, рассказывается, что он говорил на языке, отличном от языка короткоухих. Он же считался прямым предком по отцовской линии братьев Атан, с которыми мы познакомились на острове (Englert, 1948, р. 157).