Нежное Сердце - Фалькенгорст Карл. Страница 36

— Может быть, я найду что-нибудь подарить и тебе.

Он оставил своего слугу и ушел.

Он направился прямо к той хижине, в которой жила Зюлейка.

Негритянка сидела у дверей и кормила маслом змею. Белая Борода довольно долго наблюдал, и по лицу его скользнула улыбка.

— Зюлейка, — воскликнул он, — ты должна приготовить хороший обед, я отсылаю сегодня Лео в Хартум; в последний раз он будет сегодня обедать на земле динков. Готовь получше, чтобы обед ему понравился.

Негритянка встала, но ясно было видно, что это известие ее вовсе не обрадовало; она даже слегка дрожала.

— А потом я и сам уеду, — сказал Белая Борода, — а вас всех сделаю свободными, освобожу также и тебя; ты можешь возвратиться на свою родину.

Но даже и это сообщение не произвело на Зюлейку должного впечатления; выражение ее лица не изменилось.

— Почему ты так печальна, Зюлейка? — спросил Белая Борода, но не получил ответа; негритянка хотела уйти.

Тогда он удержал ее и сказал:

— Так как ты была добра, Зюлейка, и заботилась о Гассане, то я хочу сделать тебе подарок. Эту серибу со всеми домами, слугами и стадами я подарю тебе, когда уеду. Ты можешь тогда выйти замуж, Зюлейка, и если хочешь, Лео может остаться у тебя управляющим, если он также на это согласен. Но что же ты смотришь на меня так удивленно? Я говорю правду; сбегай поскорее к Лео и спроси его, хочет ли он ехать со мной или остаться с тобой. Беги скорее и принеси мне ответ!

С этими словами Белая Борода отвернулся от негритянки и быстрыми шагами пошел домой. На лице его играла улыбка.

Основанное им Сансуси было спасено. Теперь дома не будут уничтожены древоточцем и рассеяны ветром, рабы и слуги не разбредутся во все стороны. По-прежнему там будут пастись стада и к огородам примкнут вновь обработанные поля. И кто же будет управлять серибой? Лео и Зюлейка, это не подлежит сомнению; и Белая Борода ждал, что они придут оба, чтобы представиться женихом и невестой.

Но это случилось не так скоро; будущие владельцы Сансуси, по-видимому, прежде хотели поговорить одни.

Белая Борода был все-таки доволен; его пребывание в стране не должно было пройти бесследно; он твердо надеялся, что благодарные негры, которым он создал в Сансуси новый очаг, будут жить по его заветам.

Дожди прекратились, рано миновала осень со своей пестрой зеленью и наступила зима.

В лесу торчали голые сучья, пустынная высохшая степь местами казалась обнаженной. С севера прилетели перелетные птицы, на болотах и реках появился аист, а белые в серибе, наоборот, готовились к отъезду на север.

Они исследовали страну, исходили вдоль и поперек степи, леса, горы и долины и теперь возвращались в Хартум. Тюки были упакованы, а также приготовлены к перевозке слоновые клыки. На следующее утро думали отправиться в путь. Завтра начнутся трудности далекого похода, а сегодняшний вечер решили повеселиться; это был последний вечер в Сансуси, где покойному Гассану при погребении были оказаны все почести, где гостеприимно были приняты чужеземцы и где приятно и без больших забот жили господа и слуги.

В этот вечер совершилась свадьба Лео и Зюлейки; динки торжественно отпраздновали ее. Белая Борода сам доставил из леса свадебное жаркое: молодого буйвола и двух антилоп.

Из овощей приготовили пиво.

Факелы освещали ночь.

Пир уже кончался и начиналась пляска. Танцы дикарей не похожи на наши.

На зеленом лугу танцуют не отдельные пары, а мелькают целые толпы дикарей, изображая под открытым небом род нашего балета.

В масках зверей и с хвостами животных появляются они и представляют в пантомимах сцены из жизни животных. Так же было и здесь. Веселыми звуками огласилось Сансуси. «О, о!» — доносилось до звездного неба, как будто Бахус вновь совершал торжественное шествие по земле.

Сияя радостью, смотрела Зюлейка на веселье чернокожих, на толпу негров, освещенную магическим красным светом. С довольной улыбкой сидел Лео.

Один из путешественников находился поодаль; он усердно рисовал, стараясь изобразить танец негров.

Самое большое удовольствие испытывал Белая Борода.

Гремели литавры, резко звучали дудки; «О, о!..» — кричали люди. Торжеству, казалось, не будет конца.

Наконец, праздник заключился грандиозной иллюминацией. Лео сам должен был поджечь ближайшую сухую степь. Высоко поднялись огненные языки.

Этот пожар, заливший заревом все небо, был поистине радостным и торжественным, потому что огонь приготовлял здесь дорогу культуре.

Завтра же мотыгой и железными лопатами динки должны были превратить в пашню эту степь.

Белая Борода думал между тем: «Я мог бы сделать тебя богатым, Лео, очень богатым по твоим понятиям; я мог бы тебе показать место, где несчастный Гассан нашел слоновый клык, но я лучше промолчу и оставлю слоновый клык лежать около мертвых.

Тебе досталось более драгоценное сокровище, чем золото и серебро: это работа трудная и упорная, которая сделает тебя счастливым и крепким».

На следующее утро из серибы Сансуси тронулся в путь караван с тремя белыми. Гремели прощальные залпы. Зюлейка и Лео провожали караван от опушки леса. Здесь они должны были расстаться с Белой Бородой и последний сказал Зюлейке: «Запомни навсегда, что я тебе скажу: своим будущим счастьем ты обязана сделанному тобою доброму делу. Будь всегда добра и кротка, и ты будешь счастлива на земле. И ты, Лео, — продолжал он, обращаясь к своему прежнему слуге, — будь хорошим господином для своих слуг, потому что, видишь ли, суровый хозяин многому вредит; кроткость и справедливость покоряют сердца, а кто служит искренне, тот служит прекрасно. Ты можешь положиться на такого слугу и спокойно спать» когда он бодрствует.

Как муж и глава, заботливо охраняй свой дом и двор, защищайся от нападения врагов, но сам не начинай войны с другими, чтобы тебе не отплатили тем же. Не за бывай никогда того, чему тебя учили в Святом Кресте, постоянно помни о том, что все люди — братья!»

После этого Белая Борода протянул руки молодой чете.

— Благослови вас Бог! — сказал он взволнованным голосом и сейчас же ушел от них в лес.

Он поднялся на холм, где возвышался баобаб, где год тому назад Акка убил соловья; прошел мимо ворот смерти и подумал о Гассане, который теперь мирно покоился в пещере духов, рядом с домашней утварью праотцов; он прошел мимо возвышенности, где когда-то находилась разбойничья сериба и где теперь лежали только кучи развалин. Пуст был двор динков, не слышно было там мычания стада; динки выселились.

Как много изменилось в этой земле в течение одного года! Борьба и опасности, которым подвергался Белая Борода-Нежное Сердце, также оставили на нем свои следы. Недаром он поседел! Но несмотря на это, тоска овладела его сердцем при мысли, что он, может быть, навсегда оставит эти места. Слезы выступили у него на глазах; жаль было охотнику покидать прекрасную местность.

Вдруг он услышал крики; длинный караван пришел в беспорядок; на опушке леса из кустов выскочил носорог, фыркая и пыхтя, как паровоз, промчался он мимо путешественников. Негры сбросили с себя ношу и влезли на деревья. Носорог схватил один тюк и излил на нем свою ярость, раскидав пестрые палатки во все стороны.

Белая Борода поднял было свою смертоносную винтовку, но сейчас же опустил ее. Слишком торжественен был для него нынешний день и слишком сильно растрогано его сердце, чтобы решиться убить зверя без нужды.

Носорог, фыркая, убегал в лес, и Белая Борода закричал ему вслед:

— Иди с Богом, толстокожий, и сообщи буйволам и антилопам, что винтовка Белой Бороды не разбудит больше эха в этих лесах!

Вскоре все путешественники скрылись в извилистых тропинках девственного леса. Белки прыгали с сучка на сучок; веселые мартышки гонялись друг за другом по спутанным веткам. Поющее дерево звучало при ветре, но пение птиц заглушало его.

Таким же был этот девственный лес и назад тому целые тысячелетия, когда египтяне проникли в него с нижнего Нила. До сих пор охотятся в нем все за теми же животными и до сих пор процветает в этих странах отвратительная ловля негров.