Нэнуни-четырехглазый - Янковский Валерий Юрьевич. Страница 13
И тут, глянув в эти не ведающие лжи глаза, Михаил Иванович вдруг увидел весь безрадостный путь маленькой сироты из далекого Иркутска. Увидел ее бедное серенькое детство — без родительской заботы и ласки, в окружении черствых родственников, которые видели в Девочке только удобную бесплатную прислугу. Не могли даже научить писать! Он с усилием справился со спазмом в горле:
— Ну, ничего, Оля, ничего. — И сразу перешел на ты: — Черкни, как можешь. Скоро мы будем дома, начнем учиться. Не беспокойся, ты будешь хорошо писать!
Самым приятным гостем на свадьбе был, конечно, добрый волшебник из сказки — веселый Карл Шульц. Молодые взяли с него слово летом обязательно приехать в шести на Аскольд.
Прямо от стола двинулись к пристани, где их ждала готовая к отплытию небольшая парусная лодка. Супруги расположились на корме, Михаил Иванович взялся за румпель. Веселый шквал сразу наполнил парус, и суденышко начало быстро набирать ход.
По морю гуляли беляки, и бот, кренясь, едва не черпал зеленоватую воду. Но Ольга не проявляла признаков слабости. С восторгом глядела на чаек и шустрых нырков, на волны, на далекий берег и счастливо улыбалась мужу. Еще бы! Она видела все это впервые, и впервые в жизни готовилась стать хозяйкой в собственном доме.
На острове их встречали. В домике управляющего был сервирован свадебный ужин, на который собрались все служащие прииска. Сухой и всегда как бы немного желчный Бабих приветствовал молодую хозяйку вежливо, но, весьма сдержанно, а она заговорила с ним, как со старым знакомым:
— Вы — Андрей Петрович? Михаил Иванович много говорил о вас, очень уважает. Пожалуйста, заходите к нам почаще. Я скоро все приведу здесь в порядок!
Прошла неделя, две, месяц. И — странное дело: Бабих появился в их доме раз, другой, потом стал приходить почти каждый день. И вдруг Михаил Иванович увидел его с роскошным букетом полевых цветов, который тот галантно преподнес Ольге Лукиничне.
Когда она, поблагодарив, убежала по своим хозяйственным делам, Бабих смущенно проговорил:
— Что, верно, удивлены, Михаил Иванович? Старый циник и ненавистник женщин Бабих носит вашей жене цветы!
Янковский улыбнулся:
— Я ведь этого не говорил…
— Да я сам понимаю. Но, верите, никогда не думал, что мне придется так изменить свое мнение о женщине. Однако не подумайте — в целом. Нет. Просто убедился, что Ольга Лукинична — редкое исключение.
— Это ведь и комплимент тому, кто выбирал. Оля я правда, — находка. С каждым днем я убеждаюсь в этом все больше. Главное, что меня подкупает, — она всегда довольна окружающим и вовсе не страдает этой отвратительной болезнью, свирепствующей в русском интеллигентном обществе, — скукой. И я сейчас никак не могу согласиться с Гейне, который утверждал, что каждый супруг хотя бы раз в день обязательно жалеет, что женился.
— Нет, Гейне, наверное, прав. Просто вы, дорогой господин управляющий, вытянули счастливый билет!
В этот момент они услышали за окном звонкий голос:
— Барсик, Барсик, хорошая собачка, пойдем сегодня к морю, да? Сядь, подожди, сейчас принесу тебе косточку!
Михаил Иванович улыбнулся в бороду.
— Вот и старик Барсик сразу признал ее. А у собак удивительно тонкий нюх на хороших людей. Ведь раньше он признавал только меня, а сейчас, негодяй, делит свою любовь…
Вечерами Михаил Иванович обучал Ольгу русской письменности, азам арифметики, истории, географии; Вскоре она так преуспела, что помогала ему вести метеорологические записи. Отлично выучилась стрелять. Сначала по неподвижной, а потом и по движущейся мишени.
На берегу бухты устраивали состязания в стрельбе по пляшущим на волнах бутылкам. И Ольга, за исключением мужа, перещеголяла всех стрелков мужчин.
— Поздравляю, Ольга Лукинична, — сказал Бабих. — Отлично! Ну, а до Михаила Ивановича дотянуться не пытайтесь. Я не раз наблюдал, как он разбивает пулей под брошенный в воздух камень! Это, видно, у них в роду…
За лето молодые супруги излазили с Барсиком Аскольд вдоль и поперек. Удалось поймать два новых подвида бабочек. Отправляя их для определения во Францию, Михаил Иванович просил ученых присвоить не официальное дополнение к названию вида, как это принято, «Янковский» — на этот раз он просил назвать одну «Зефирус Михаиэлис», а вторую «Дасихира Ольга». Так Михаил Иванович увековечил имя жены среди энтомологов всех стран.
Среди лета Янковских навестили Карл Шульц с женой! Он воспользовался примером своего клиента и сделал предложение одной из оставшихся в его альбоме невест — бонне в семье губернатора. Несколько дней обе пары гуляли по роскошному в это время года острову, играли в горелки, резвились, как дети. И Шульц в их доме сделал фотографию, которая пережила столетие. На ней чернобородый Михаил Иванович сидит, скрестив ноги, в глубоком кресле, Ольга — молодая и стройная — облокотившись на спинку, стоит рядом. А у их ног — преданный пес Барс.
За год семья Янковского заметно увеличилась. Кроме Александра, взяли на воспитание мальчика-сироту Андрея Аграпата. У Ольги Лукиничны родилась дочь, названная в честь матери мужа Елизаветой.
Все было готово для переселения на необитаемый полуостров, но опасения Гека подтвердились. Хозяин прииска не нашел замены и не отпустил Янковского и Бабиха, задержав еще на год.
Посоветовавшись с компаньонами, вольный шкипер решил не откладывать свой переезд, начал строиться. Вскоре на берегу далекой восточной бухты Славянского полуострова, позднее названной бухтой Гека, вырос первый домик. Но капитан продолжал возить грузы на Аскольд и, разумеется, стал постоянным гостем в доме Янковских. Его появление было праздником. Шкипера усаживали за стол, звали Бабиха и жадно расспрашивали о новом доме, о его семье, о жизни на обетованной земле. А он умел описывать живо, ярко, картинно.
Казалось, они видят белую, разукрашенную морскими раковинами усадьбу у моря, беседку, скамейки из дерна, горбатый мостик через речушку. Поля дикой земляники в дубовой роще позади дома. Тучи сельди, скумбрии, наваги, красноперки, камбалы в «его» бухте. Кипящие косяки лососевых, кету и горбушу, которых в устье речки берут голыми руками. Слушали об огромных крабах и креветках, о бесчисленных стаях лебедей, гусей и уток на лагуне, о рявкающих на сопках диких козах и выводках непуганых фазанов. Гек сказал, что за первые месяцы он «мимоходом» настрелял уже две сотни самой разнообразной дичи. Янковский и Бабих понимающе переглядывались. Они могли слушать капитана всю ночь напролет.
— Я строил дом на два половина. Пока будете ставить свой, вам не нужно жить в палатке. Временно места хватит всем!
Ольга Лукинична благодарно улыбалась:
— Спасибо, Фридольф Кириллович. А как себя чувствует ваша хозяйка и сын? Им тоже нравится там?
— О, моя хозяйка очень довольна. Посадила огород, доит корову, кормит теленка, поросенка. Вялит много рыба. А наш наследник очень веселый мальчик. Целый день бегает на море, уже ловит на удочку красноперку. Оба очень ожидают вас. Сын уже всех знает и постоянно спрашивает: «Скоро приедет Андрей, Шура, Лиза? Мы будем вместе играть, рыбачить». Такой славный мальчишка…
ХУНХУЗЫ
Весной 1879 года, промокнув, простудился и серьезно заболел Бабих. Сильно похудел, ослаб, и Михаил Иванович увез его во Владивосток, устроил в госпиталь. Врачи заявили — потребуется длительное лечение. Все были огорчены, но никто не мог представить, что больше они никогда не увидятся: Андрея Петровича скосила скоротечная чахотка. Услышав об этом, аскольдинцы много дней не могли прийти в себя.
В апреле у Ольги Лукиничны родился сын Юрий — отец автора повести. Это, естественно, тоже несколько задержало переезд. Не дождался его и старый Барсик. Михаил Иванович отнес пса на высокий обрыв и оставил под четырьмя соснами сторожить остров, установив над могилкой красивый плоский камень. Попрощался со всем, что ему было дорого: с любимой тисовой рощей, оленями, сивучами, с рифами, с которых наблюдал сборища и игры морских львов. Эту гряду рифов на южной оконечности острова современники прозвали «камни Янковского».