Дьявол Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 2

И правда, для территории, не принадлежащей английской короне, остров был чересчур густо наводнён британскими войсками. Процессия только что миновала бараки, перед которыми сержанты в красных мундирах муштровали три роты рядовых. Справа группа офицеров упражнялась в верховой езде. Впереди, где посадки льна заканчивались, виднелся пост с семафорной станцией. Над постом реял британский стяг.

— Так чья же это земля? Ирландская? — саркастически поинтересовался Харпер.

— Остров принадлежит Ост-Индской компании. — терпеливо ответил Шарп, — Здесь их корабли берут питьевую воду и припасы.

— Слишком английский, как по мне. Только не для этих чёрных бедолаг. Помните, служил у нас в гренадёрской роте такой же просмоленный верзила? Кучерявый, погиб под Тулузой?

Шарп кивнул. Под Тулузой они потеряли несколько парней, в том числе и негра, упомянутого Харпером. Мир был заключён ещё неделю назад, да вот их никто не оповестил.

— Как он налакался под Бургосом! — ухмыльнулся ирландец, — Помню, поутру пришли вести его на экзекуцию, а он на ногах не стоит. Как же его звали? Длинный такой… Вы должны помнить его. Он женился на вдове капрала Роу, а, когда она забеременела, сержант Финлейсон поспорил, какого цвета родится дитя: чёрное или белое? Как же фамилия-то его?

Харпер наморщил лоб. Беседы такого рода часто завязывались между ними последние дни. Беседы, воскрешающие призраков прошлого.

— Бастейбл! — фамилия вдруг всплыла в голове Шарпа, — Томас Бастейбл!

— В точку! Бастейбл, он самый. Зажмуривался всякий раз, паля из мушкета. Я его так и не смог отучить от этой привычки. Он, небось, пустил «в молоко» больше пуль, чем любой другой служивый в истории, упокой, Господи, его душу! Зато со штыком ему не было равных.

— Так какого цвета родился ребёнок? — осведомился Шарп.

— Чуть того, чуть другого. Как чай с молоком. Финлейсон отказывался платить, пока мы не изловили его за лагерем. Ох, и продувной малый был Финлейсон. Никогда не понимал, за что вы ему дали сержантские нашивки.

Харпер замолк. Процессия проезжала мимо симпатичного домика с распахнутыми настежь ставнями, окружённого аккуратно подстриженными кустами. На подоконнике дремала кошка. Яркие цветы окаймляли выложенную ракушками тропку, что вела к порогу. Садовник-китаец возился на огородике, его хозяйка, молодая дама в белом платье, читала книгу в тени балкона перед зданием. Оторвавшись от своего занятия, она тепло поздоровалась с краснолицым майором и с любопытством принялась рассматривать следующих за ним людей. Испанцы вежливо склонили головы, Шарп коснулся старомодной треуголки, Харпер широко улыбнулся:

— Отличный денёк, мисс!

— Душновато. — выговор у неё был английский, — Всё утро собирается дождь, да никак не соберётся.

— Чем дольше собирается, тем сильней хлынет.

Уголки её губ поднялись в полуулыбке. Девушка рассеянно перелистнула страницу. Где-то в доме часы пробили полдень.

Череда мулов оставила позади льняные плантации, гранаты с миртом и выехала на каменистое плато, поросшее пучками бурой травы и редкими низкорослыми деревцами. За постом впереди вставали зазубренные горные вершины, к одной из которых прилепилось ещё одно белое строение с мачтой семафора на крыше. Сигнальная станция находилась на самой кромке горизонта и на фоне тёмно-синих грозовых облаков слепила белизной. Семафор около поста ожил: его поперечины, клацая, задёргались вверх-вниз.

— Предупреждают кого-то о нашем приближении. — прокомментировал Харпер.

— Похоже.

Несущие стражу на посту красномундирники отдали честь испанским офицерам. Зрелище Харпера, трясущегося на маленьком ослике, развеселило их, но, заработав мрачный взгляд Шарпа, служивые подтянулись. Иисусе, подумалось Шарпу, как же им должно быть скучно!

— Впустую едем. — кисло поделился Шарп с Харпером.

— Может, и впустую. — покладисто согласился Харпер, — Но попробовать сто?ит. За спрос не бьют в нос. Что, лучше было бы сидеть сиднем в каюте?

Шарп покряхтел в ответ. Пыль клубами поднимались из-под копыт мулов. Семафор передал послание и замер.

На дне ложбины слева открылся английский военный лагерь. Справа процессия спугнула группу всадников в военной форме, скрывшихся за оградой усадьбы в центре плато, оцепленной солдатами в красных мундирах. Все конники, исключая одного британца, носили тёмно-синюю форму, которую Шарп не видел уже лет пять. Некогда люди в таких мундирах владели всей Европой, но их звезда закатилась. Ныне власть их ограничивалась забором вокруг дома с жёлтыми штукатуреными стенами.

К этому-то дому и ехали Шарп, Харпер и их спутники. Жёлтый — цвет весёлый, но ни он, ни окружавший дом сад были не в силах развеять дух безнадёжности, витавший над усадьбой. Тоскливое было местечко. Изначально служившее коровником, здание было перестроено в летнюю резиденцию губернатора острова. Поместье именовалось «Лонгвуд» и находилось в середине острова Святой Елены. Несколько лет назад компанию старожилам поместья, крысам, составили пять десятков пленников, обслуживавших и сопровождавших самого важного узника британской короны. Бонапарта.

Шарп ошибся, они ехали не напрасно. Генерал Бонапарт охотно принимал посетителей — вестников большого мира, шумящего в бесконечной дали от жалкого островка у берегов Африки. Бывший император в одиннадцать садился завтракать и затем удостаивал гостей аудиенции. Часы показывали двадцать минут первого. Прибывшим предложили погулять по саду, пока Его Величество соизволит их принять.

Да-да, именно «Его Величество», возможно, назло английским тюремщикам, упорно именовавших Наполеона «генералом Бонапартом». Всякого визитёра, отказывавшегося обращаться к бывшему императору «Ваше Величество», немногочисленная свита без лишних слов отправляла обратно в Джеймстаун.

Испанцев, людей разумных и, к тому же страстно желающих видеть поверженного властелина, титул «Его Величество» не покоробил. Только капитан доставившего их судна, угрюмец Ардилес, что-то недовольно проворчал. Пока император насыщался, его гости вышли в сад, густо утыканный пучками поганок. Надвигающиеся с запада тучи отражались в зеркалах не так давно вырытых прудиков. Сопровождавший группу английский майор вляпался в грязь на бережке одного из водоёмов и теперь, костеря вполголоса всё на свете, пытался очистить сапоги кончиком кнута. В тучах над белым кубиком семафорной станции громыхнуло.

— Поверить не могу! — Харпер радовался, как ребёнок на ярмарке, — Помните, как мы видели его в первый раз? Погодка тогда тоже была не ахти.

Это было под Катр-Бра, за два дня до Ватерлоо. Сквозь мутную пелену дождя Харпер и Шарп разглядели Наполеона, охраняемого уланами, а спустя двое суток, перед бойней, положившей конец правлению Бонапарта, друзья второй раз сподобились узреть императора: он делал смотр войскам. И вот они пришли к Наполеону в его узилище, и он пожелал беседовать с ними. Они будут говорить с «тираном», «людоедом», «узурпатором», смотреть в его глаза и уйдут прочь, чтобы рассказывать детям и внукам, что встречались с пугалом Европы лицом к лицу. Не только сражались с его армией долгие горькие годы, но и стояли, волнуясь, как школяры, на одном ковре с Наполеоном Бонапартом в его доме-тюрьме на клочке земли посреди Южной Атлантики.

Шарп был воодушевлён не меньше Харпера. С самого начала он не верил в успех их поездки. Всю дорогу от Джеймстауна он готовил себя к унизительному отказу, утешаясь мыслью о том, что побывать на острове, где содержится человек, именем которого матери и по сей день пугали детей, стоит затраченных усилий. Но ворота Лонгвуда гостеприимно распахнулись, и слуга принёс на подносе слабый лимонад. Подавая прохладный напиток, камердинер посетовал на скаредность английской администрации, экономящей на содержании императора, вследствие чего он не в состоянии предложить визитёрам ничего более уместного и крепкого, чем лимонад. Шарп, которому досталась пара-тройка негодующих взглядов испанцев, пожал плечами. Английский майор с подчёркнутым безразличием оббивал кнутовище о ствол дерева.