Дьявол Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 26

— Я же сам видел, как на корабль грузили ящики, сеньор? — недоумённо выдохнул Харпер.

Ардилес покачал головой:

— Там камни и мусор. Это приманка для Кокрейна. Поговаривают, что повстанческое правительство должно ему фантастическую сумму, а денег в казне нет. Возможно, он и попытается пополнить их казну за наш счёт. Я на это очень надеюсь. Мы все на это надеемся, да?

Последнюю фразу капитан выкрикнул громко, обращаясь к матросам. Те ответили дружным рёвом.

Ардилес переждал волну энтузиазма и, соскочив с досок, спросил:

— Так насколько я могу доверять вам двоим?

— Можем ли мы рассчитывать, сеньор, — осторожно начал Шарп, избегая прямого ответа, — что вы при случае пересадите нас в рыбацкую фелюгу?

Им то и дело попадались рыбачьи судёнышки, вышедшие в открытое море за тунцом. Шарп всё больше захватывала идея договориться с Ардилесом и, пересев в одну из посудин, возвратиться в Чили, чтобы с помощью мятежников каким-то образом вернуть деньги донны Луизы, выкопать дона Блаза и вновь обрести самоуважение.

— Не имею права. — перечеркнул его надежды Ардилес, — У меня приказ доставить вас в Европу, а я приказов не нарушаю. Как насчёт вас? На чью сторону вы встанете, встреть мы Кокрейна?

Шарп не колебался:

— Кокрейна, конечно. Сеньор.

— Что ж, я знаю, чего мне ждать от вас. Думаю, вы тоже знаете, чего при появлении «дьявола» вам ждать от меня. — сурово подвёл итог Ардилес.

— Он что имел в виду-то? — спросил Харпер после ухода капитана.

— При появлении Кокрейна капитан пошлёт Балена с дружками перерезать нам глотки.

На другой день погода ухудшилась, и вместе с ней испортилось настроение Шарпа. Перед лицом двух вечных стихий, — океана и неба, стрелок чувствовал себя жалким и ничтожным. Он лишился всего: мундира и палаша — вещей, с которыми в его жизни было так много связано; чужих денег, возмещая которые придётся продать шато. Его вышвырнули из страны, как вышвыривают из комнаты напрудившего щенка. Уязвлённая гордость не давала покоя. От тоски хотелось волком выть и болело сердце. Он не привык проигрывать.

Зато он привык к лишениям. Матросским рационом: чёрствым хлебом, солониной, сухой рыбой и прогорклым вином бывалого солдата не испугать. Хуже была сырость, пропитывавшая каждый шов одежды и постели; сырость и внимание боцманматов. Дознавшись, что Шарп в прошлом — старший офицер, они со вполне объяснимым удовольствием принялись изводить его и Харпера самыми грязными и унизительными работами. Друзья убирали навоз за овцами и свиньями, которых держали, чтобы время от времени лакомиться свежим мясом; по утрам драили палубу на корме и отчищали от ржавчины абордажное оружие; вечерами выносили и мыли поганые посудины из кают. Пассажиров было много, из них — семь армейских офицеров (двое плыли с семьями). Те из армейцев, кто слышал о злоключениях Шарпа, всякий раз откровенно пялились на него, будто на чудо-юдо, и стрелок приготовился к тому, что так будет продолжаться до конца путешествия.

К счастью, он ошибся. Харпер вдруг обнаружил, что чуть ли не половину экипажа «Эспириту Санто» составляют его земляки, бежавшие от английского правосудия. Рассказы Патрика о родине они слушали, затаив дыхание, а Шарп, как друг Харпера, получил статус почётного ирландца. Приятели Балена косились, но в драку не лезли. К тому же один из боцманматов оказался уроженцем Донегола, и с работой тоже всё утряслось. Уже через неделю Шарп даже начал находить в путешествии некоторую приятность.

Однажды утром стрелок с Харпером скребли палубу на баке, когда вперёдсмотрящий криком оповестил шканцы, что видит судно. Выскочивший Ардилес схватил у вахтенного офицера подзорную трубу, а лейтенант Отеро (всякий раз красневший от неловкости, сталкиваясь с Шарпом или ирландцем) вскарабкался на фок-мачту и тоже раскрыл трубу.

— Что за судно? — Ардилес не скрывал возбуждения.

— Сильно повреждённое, сеньор! Китобой без мачт.

— Чёрт! — разочарованно буркнул Ардилес, надеявшийся, что неведомым кораблём окажется «О’Хиггинс», — Изменить курс. Подойдём поближе, позовёте меня.

Сердито зыркнув на привлечённых суетой пассажиров, капитан нырнул в свою каюту.

На палубу поднялись оба офицерских семейства, дети затеяли игру в салочки. Девчушка поскользнулась на мокрой тряпке Шарпа, и боцман приказал ему с Харпером обождать в носовой части, пока пассажиры не уйдут.

Друзьям по два раза повторять было не надо, они собрали тряпки с вёдрами и юркнули на нос, радуясь неожиданной передышке. Там уже торчало несколько членов команды, рассматривавших китобой. Судно было невелико, в треть от размера «Эспириту Санто», с угловатой кормой и обломышами на месте мачт. Рангоутное дерево (видимо, нок-рей) было приспособлено в качестве фок-мачты и снабжёно неровным парусом.

На палубе повреждённого корабля появились два моряка и начали махать «Эспириту Санто». Один развернул флаг.

— Американцы! — сообщил с мачты лейтенант Отеро, и гардемарин помчался с докладом к Ардилесу, но тот уже был в носовой части, пройдя через гальюн, чтобы избежать расспросов толпящихся на палубе пассажиров. Приветливо кивнув справляющим свои нужды подчинённым, он направил на китобой подзорную трубу.

— Досталось же им! — проворчал он, — Хотя могло быть и хуже.

Стоявший ближе других Шарп счёл для себя неудобным молчать:

— Куда уж хуже, сеньор.

— Они остались на плаву, — объяснил Ардилес, — значит, корпус цел. Ничего удивительного, корпуса у китобоев сработаны на совесть. Руль они потеряли, раз правят веслом.

— Что с ними произошло, синьор? — полюбопытствовал Харпер.

— Перевернуло штормом? Могло. Понятно, почему нет шлюпок, вельботов и куда делись руль с мачтами. Экипаж смыло, упокой, Господи, их души. — Ардилес перекрестился.

На палубе китобоя к двум выжившим присоединился третий. Отеро с мачты разглядел название судна и громко повторил его для Ардилеса:

— Называется «Мэри Старбак».

— Жена судовладельца, скорее всего, — решил Ардилес, — Надеюсь, бедолаги не было на судне, а то Мэри Старбак придётся примерить вдовий наряд.

Расстояние между кораблями сокращалось, и лейтенант Отеро соскользнул вниз по верёвке, испачкав смолой белые рейтузы.

— Буксировать будем, сеньор? — обратился он к Ардилесу.

Тот покачал головой:

— Времени нет. Но трос подготовьте и принесите мне рупор.

Ардилес беспокойно побарабанил пальцами по низкому ограждению:

— Вам, Шарп, будет легче с ними говорить. Может, им что-то нужно? Наша помощь им ни к чему, корпус не повреждён, а под парусом они могут доплыть хоть до Калифорнии.

Фрегат начал неуклюже разворачиваться бортом к американскому судну. Опираясь на одну из длинноствольных носовых девятифунтовиков, использовавшихся для обстрела преследуемого противника, Шарп ясно видел золотые буквы названия на корме китобоя и, ниже, порт приписки — Нантакет.

— Назовите нас, — приказал Ардилес, — и спросите, не нужно ли им чего?

Шарп прижал к губам доставленный рупор:

— Это испанский фрегат «Эспириту Санто». Есть у вас в чём нужда?

— Вода, мистер! — приложил ко рту ладони один из американцев, — Мы лишились всех запасов пресной воды!

— Спросите, что с ними приключилось? — что нужно выжившим капитан, немного смысливший в английском, понял и без перевода.

— Что стряслось с вами? — проорал стрелок.

— Перевернуло! Рядом раскололся айсберг!

Для Шарпа слова американца звучали бессмысленно, поэтому он постарался перетолмачить их дословно. Ардилес кивнул и разъяснил:

— Китобои ради добычи идут на любой риск. Опасно приблизились к айсбергу (это такая огромная плавающая гора льда), а от того как раз откололся кусок, вот их волной и накрыло. Те, что выжили, — молодцы. Не каждый сможет заплыть на остатках судна так далеко. Куда направляются?

— В Вальдивию! — был ответ.

Расстояние между кораблями уменьшилось. Можно уже было разглядеть, насколько измождены заросшие бородами американцы.