Дьявол Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 46

— Вперёд! — выкрикнул Шарп, устремляясь к испанцам. В сапогах хлюпала вода пополам с песком. Сзади бежали повстанцы.

Всё больше лодок приставали к отмели. Из них выбирались бойцы и, рыча да воя на разные лады, мчались к испанцам. Бледно сверкали лезвия абордажных пик, сабель и штыков. Какой-то здоровяк нёс корабельный топор, предназначенный для рубки оборванных снастей. Похожий на древнего викинга, детина на бегу крутил оружие над головой и издавал воинственный клич.

При виде этой мокрой встрёпанной оравы, выкатившейся из моря, подобно морским духам, испанцев оставила храбрость, и они дали дёру. Боже, думал Шарп, теперь ясно, как удавалось горстке пиратов столетиями безнаказанно грабить испанские колонии. Их отчаянная бесшабашность пугала испанцев гораздо сильнее их сабелек да мушкетов.

— Стройся! Стройся! — Кокрейн, рост и плечи которого не позволяли его ни с кем спутать, взлетел на гребень дюны, — Чёрт с ними, пусть бегут!

Бросившиеся было в погоню за вражеской пехотой повстанцы запнулись.

— Стройтесь! Майор Миллер, поспособствуйте!

Зарокотал барабан. Ему вторили флейты.

Объявился Харпер:

— Лихое дельце! — сокрушённо пожаловался он другу, не в силах сдерживать широкую довольную улыбку. Невзгоды последних недель были забыты.

Пушки форта напомнили о себе. Ядра пропахали в песке борозды, к счастью, никого не задев. Прибой играл брошенными лодками, выдёргивая из уключин вёсла, пока скудные команды обоих фрегатов, поставив фоки, уводили корабли в море, подальше от губительного артиллерийского огня.

— Сюда, ребята!

Собрав своё малочисленное воинство под прикрытие дюны к её подножию, Кокрейн прошёлся вдоль строя:

— Лестницы кто-нибудь додумался захватить, а?

Три сотни промокших до нитки взъерошенных бойцов молчали. В горячке каждый похватал оружие: ружья, пистолеты, клинки, пики, а о лестницах просто не вспомнили. Не до них было.

— А вы? Вы-то лестницу взяли?

Вопрос был обращён к Шарпу, и стрелок виновато развёл руками.

Кокрейн зло воткнул саблю в песок:

— Значит, всё. Приехали!

Звук канонады изменился. Глухой треск металлических картузов, пришедший на смену басовитому гулу вылетающих из стволов ядер, оповестил округу, что артиллеристы взялись за картечь. Орудия форта превратились в дробовики, выплёвывающие в сторону повстанцев рои мушкетных пуль. Свист картечи вынудил Кокрейна присесть:

— Ничего себе!

Он осторожно выглянул из-за дюны и чертыхнулся. Без лестниц соваться к высокому деревоземляному укреплению было бессмысленно, а делать это под градом картечи и вовсе самоубийственно. Кокрейн вновь выругался. Шарп отвлёк его от мрачных мыслей:

— Пушки только с фасада или сбоку тоже есть?

— Пушки стерегут море, сбоку что им стеречь?

— Отлично. Дайте мне людей, и я обойду форт с фланга.

Кокрейн оживился:

— Берите «правый борт»! (Бойцы с «Китти» были поделены на два отряда: «правый борт» и «левый борт»)

— Не давайте ублюдкам скучать! — предупредил шотландца Шарп, — Вопите, стреляйте, пусть знают, что вы здесь. А по команде бегом к форту.

Шарп повёл свой отряд вправо по отмели, прячась за дюнами. Пятьдесят человек, включая Харпера и Кабрала. Оставшиеся повстанцы подняли тарарам. Выйдя из пределов досягаемости артиллерии форта, Шарп направился вверх. Песок серебрился в лунном свете, словно снег. Ревел прибой.

— Боже, мы свихнулись. — бодро констатировал Харпер.

Шарп берёг дыхание. Трава, покрывавшая крутой склон, была жёсткой и скользкой. Поднимаясь, стрелок забирал вправо, подальше глаз испанцев. При известном везении всё внимание защитники сосредоточат на отмели; и им будет не до флангов. Что означали пущенные ракеты? Может, призывали подкрепления из других фортов? Картечь хороша лишь против врага, наступающего в плотных боевых порядках по открытой местности. Кокрейна на отмели среди дюн картечью не возьмёшь. Нужна пехота. К громыханию пушек с форта примешивалось тявканье мушкетов. Шарп на слух попытался прикинуть, сколько их. Получалось, сотни две. Три роты? Повстанцев двести пятьдесят, но у большей части подмочен порох, и ружья годятся лишь по башке гвоздить. Штыковая атака трёх рот регулярной пехоты — и прости-прощай, Кокрейн! Займёт штыковая от силы четверть часа. Пятнадцать минут, чтобы лишить чилийцев их героического адмирала, а, вместе с ним, вероятно, и флота. Вальдивия в безопасности, Кокрейна отвезут в Мадрид для публичного суда и казни, испанский флот блокирует республиканские порты и голодом заставит О’Хиггинса сдаться. Год-два, и всё Чили, возможно, с Перу вместе, вернётся под власть Фердинанда. Капитан-генерал Батиста пожнёт лавры победителя смутьянов (ведь его дурацкая стратегия полностью себя оправдает), а Блаз Вивар, если он всё ещё жив, умрёт. Кто бросит камень за какое-то убийство в человека, вернувшего королю его богоданные колонии? И вот смерть Вивара, триумф Батисты, унижение Кокрейна, победа Испании над бунтовщиками; вся эта длинная цепочка событий зависит от смелости трёх рот пехоты. Всего три роты пехотинцев могут заставить историю пойти иным путём. Забавно, усмехнулся Шарп, особенно, если учесть, что построение этих рот для атаки займёт всего пару минут.

— Поглядите-ка на это! — отдувающийся Харпер имел в виду деревянный забор, перегородивший мыс поперёк, отделив Шарпа и его воинство от форта Инглез. Ограда, высотой с человеческий рост, была сбита из расщеплённых кольев. В чём состояло её предназначение, Шарп понять не мог. Не для обороны точно: отсутствовали бойницы.

— Вперёд! — скомандовал Шарп.

Проломить забор было нечем, но прежде чем ломать над этим голову, следовало выяснить, что ждёт их там, за оградой. Перед забором был вырыт неглубокий ров. Вся конструкция ставила Шарпа в тупик. Ограда преграждала путь возможной фланговой атаке, подобной той, что предпринял стрелок. Вроде бы. «Вроде бы», потому что её никто не оборонял, и, следовательно, ценность забора в качестве укрепления сводилась к нулю.

Повстанцы умостились на дне траншеи, а Шарп приник к щели между кольями. До форта было около двухсот шагов открытого пространства. Перед глухой, без амбразур, западной стеной тоже имелся ров. Стена была высокой и крутой. Чтобы взобраться на неё, требовались лестницы. Сторожил стену часовой. К счастью, один.

Шарп съехал по рыхлой земле обратно на дно канавы и внимательно взглянул на забор. Собран он был из шестиметровых секций, вбитых в грунт. За неимением лестниц секции могли послужить пандусами.

— Патрик, бери ребят, по моему сигналу опрокинете две секции. Сгодятся нам вместо лестниц. — Шарп говорил громко, чтобы его слышали все, — С нашего края караульный один. Прочие пялятся на балаган, устроенный Кокрейном. Испанцы напуганы до чёртиков. Они боятся Кокрейна, они боятся нас, головорезов Кокрейна. Они считают, что мы — демоны из преисподней. Атакуем быстро, и они пустятся наутёк. Сбегут. Тогда форт наш. Клич — «Кокрейн!» Пока отдохните, проверьте и перезарядите оружие.

Тех, у кого порох промок, отрядили нести секции. Они пойдут первыми и приставят к стене импровизированные мостки, по которым остальные ворвутся на валы форта. Затея выходила рискованная, но она была всё же лучше бессмысленного ожидания на отмели штыкового удара собравшихся с духом испанцев. Кокрейн предполагал взять за ночь все форты, но Шарп так далеко не заглядывал. Ему нужен был форт Инглез. Захватив его, повстанцы получат плацдарм, с которого можно совершить набег на другие укрепления, и, в случае необходимости, отбить контратаку испанцев, прикрывая посадку бойцов на «Китти» и «О’Хиггинс».

Секции были скреплены друг с другом длинными гвоздями, легко выдиравшимися штыком. Шарп извлёк пару штук и, удовлетворившись результатом, занялся разряженным на лодке пистолетом. Удостоверившись, что второй тоже готов к стрельбе, Шарп махнул столпившимся у забора матросам:

— Давай!

Бойцы выдрали оставшиеся гвозди и навалились на ограду. С треском секции рухнули.