Жара и лихорадка - Воляновский Люциан. Страница 8

Такие визиты следует наносить без огласки. Мы приходим в гараж, где работает китаец-автоэлектрик. Майкл О’Риган и доктор Иоахим Вальтер разговаривают с ним, а я стою поодаль, и со стороны может показаться, что трое мужчин заехали в гараж и занимаются машиной, в которой что-то не ладится. Те, кто работает вместе с китайцем, не должны знать, что он когда-то лечился от проказы, раз сейчас он для окружающих не опасен.

О’Риган рассказывает:

— Этот человек принял свой приговор очень спокойно, когда несколько лет назад узнал от врача, что странное утолщение кожи — это не грибковое заболевание… Сам-то он полагает, что проказой он заболел потому, что каждый день возится с аккумуляторами, которые «излучают»… Правда, ему особенно и некогда задумываться, отчего он заболел, у него семеро детей, всех надо накормить…

Когда больные говорят об излучении, врач делает вид, что согласен с ними. Он не спорит и не объясняет, что люди болели проказой и за тысячи лет до того, как был построен первый генератор… Пытаясь перекричать шум моторов, врач задает больному вопросы, но ничего не записывает — это насторожило бы китайца, — а только слушает, запоминает и лишь потом заносит необходимые данные в историю болезни.

— Сколько ему лет? — спрашиваю я.

— Я не буду переводить твоего вопроса, потому что он все равно на него не ответит, — говорит мне ирландец.

Оказывается, по преданиям, бытующим среди китайцев Таиланда, человек, который плохо себя чувствует, не должен вслух говорить, сколько ему лет: может услышать смерть и тогда беда…

Надо уважать веру этих людей, чтобы они уважали врача… Знать о возрасте не обязательно, опытный врач и сам с достаточной точностью может это определить. А лечение проказы это не только таблетки и уколы.

Большое значение имеет и психологический фактор. Сломленный человек проиграет битву с болезнью. А происходит это чаще всего оттого, что окружающие отворачиваются от него, смеются над его несчастьем и разрушают надежды. Поэтому поддаваться нельзя.

Аптекарь Стэнли Стайн из Сан-Антонио (штат Техас) заболел проказой в 1920 году. Умер же он от воспаления почек почти сорок восемь лет спустя. Всю свою жизнь Стайн боролся за то, чтобы из словаря было вычеркнуто слово «проказа». В 1931 году его положили в лепрозорий, и он добился, чтобы это учреждение переименовали в «Больницу общественного здоровья». В 1937 году Стайн ослеп, у него вылезли брови, он лишился шести пальцев на руках, но продолжал редактировать журнал «Звезда», выходивший каждые два месяца, желая тем самым опровергнуть страшные легенды, которыми обросла эта болезнь. Он взывал к соотечественникам об оказании помощи прокаженным.

Очень большое значение имеет атмосфера, создаваемая вокруг этой болезни. Поездка на Филиппины лишний раз меня в этом убедила.

«Кто ты, прекрасная маска? Мы танцуем уже третий танец, и весь мир танцует вместе с нами…»

Однако в этот один-единственный вечер в году лучше бы забыть о том, где мы находимся.

А присутствуем мы на ежегодном празднике в Тала. Если в других барриос [12] устраиваются праздники в честь сеньоров, здесь в Тала празднуют годовщину основания общины. А что это такое? Раньше закрытые поселения для прокаженных назывались лепрозориями. Потом по распоряжению филиппинского правительства их стали называть общинами. В Тала находится община Среднего Лусона. Разумеется, в празднике участвует и католическая и протестантская церковь, а также Iglesia Ni Kristo [13], хотя праздник не носит религиозного характера. Мы веселимся и танцуем, то есть танцуют те, кто еще может танцевать.

Ведь в Тала живут только прокаженные. В торговой части общины прокаженные купцы продают свои товары прокаженным покупателям. Прокаженные полицейские следят за порядком. Сейчас в стране проходят выборы, и весь Тала оклеен плакатами, восхваляющими добродетели кандидатов. Иногда прокаженные страдают от отека голосовых связок и разговаривают сиплыми голосами, но они не лишены избирательного голоса, возможности опустить бюллетень в урну.

Прошу прощения, не надо произносить слова «проказа», лучше сказать «болезнь Гансена». Врачи знают, что это такое, а всем остальным знать совсем не обязательно. В истории болезни ставятся две буквы HD («Hansen’s Disease»), и врачу все понятно. Здесь в Тала эти две буквы можно поставить перед фамилией бургомистра господина Пата С. Сингсона, его заместителя господина Хуана С. Юмола-младшего, перед фамилиями всех членов общинного совета. С тех пор, как 17 мая 1940 года в Тала была основана община, сюда имеют право входить лишь больные и те, кто их лечит. В военные годы здесь было очень плохо с питанием, японские оккупанты не щадили прокаженных, но все равно в Тала было лучше, чем в колонии прокаженных на острове Кульон, который находится в 200 милях от Манилы. Есть там было нечего, люди мерли как мухи, а убежать с него не представлялось возможным. Прокаженные гибли от истощения, хотя HD редко сама приводит к смерти, больных добивает либо турбекулез, либо воспаление почек.

Проказа таит в себе еще много неизведанного. Не странно ли, что болезнь, которая известна с незапамятных времен, до сих пор досконально не изучена?

Mycobacterium leprae, или «возбудитель проказы», тщательно оберегает свои тайны от человека. Неизвестно, сколько дней длится инкубационный период, но наверняка очень долго. Непонятно, почему одни люди более склонны к заболеванию, другие — менее. Известно лишь, что палочки проказы вызывают перерождение нервных окончаний. Дело доходит до полной потери чувствительности, сначала больной не чувствует ни горячего, ни холодного, потом теряет ощущение боли и, наконец, не ощущает даже прикосновения.

Люди мало знают о проказе. Говорят, что у больных «отпадают» пальцы, кости у них «разъедает». А раны, царапины, порезы не лечат потому, что больной их не чувствует, постоянно раздражаемая кожа ступней «обдирается». Часто на ступнях образуются наросты, человек не может носить никакой обуви, ходит босиком. На Филиппинах, при тамошнем климате, это не было бы трагедией, но человек не чувствует боли: например, один мужчина ходил два дня с гвоздем в пятке…

Если болезнь вовремя распознать и начать лечить препаратом DDS, известным с 1942 года, то от нее можно избавиться полностью. Однако никто в точности не знает, сколько на свете больных: может, один миллион, а может, пятнадцать — больные скрывают свое несчастье. По когда все-таки они попадают в больницу, то оказывается, что лечить их уже поздно.

Интересно формируется наше отношение к проказе. Не исключено, что в этом повинны различные благотворительные организации, которые без злого умысла, а руководствуясь лишь лучшими побуждениями, играли на чувствах людей, чтобы заставить их «раскошелиться». Человек, никогда не видевший прокаженного, скорее смотрит на проказу как на проклятие, а не как на болезнь.

Прочно установившееся название больного «прокаженный» тоже формировалось веками и шло от незнания болезни и отвращения к несчастным. Такая дискриминация — самое горькое проявление негуманного отношения к человеку. Проказа излечима! Суеверие и предрассудки излечиваются куда труднее, и в этом я убедился после того, как пожил среди прокаженных в Таиланде, на Филиппинах и в Японии.

У Всемирной организации здравоохранения нет власти, она может давать лишь свои рекомендации. Как я уже говорил, специалисты рекомендуют правительствам постепенно закрывать особые поселения для прокаженных, давая им тем самым возможность вернуться в общество. Это касается главным образом больных, у которых с помощью лекарств приостановлено развитие болезни. Они еще не считаются полностью здоровыми, но уже не опасны для окружающих. На такого рода рекомендации решиться было нелегко; что лучше для прокаженного — больничная дисциплина или медленное умирание в нищете? Люди боятся изолированности в больницах вдали от своих близких и уклоняются от лечения до тех пор, пока оно не становится бесполезным.