Совесть короля - Стивен Мартин. Страница 24

Манион! Он раздавал указания. Нет, не орал дурным, пронзительным голосом. Это были громкие и четкие, едва ли не спокойные команды. К счастью, Манион успел вскочить на ноги за доли секунды до приближения нападающих, и эти мгновения спасли жизнь и ему самому, и хозяевам. А еще Манион по какой-то ведомой только ему причине втайне от господ распорядился, чтобы гребцы захватили с собой топорики и пару-тройку ножей.

Просто так, на всякий случай.

Сжимая в одной руке шпагу, второй рукой Грэшем бесцеремонно повалил Джейн на землю. Не сводя глаз с атакующего верзилы, он выждал, пока тот не замахнется дубинкой — ее удар в два счета размозжил бы ему череп, — и в самый последний момент нанес противнику рубящий удар шпагой по лицу. Он пришелся по одному глазу и едва не задел второй.

В тот момент, когда глазное яблоко нападавшего лопнуло, пальцы громилы разжались, и дубинка вылетела у него из руки. Тело по инерции завалилось вперед. Грэшем вскочил на скамью, а его обидчик с лицом, представлявшим собой жуткое кровавое месиво, пролетел мимо и в следующее мгновение рухнул на землю.

Раздался пронзительный женский крик. Кричала Джейн. Этот полный ужаса, первобытный вопль заставил сэра Генри обернуться, но не в сторону поверженного противника, а налево, где его уже поджидал другой. Свою первую жертву Грэшем выбрал правильно. Бандит, атаковавший справа, был к нему ближе всех и потому представлял наибольшую опасность. Однако тот, кто устремился слева, отставал от своего напарника на считанные мгновения. Сэр Генри пытался мысленно вычислить, кто из двоих опаснее, и инстинктивно повернулся направо, откуда исходил больший риск. В результате в запасе у него почти не осталось драгоценного времени, чтобы отвести угрозу слева.

У этого громилы были низкий плоский лоб и кустистые брови. На какие-то доли секунды у Грэшема возникло ощущение, будто его шпага весит несколько тонн, а для того чтобы нанести удар по новому противнику, потребуется целая вечность.

Неожиданно что-то блеснуло, а во лбу у нападавшего прочно засел лодочный топорик — аккурат между кустистыми бровями.

В следующее мгновение мертвое тело рухнуло, пролетев мимо Грэшема точно так же, как и труп первого бандита. Как оказалось, топорик метнул Манион. Уже в следующий момент он спокойно вытащил из-под куртки второй, не забывая при этом криком подбадривать остальных слуг Грэшема.

Происходящее заняло буквально пару мгновений. Пара секунд на то, чтобы Грэшем остановил первого громилу, а Манион уложил второго. Пара секунд, чтобы ряды атакующих дрогнули — даже таких головорезов, как они, потрясла столь быстрая гибель двоих товарищей. Пара секунд на то, чтобы слуги Грэшема вскочили на ноги и окружили хозяина.

Нападавшие растерялись. Показалось, что они остановятся, повернутся и бросятся в бегство, однако уже мгновение спустя бандиты вновь ринулись вперед в надежде пробить двойную линию обороны — стену из слуг Грэшема, твердыню из самого Грэшема и Маниона, чтобы добраться до распростертой на земле Джейн.

Замелькали дубинки, топорики, кулаки; удары сыпались направо и налево; то и дело раздавались дикие крики, и было невозможно понять, что тому причиной. Кто-то кричал не то от ярости, не то от боли, не то от радости по поводу удачно нанесенного противнику удара.

Одного из слуг Грэшема удар противника сбил с ног, и он рухнул наземь. Какой-то головорез с разбитым в кровь лицом и выбитыми зубами прорвался в образовавшуюся брешь и набросился на сэра Генри. Потеряв равновесие, тот отпрянул назад, однако, зная, что фехтовальщик имеет перед дубинкой всего один шанс, постарался использовать все преимущество холодного оружия и пронзил нападавшему плечо. Тот с криком упал и схватился за рану. Острие шпаги застряло — не то в теле, не то в грубой шерстяной ткани куртки. Собрав силы, раненый с громким стоном выдернул шпагу из раны.

Людям Грэшема предстояло добраться до задней стены театра. Для этого нужно было занять такую позицию, чтобы их могли атаковать только спереди. Слава Богу, что на Джейн была почти крестьянская юбка, без этих дурацких оборок и обручей, которые на ее месте наверняка выбрала бы какая-нибудь записная кокетка.

Троих негодяев, помочившихся на зрительный зал, и след простыл, а толпа, ринувшаяся наверх, чтобы расправиться с ними, заметно поредела и рассеялась в тщетных поисках злоумышленников на верхних галереях. Повсюду царил хаос — мужчины и женщины, пытаясь пробраться на подгибающихся от страха ногах ближе к выходу, с ужасом смотрели на первый ярус, где разыгралось настоящее побоище.

Бандиты обрушились сразу на четверых слуг Грэшема.

— Отходите к задней стене! — крикнул сэр Генри, стараясь перекричать стоящий в зрительном зале шум.

Он понимал: нужно во что бы то ни стало пробраться к чертовой стене. Отбиваясь от надвигающихся головорезов. Чувствуя на себе их горячее дыхание — резкий запах чеснока изо рта одного, омерзительную вонь гнилых зубов из пасти другого. Не выпуская из руки руку Джейн. Постоянно слыша чье-то надрывное пыхтение, сдавленные проклятия и вопль в случае удачного удара. Все время пытаясь нащупать ногой твердую почву, чтобы ненароком не споткнуться на поваленную скамью. И лишь изредка позволяя себе обернуться назад.

Младший Гарри споткнулся, подставившись под занесенную дубинку. Удар пришелся ему по ребрам. Бандит уже собрался окончательно добить беднягу вторым ударом по голове, однако Гарри увернулся. Вместо черепа дубинка с грохотом обрушилась на скамью. Во все стороны полетели щепки, а сама скамья треснула пополам.

В спину Грэшему уперлось что-то твердое. Стена! Теперь они, встав полукольцом, могли спокойно держать оборону, не опасаясь, что кто-то нападет сзади. Неожиданно Джейн упала, очутившись за поваленной скамьей. Неужели она ранена?! Слава Богу, нет. Краем глаза Грэшем заметил, как что-то пролетело мимо его лица, а спустя мгновение раздался глухой стук удара. Птица?.. Времени на размышления не было. Неужели все это дело рук Овербери? Наверное, мстит за свое унижение. В таком случае, где же сам сэр Томас?

Судя по всему, боевой дух почти оставил нападавших. Если им и заплатили, то лишь за короткую потасовку. Однако теперь театр был практически пуст, и головорезы решили в последний раз попытать счастья.

Надо отдать им должное, подумал Грэшем, упорства и храбрости этим драчунам не занимать. Или же бандитам просто пообещали хорошую награду. Собравшись с духом, громилы ринулись на плотную стену бойцов Маниона. Джейн тем временем по-прежнему пряталась за перевернутой скамьей. Вытянув вперед руку со шпагой, сэр Генри отважно ринулся в бой.

Двое его слуг упали под натиском нападавших, однако и те понесли потери — кто-то вскрикнул от боли, а кто-то рухнул наземь. Линия обороны Грэшема подалась назад. Казалось, еще мгновение — и она будет сломлена, однако затем слуги сэра Генри вновь вернулись на исходную позицию. Отброшенный назад предводитель бандитов обернулся к товарищам, обозвал их трусами, после чего вновь ринулся в атаку.

Нападавший был невысок и худощав, с козлиной бородкой и близко посаженными глазами. Помимо дубинки, у него имелся длинный нож. С диким криком занеся дубинку над головой, он устремился на Грэшема и его людей.

Но уже в следующее мгновение кисть, по-прежнему сжимая дубинку, упала на пол, а из культи фонтаном брызнула алая кровь. Бандит в недоумении воззрился на то, что осталось от его руки, затем перевел взгляд вниз, где валялась недостающая часть. Удар, который нанес Грэшем, был просто невозможен. Чтобы перерубить кость, требуется топор, но отнюдь не шпага. Безусловно, острое лезвие сделало свое дело. Однако хитрость заключалась в другом: чтобы совершить подобное, эфес шпаги следовало зажать в обеих руках. В таком случае клинку передавалась сила не только руки, но и всего тела. Еще миг — и послышался глухой удар. Это Манион довершил начатое хозяином дело, размозжив нападавшему голову.

Остальные бандиты уставились на лежащую на полу кисть, на проломленный череп своего главаря и на обрубок его руки. Не проронив ни слова, налетчики развернулись и побежали. Надо отдать им должное, даже в бегстве они соблюдали некое подобие порядка. Вскоре один из них что-то крикнул, и негодяи вернулись, чтобы подобрать своих. Восемь или девять головорезов были ранены, однако могли передвигаться самостоятельно. Двое встретили в театре свой конец. Или трое? По подсчетам Грэшема, никак не меньше. Пожалуй, даже четверо, если считать предводителя. Двое из нападавших — один дюжий детина, второй пониже ростом и покостлявее — попытались вытащить главаря, но его ноги застряли под скамейкой. Люди сэра Генри тотчас ринулись на них.