Дочь оружейника - Майер Генрих. Страница 28

Мария думала о Франке… думала о том, что она невеста ван Шафлера, а Франк готов для нее жертвовать жизнью, свободой.

В этот вечер патер ван Эмс почему-то не пришел, что очень беспокоило Марту. Перолио радовался этому случаю и ждал, когда мать выйдет из комнаты и оставит его одного с Марией. Вдруг дверь отворилась и почтенный священник вошел с веселым лицом.

– Дети мои! – вскричал он. – Господь смиловался над нами, молитвы ваши услышаны… ваш муж, Марта, ваш отец, Мария…

– Что такое? Говорите, батюшка!

– Он свободен, он скоро будет с вами.

Обе женщины бросились со слезами к старику, повторяя счастливую весть и не смея ей верить. Перолио нахмурился.

– Да, дети мои, – продолжал патер, – известие это верно. Вчера я пошел в монастырь св. Бригитты, где моя сестра настоятельницей; там я встретил секретаря викария – епископа, и он мне сказал, что сам викарий получил приказание отправиться в Дурстед, в тюрьму оружейника Вальтера и объявить ему, что он свободен без выкупа, и может возвратиться в Амерсфорт. Секретарь прибавил, что викарий уже исполнил это приказание и что дня через два мастер будет дома.

Как описать радость бедной женщины и ее дочери? Они плакали и смеялись, целовали руки священника и, упав на колени, благодарили Бога, что он смягчил сердце епископа.

– Дети мои, – сказал почтенный духовник, – поблагодарите и того, кому вы, после Бога, обязаны избавлением Вальтера.

И он указал на Перолио, который напрасно старался скрыть смущение при известии, разрушавшем все его планы. Он не мог сомневаться в справедливости слов духовника и, подойдя к нему, крепко сжал ему руку.

– Отец мой! – проговорил он. – Мы все исполнили наш долг. Поверьте мне, я счастлив, что монсиньор принял такое благое намерение, и думаю, что он исполнил небесное внушение, а не мою просьбу.

– Разумеется, сын мой, – отвечал старик, – ничего не делается без Божьей помощи, но вы, синьор Перолио, тоже употребили все ваши усилия, все влияние на епископа.

– Да! – вскричали мать и дочь. – Вы наш спаситель, мы должны благодарить вас.

И обе женщины с жаром схватили бандита за руки.

– Что вы делаете, добрая Марта, милая Мария? – говорил он с заметным волнением. – Мне, право, совестно… и если я помог освобождению мастера, то слишком награжден за то вашими ласками, вашей дружбой.

И он обнял Марту с нежностью сына, потом, обратись к Марии, сказал тихо:

– Позволите ли вы мне поцеловать вас, как сестру?

Молодая девушка покраснела; она не совсем доверяла этим братским ласкам.

– Что ж ты, Мария, – вскричала мать. – Разве ты не хочешь поблагодарить графа за спасение отца?

Мария, молча и краснея, повернула свою прекрасную головку к Перолио и тот сорвал поцелуй с ее губ.

Молодая девушка побледнела и задрожала при этом жгучем прикосновении.

Перолио, взволнованный, думал в это время: «Эта красавица будет моей, и никакая сила не вырвет ее из моих объятий».

И скрывая свои преступные мысли под веселой наружностью, он вежливо поклонился хозяйкам и патеру, прибавив:

– Я надеюсь, друзья мои, что завтра мы будем праздновать возвращение мастера Вальтера.

Но, выйдя из общей комнаты, Перолио в минуту изменился. Давно скрываемая злость исказила его черты, глаза заблестели; он вбежал к себе и, увидев Ризо, закричал ему:

– Приведи ко мне Фрокара, торопись…

– Где мне искать его, мессир граф? – спросил паж, дрожа от страха, потому что в гневе господин его бывал ужасен.

– Ищи где-нибудь в кабаке, а если встретишь Видаля, Рокардо или Прыгуна, позови их, только скорее.

Ризо бросился к двери, но на самом пороге наткнулся на человека, который входил.

– Тише, мальчуган, куда торопишься? – говорил, смеясь, Фрокар.

– Тебя спрашивает капитан, – отвечал паж.

– А, это ты! – сказал Перолио. – Мне надобно поговорить с тобой. Ризо, уйди.

– Синьор капитан, – возгласил палач, потирая от удовольствия руки, – я к вам с хорошими вестями: нашел, где скрывается колдунья, где она приготовляет свои проклятые зелья.

– Убирайся к черту с твоей колдуньей! Теперь не до нее, – закричал начальник.

– Как не до нее? – возразил Фрокар, – а три флорина, которые вы мне обещали? Ведь пяти дней еще не прошло. Я заслужил награду.

– Я не отказываюсь от обещанного и, вместо трех, дам тебе пять, восемь, десять флоринов, если ты поможешь выпутаться…

– Говорите, капитан, я на все готов… за десять флоринов.

– Оружейник освобожден.

– Папенька нашей красотки!.. Худо!

– Он может быть в дороге и скоро будет здесь.

– Черт!

– Надобно найти средство задержать его в дороге.

Фрокар нахмурился, задумался на минуту и отвечал:

– Это нелегко, но возможно.

– Возможно! – повторил Перолио радостно. – Я знаю, что ты способен на все. Двенадцать флоринов, если ты обработаешь это дело.

– Эти деньги мои, капитан, я вас хорошо понял… Вы хотите, чтобы мастер Вальтер не вернулся сюда. Надобно задержать его… всеми средствами?

Последние слова он проговорил значительно, смотря прямо в глаза начальнику.

– Всеми средствами, – повторил Перолио решительно.

– Хорошо… Будет исполнено.

– Не забудь только, что бурграф очень привязан к этому оружейнику или к его искусству, стало быть делай так, чтобы не было никакого подозрения на Черную Шайку, а то за малейшую неловкость я велю тебя повесить или колесовать, в пример всем дуракам, которые не умеют обделывать дела так, чтобы не попадаться.

– Не беспокойтесь, капитан; если с бедным оружейником случится какое-нибудь несчастье, в этом виновата будет судьба или солдаты епископа.

– Хорошо. А сколько тебе надобно людей… играть роль судьбы?

– Человек восемь… Ведь оружейник – здоровый малый.

– Выбери их сам и скажи, чтобы они по одиночке вышли из города и переоделись.

– Я все устрою, капитан.

– Ступай же, не теряй времени.

Фрокар дошел до двери, но остановился и сказал:

– А разве вы не хотите ничего знать о колдунье? Ведь я все разузнал и заработал обещанную награду.

– Ах да, я и забыл! Где она живет?

– В развалинах Падерборнского аббатства.

– Где это аббатство?

– На берегу реки Лек, между Никерком и Пультеном, недалеко от Абденгофского монастыря, знаменитого по лекарствам от всех болезней, которые там приготовляют. Говорят, что лекарства эти приготовляет сама колдунья, а монахи только пользуются ее искусством.

– Когда можно видеть колдунью?

– Только в полночь, когда она готовит свои зелья и призывает демонов.

– Кто меня проводит в развалины?

– Прыгун знает дорогу.

– Ступай же.

– Иду, капитан, – сказал Фрокар, не трогаясь с места и смотря на карман Перолио.

Бандит заметил это, вынул три монеты и бросив их своему сообщнику, прибавил:

– Вот тебе, старайся заслужить остальное.

– Приготовьте деньги, синьор, – сказал палач, поднимая золото. – Я скоро вернусь назад.

XVII. Ловушка

Целые месяцы оружейник был заперт в башне замка Дурстеда. Он занимал ту же комнату, в которой прежде сидел бывший утрехтский епископ, Жильбер Бредероде, изгнанный из епархии монсиньором Давидом. Если оружейник не был скован, как прежний пленник, и с ним обходились человеколюбивее, то потому, что ему покровительствовал граф Шафлер.

Епископ Давид был зол и жесток, но понимал, что опасно раздражать самого верного из своих приверженцев, тем более, что он знал, какая связь существует между дворянином и амерсфортским мещанином. Поэтому, отказав в первый раз в просьбе графа, он приказал обращаться с пленником кротко, зная, что в противном случае и Шафлер может оставить его, как другие рыцари.

Исполняя свое поручение в Утрехте, Шафлер и Франк поспешили навестить Вальтера. Они узнали от него, что Перолио жил в доме оружейника, и письма патера ван Эмса были наполнены похвалами доброму постояльцу. При этом известии молодые люди не могли скрыть своих опасений, но Вальтер, обманутый письмами, начал успокаивать их и сказал, что он свободой своей обязан великодушному Перолио. Ван Шафлер и Франк поняли тотчас, что цель всей этой комедии – Мария, но не хотели сообщать своих подозрений отцу, не старались даже разуверить его насчет Черной Шайки, и так как прежде всего надобно было освободить оружейника, то поспешили к епископу.