До рассвета - Каганов Леонид Александрович. Страница 3

— А хули делать под таким пеклом? Давай, пошли вон в подъезд.

Девчонка замерла, посмотрела на Олега и вдруг заголосила на всю улицу:

— Спасите! Помогите! Убивают! Помогите!

— Ну кричи, кричи… — усмехнулся Олег. — Убивают, бля. Все там будем на рассвете.

— Ну помогите, ну кто-нибудь!! — голосила девчонка, пытаясь вырвать руку из железного кулака Олега.

Тот стоял, спокойно прищурившись.

— Думаешь кто-нибудь выйдет? Ни одна сука не выйдет. Уже никто никому на хуй не нужен. Только ты нам с Колькой еще нужна. Цени, блядь.

И вдруг за его спиной хлопнула дверь — из дома напротив выбежали два мужика, явно отец и сын. Лица у обоих были зверские и небритые. В руках у старшего была монтировка. Олег резко схватился за кобуру и хотел было обернулся, но старший уже повис на его спине и начал душить, обхватив горло монтировкой. Младший зашел спереди, повернулся ко мне спиной и начал методично бить Олега кулаком в живот. Девчонка отбежала в сторону и теперь стояла, испуганно вжавшись в стену дома. На меня никто не обращал внимания. Тогда я поднял с асфальта обломок арматуры, шагнул вперед и со всего размаха опустил его на бритый затылок младшего. Послышался хруст, брызнула кровь, и он осел на асфальт. Тотчас же Олег резко наклонился и перекинул старшего через голову — тот мешком шлепнулся рядом с сыном и попытался встать на ноги, но Олег уже достал пистолет и выстрелил ему в голову. Затем вытер рукавом лицо, проворно прыгнул назад и схватил за руку остолбеневшую девчонку.

— Так кто тут, бля, щенок? — произнес я, переводя дыхание. — Я щенок?

— Пошли отсюда. — Олег решительно дернул девчонку за руку и бегом поволок в боковой проулок. Я бросил окровавленный прут и кинулся следом.

Мы неслись минут пять, петляя дворами. Наконец забежали в подъезд старой гранитной девятиэтажки и потопали по ступенькам вверх. Олег одной рукой крепко держал притихшую девчонку, а другой дергал все двери подряд. На восьмом этаже одна из дверей распахнулась и мы зашли внутрь.

Раньше в этой квартире хорошо жили. Мебель была сплошь старинная, но неизменно целая и со вкусом подобранная. Под ногами шелестели ковры, со стен глядели настоящие картины в золоченных рамах. В одной комате даже стоял рояль. На его черной поверхности играл синий свет, лившийся из просторных окон. Здесь было чисто и, главное, прохладно — каменные стены, хорошо промерзшие за зиму, не успели растратить остаток январских холодов.

— Ложись, бля! — скомандовал Олег и толкнул девчонку на ковер.

— Не надо, парни… — сказала она тоскливо, — Христом-богом заклинаю…

— Туда заклинай, — Олег кивнул за окно, — вон за тобой Христос-бог летит.

— Ребята…

— Да чего ты ссышь? Мы тебя выебем и все. И иди куда хочешь. А так бы ты рассвет без мужика встретила. Или те ублюдки тебя бы вообще заебли. Они, блядь, так и искали кого бы ебнуть, полгода свою монтировку точили. — Олег потер шею. — Знаешь что? Выпей водки.

Он вынул мою бутылку, отхлебнул, затем протянул мне, я тоже глотнул и протянул девчонке. Несколько секунд она смотрела на бутылку, словно ей протянули змею, а затем быстро схватила и сделала несколько глубоких глотков. И тут же прикрыла рот рукой и закашлялась.

— Во! Нормально! — одобрил Олег.

— У меня там мама одна… — тихо сказала девчонка, поджав ноги и обхватив колени.

— Не ссы. Скоро твоей маме будет по хую. И всем будет по хую.

— Так отпустите меня, если вам так все… по хую… — она посмотрела на него, а потом на меня испуганными темными глазами.

— Во дура-девка, а? — Олег кивнул мне, — Да мне же сейчас не по хую! Я скотина, блядь, или человек на хуй? Я же хочу хорошо провести время последний раз в жизни, поняла? Тебя еще просить надо что ли? Скажи спасибо, дура.

Девчонка теперь смотрела только на меня.

— Так. Олег… — решительно начал я.

— На хуй пошел. — кинул мне Олег и повернулся к девчонке, — Поехали!

Он резко скинул штаны и бросился на нее как в бассейн с бортика. Я пожал плечами, отвернулся и вышел из комнаты. Сзади доносились приглушенная возня, а я шел по квартире и смотрел на стены. Сначала шли портреты, затем потянулись просто картины. Как в музее. Странно они выглядели в синем свете — синелицые дамы, господа в синих камзолах, холодные фрукты в синих вазах… Через несколько часов все это сгорит в пламени, разлетится на атомы, — думал я, — и никто, ни одна сука во Вселенной не узнает как здесь жили. Как хорошо жили хорошие люди. Я остановился перед копией Брюллова — она была выполнена почти безукоризненно, только в уменьшенном масштабе. Некоторое время я рассматривал ее, а затем плюнул. Плевок лег не в центр, как я планировал, а сильно левее, не причинив композиции особого вреда. Шлепнулся на застывшее масло и нехотя пополз вниз.

— Иди, блядь, твоя очередь. — раздался за спиной голос, и я вздрогнул. — А я пока пойду водки куплю, водка кончилась.

Я вошел в комнату. Девушка лежала на полу, раскинув ноги и положив локоть под голову. Она задумчиво смотрела в потолок. Я немного постоял в нерешительности и сел рядом.

— Ну? — повернулась она ко мне, — Давай.

— Ты, извини, — начал я, — ну как бы… Ну, сама понимаешь…

— Да ладно тебе. Как тебя, Коля? — она улыбнулась. — Все нормально.

— Но может ты… не хочешь?

— Да все нормально. — повторила девушка и снова улыбнулась. — Последний день живем.

— Последний день живут американцы. Мы последнюю ночь живем. — поправил я и стал расстегивать брюки.

Не помню сколько прошло времени, но когда мы устали и совсем выдохлись и просто лежали на ковре, прижавшись друг к другу, вдруг раздался выстрел. Затем снизу послышался истошный женский крик и еще два выстрела. Мы лежали молча. В коридоре щелкнула дверь и на пороге комнаты показался Олег. В одной руке у него была водка, в другой — красное вино. Дорогое, судя по виду.

— Купил? — спросил я.

— А то ж. — кивнул Олег, отхлебнул водки и протянул бутылку мне. — Пойдем принесем, там еще осталось.

— Да ладно, бля, потом сходим. — сказал я, глотнув и передавая бутылку девушке.

— И то верно. — кивнул Олег и повернулся к ней, — Ну что? Пойдешь к своей матери?

Она глотнула водки, поставила бутылку на пол, поднялась и медленно пошла к окну. Мы жадно рассматривали ее фигуру.

— Жарко. — наконец сказала она. — И страшно. Очень страшно.

— Не ссы, мы проводим. — сказал Олег.

Она молчала, стоя к нам спиной, контуры фигуры расплывались в ослепительном зареве оконного проема.

— Да вообще страшно…

— Далеко идти-то? — спросил Олег.

— Никуда я уже не пойду. — сказала она.

— А мать одна? — спросил я.

— С ней отчим. Да и какая уже разница?

— И молодец. — одобрил Олег. — Давай тост. За это, бля… за встречу. За что же еще?

Я сидел на диване, девушка лежала на моих коленях и смеялась. На диване у противоположной стены развалился Олег и курил трубку.

— Шерлок, блядь, Холмс, — хохотала девушка.

— Олег. — говорил я, — Нет, ты, блядь, скажи мне, кто тебе дал право убивать, а?

— Колян, салага, ты сам понял что сказал? Я этот, бля, искупитель.

— Искупитель! — смеялась девушка.

— Да погоди, бля, не то… Избавитель! Они же все сгорят к ебеням через несколько часов. Медленно, блядь, мучительно. А я их — хуяк и избавил.

— Это еще, блядь, не известно медленно или нет.

— Известно. — сказала девушка, — Я сама один из докладов переводила на хуй. Там сказано что температура в последние часы стло… стло… стлокновения будет нарастать с тридцати градусов до трехсот, но это займет два часа! Плавно! — она покачала в воздухе пальчиком, — Плав-но! Поняли?

— Переводила. — сказал Олег. — Да это и без тебя во всех газетах было год назад.

— А я тоже переводила! Переводила!

— Подожди. — сказал я, — А есть гипотеза что, блядь, и не будет никакого столкновения.

— Не пизди. — сказал Олег, — Она же в сто раз больше Солнца.