Уйти от погони, или Повелитель снов - де ля Фер Клод. Страница 27

Отец научил меня сосредотачивать силу удара в одну точку без лишних движений, то есть быстрее всякого там кунфуиста в шестнадцать с половиной раз. Потому у меня было в запасе ровно шестнадцать секунд, в течение которых я успела все вышесказанное продумать и, сделав шаг вперед, тем самым нарушив диспозицию, на которую был рассчитан удар Повелителя снов, легонько щелкнула старика по уху.

И противник мой упал. Как сноп от ветра, на бок. Ибо красивая стойка на одной ноге с воздетым над головой посохом нехороша как раз тем, что предполагает наличие мгновения, когда тело двинется вперед, но уже не имеет опоры. Если бы я ударила его по затылку, он упал бы мордой вперед и разбил себе нос. Я пожалела старика – и только опрокинула его.

Но старый Иегуда оказался проворным. Он быстро перекатился прочь от меня и вскочил на ноги. Посох свой Повелитель снов держал уже перед собой в вытянутых руках так, словно хотел огреть меня им по спине, как бьют погонщики мулов.

Однако я знала этот прием и потому не попыталась увернуться от удара. Тот прием, которым он хотел вбить острие посоха своего мне в грудь, потребовал бы семнадцать мгновений, как я помнила из тренировок с Фу. Потому я решила показать Иегуде, что он слабак в сравнении со мной, – и опередила его на пятнадцать с половиной мгновений, оказавшись рядом с Повелителем снов, скинув с него хитон его и завернув его за плечи старика. Посох вывалился из рук Повелителя снов, и сам он упал передо мной на колени.

Можно было попробовать проснуться, ибо несущий меня Порто если и не устал еще, то почувствовал одышку, стал шумно сопеть, отчего в нос мне ритмично било запахом плохо переваренной пищи и сивухи. Но с Иегудой тоже следовало разобраться.

– Если я сверну тебе сейчас шею… – сказала я так, чтобы он продолжил предложение за меня.

– … то ты не выйдешь из сна никогда, – продолжил он.

Это могло быть и ложью, и правдой. Я должна в этом разобраться. Потому спросила:

– И на руках Порто останется то, что называется состоянием нахождения в летаргическом сне?

– Ты догадлива, София.

– Нет, – ответила я. – Аламанти не догадываются, Аламанти понимают. А теперь подумай ты…

– О чем?

– О том, что ты мне сказал.

Да, ломбардец был умен, талантлив, род был его древнее, быть может, даже моего, знаний накопил много, но только после этого вопроса понял Повелитель снов, что он наделал, сказав мне, что я действительно нахожусь во сне летаргическом.

– Ох я дурак! – воскликнул старик и схватился в отчаянии за седую голову.

Сей простой трюк меня развеселил так, что я решила позволить Иегуде совершить этот прием борьбы, потому не отступила, как следует делать в подобный момент. А он, собрав за пятнадцать секунд всю силу свою, энергию и волю в один кулак, ударил сомкнутыми в замок руками по моей ноге, метя при этом, впрочем, в колено.

Я вскрикнула во сне и застонала. Порто встревожился:

– Случилось что, малышка? Больно?

К тому моменту он оказался под фонарем, висящие над входом в один из трактиров на улице Горшечников присел там и стал осматривать меня.

Я ж схватила за ухо Иегуду и потянула вверх, заставив его подняться на ноги, посмотреть мне в глаза. Ибо ухо – самый слабый орган человека. Да и любого животного вообще. Взявший живое существо земли за ухо становится повелителем такого существа на все то время, когда держит оное в руке.

– Тебе больно? – спросила я с участием в голосе.

– Д… да, – чуть не расплакался он.

– Мне тоже.

– Да, – согласился он.

– Ты хотел попасть мне в колено и сломать его? Мне нужен был его ответ. Если он скажет правду – он мужчина, если солжет – я перестану уважать его.

– Нет, я хотел…

Я отшвырнула от себя Повелителя снов и вытерла руки о платье.

– Дурак, – сказала я лежащему у меня под ногами Иегуде. – Мгновение назад ты мог подняться почти до меня и встать рядом с Аламанти. Ты ж пролукавился – и стал мне не нужен.

Говорила это – и следила, как рука Иегуды, лежащая на том сероватом нечто, на чем стояла и я, а было только что камнями на виду у Мертвого моря, нащупала конец посоха, ухватила его и с силой швырнула в мою сторону.

Я легко подпрыгнула, как в игре в скалочку…

– Ух ты, какой синяк! – пробормотал Порто, обнаружив синее пятно на моей правой икре, по которой уда рил руками Повелитель снов. – Откуда? Бедная малышка.

Удар Иегуды посохом мог бы переломать мне ноги. Л не во сне, а наяву, прямо на руках добросердечного Порто. Гвардеец бы пришел от вида подобного чуда в ужас.

– Ты проиграл, – сказала я нынешнему Повелителю снов. – Твой отец был умнее. И трусливей. Он не стал связываться со мной во сне.

– Отец не знал того, что знаю я, – ответил Иегуда.

Он сел, подтянув колени к груди, и смотрел на меня снизу вверх.

– Отец твой не знал, как удерживать людей в состоянии сна? – догадалась я. – И как их заставлять проваливаться сюда?

– Ты не победишь меня, София, – сказал он. – Я сильнее тебя. Если ты убьешь меня, то не проснешься никогда.

Он опять проговорился – и не заметил этого. Ибо он сказал, что я могу убить его в своем сне. Это значит, что Повелитель снов не бессмертен, что тело, уничтоженное во сне, умрет и наяву. То есть мы равнозначны в нашей битве в мире сновидений – и тот, кто из нас окажется победителем здесь, будет главенствовать и в основном мире.

– Я выйду отсюда, – сказала я. – Потому что я – Аламанти! А ты – червь. Как твой отец. Он не стал бороться со мною в моем сне тридцать лет тому назад. И ты тогда же отказался вступить со мной в схватку наяву. Сбежал из замка в Андорре, как заяц.

– Ты говоришь так, чтобы заставить меня выпустить тебя из сна, – ответил он. – Но я стар, мне нечего терять. Я умру здесь вместе с тобой, Аламанти.

Зачем? – спросила я, продолжая удерживать его взглядом внизу. – Какая польза в этом твоему роду? Если меня не станет, то никто и никогда не получит сокровищ Аламанти. Я одна знаю, где они. И ты вогнал меня в этот чародейский сон для того лишь, чтобы вызнать эту тайну. Не так ли?

– Ты права, София, – согласился он. – Но лучик умереть самому и лишить силы и власти врага своего, нежели остаться живым и вернуть тебе свободу.

Всегда смешно слушать фанатика. Повелитель снов и впрямь считал себя большим рабом рода своего, чем были рабами жидов все должники ломбардцев. Однажды потерпев поражение в борьбе наших гипнотических возможностей, он потратил тридцать с лишним лет жизни только на то, чтобы обучиться некому гипнотическому фокусу, суть которого мне стала ясна, едва я столкнулась с Повелителем снов в этот раз. Ибо я училась думать под руководством моего отца в замке Аламанти. А Иегуда тридцать лет учился танцевать с палкой в руках и медленно концентрировать в себе силу для того лишь, чтобы сломать мне руку или ногу, но ни в коем случае не убить. Жалкая судьба…

– Свободу? – рассмеялась я. – Что может знать о свободе жид – существо, зависящее от мнения своего племени, мнения толпы и нескольких не то жрецов, не то учителей, не умеющих думать самостоятельно, а лишь повторяющих слова, сказанные за тысячи лет до них людьми порой безграмотными, всегда напыщенными и лживыми.

От слов моих в глазах Иегуды вспыхнул гнев – и рука его метнулась в мою сторону. Из рукава вылетел нож и ударил меня в левое плечо…

– Милая! Что с тобой? – воскликнул Порто, на глазах которого из плеча моего полилась ручьем кровь.

Он разорвал рукав моего платья и быстро перевязал рану.

Нож во сне упал на камни, рана перестала кровоточить, но принялась болеть и ныть. Я силой воли заставила рану затянуться, а потом дважды ударила Иегуду по нужным местам – и обе руки негодяя обвисли. На две минуты, знала я.

– Благородство чуждо иудею, – сказала я. – И ты доказал это. Поэтому не жди благородного отношения и по отношению к себе.

– Ты умрешь здесь, проклятая колдунья! – вскричал он. – И успокоишься навсегда!

Человек сей был готов умереть – и потому я разрешила ему пожить еще немного. Мне захотелось, чтобы Иегуда испытал страх смерти. Ибо лишь страх смерти очищает людей от обитающей в них скверны, а сей человек ничего, кроме скверны, в душе не имел. Потому страх, который должен родиться в нем, должен быть сильным.