Камкурт. Хроники Тай-Шин - Коробейщиков Андрей. Страница 76

Зодчая Теней затушила сигарету в изящной пепельнице, стоявшей на перилах веранды и зябко поежившись, произнесла:

— Ты что, так до сих пор и не понял, почему мы ищем тайшинов?

Ронин снял с себя пиджак и накинул его на плечи собеседнице.

— Мы являемся Защитниками Системы, поэтому это напрямую входит в наши функции. Мы находимся между системными ошибками, в надежде как-то спасти ситуацию. Как, пока неизвестно.

— А каким образом все-таки во всю эту мозаику вплетены эти игры женщин с мужчинами?

Зодчая подошла к Мальцеву вплотную и показала рукой вверх.

— Посмотри. Красиво?

Небо на самом деле было непривычно звездным для февраля. Владислав запрокинул голову и согласно кивнул. А женщина отвернулась от небосвода, словно не желая сталкиваться взглядом с тысячами золотистых глаз, взирающих сверху на голубую планету.

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Спустя несколько минут они вернулись в зал, в котором уже никого не было. Кресла были раздвинуты по углам, камин был потушен, а по центру зала был расстелен большой ковер с высоким ворсом.

Зодчая достала из стенного шкафчика шприц-пистолет и крохотную ампулу, которую тут же зарядила в медицинское устройство. Мальцев подозрительно кивнул на шприц.

— Это зачем?

Женщина ободряюще погладила его по руке.

— Это совсем не больно, и абсолютно неопасно.

Мальцев посмотрел на Ронина.

— Для чего это?

Скоков расположился на одном из ближайших кресел.

— Это — «Диксаноцин», вытяжка из ядовитых желез экзотической рыбы «Суракуд» в сочетании с сильнейшим синтетическим психостимулятором, полученным в наших военных лабораториях. Оказывает сильное растормаживающее воздействие на функцию гипофиза и шишковидной железы. Это необходимо тебе, чтобы своими глазами увидеть то, о чем нам пришлось бы очень долго рассказывать тебе, пытаясь объяснить то, что и объяснить-то невозможно. Своеобразный аналог той смеси, которую ты принимал, когда разгромил офис «ИНИСА». Не бойся, если бы мы хотели причинить тебе вред, то сделали бы это менее трудоемким способом.

Мальцев нахмурился, однако потом решительно расстегнул пуговицу на манжете и закатал рукав. Укол шприца напоминал укус ядовитой змеи, впрыскивающей в тело жертвы свой парализующий яд. Владислав хотел было сострить что-нибудь на эту тему, но лицо делавшей ему укол женщины стало расплываться, словно воздушный шарик, надуваемый баллоном, он почувствовал головокружение и легкую слабость.

— Отправляйся к звездам, Тысячеглазый Аргус, — прошептала ему голосом Анастасии сгустившаяся тьма вокруг, и он почувствовал, как твердь стала стремительно уходить из-под ног, а он заскользил на невидимых воздушных потоках вверх. В звездное зимнее небо над Барнаулом.

Это совсем не напоминало Корчун. Как парение на дельтаплане отличается от полета на военном истребителе, так и этот странный препарат своим стремительным действием просто вышвырнул Мальцева из его тела, не позволяя обдуманно реагировать на происходящие изменения. Цветные пятна проносились мимо, словно рекламные плакаты мимо окон скоростного поезда. Аргус запаниковал. Единственное что позволяло ему удерживать нить осознанного мышления, это опыт путешествий в своем энергетическом теле, полученный им в процессе обучение азам Тай-Шин. Но и это состояние удерживать долго он бы не смог. Все закончилось так же, как и началось. Он врезался со всей силы в стену мрака перед собой и выплыл из нее уже где-то над поверхностью земли. Его сознание неслось над верхушками деревьев, подобно птице, не имеющей возможности контролировать траекторию своего полета. В него словно вложили уже заданную программу, и он, будто самонаводящаяся ракета, следовал по невидимому коридору, поднимаясь все выше и выше. Это напоминало «американские горки», когда несешься на бешеной скорости и тяжело дышать оттого, что захватывает дух, а впереди ожидает «петля». И жутко, и сойти не можешь. А сани неумолимо несут тебя к этой петле, швыряя вниз, затем вынося на самый верх скоростной трассы. Сходные ощущения испытывал в настоящее время Аргус. Хотя, само понятие «время» стало для него просто набором звуков. Время исчезло. Осталась только стремительно растущая высота, восторг полета и дивный пестрый ковер планеты Земля, раскинувшийся далеко внизу. Аргус поднимался за пределы атмосферы, в клокочущую пустоту, к далеким звездам…

Для энергетического тела не нужен воздух. Но само осознание, что он завис в безвоздушном пространстве, порождало фантомное чувство стесненного дыхания. Аргус забился, пытаясь осуществить хоть какое-то движение, но все было напрасно — он висел в околопланетном космосе подобно насекомому, вплавленному в тягучий янтарь, беспомощный, обездвиженный, крохотный. А вокруг во все стороны раскинулся безграничный океан Вселенной, и только внизу светилась нежным голубым светом родная планета. Аргус испытал чувство невероятного одиночества и ужаса, а потом в эти переживания вторглась всепоглощающая тоска — ностальгия по родному дому и всем людям, оставшимся в пропасти под ногами. Аргус вдруг подумал, что он умер и, наверное, именно так выглядит посмертие. Чувство ностальгии стало еще сильнее. Оно заполнило каждую клеточку его невесомого тела, выворачивая наизнанку тоскующий и ужасающийся бесконечности окружающего пространства дух. Однако из всех воспоминаний, о которых так много говорили в связи с надвигающейся смертью, он почему-то отчетливо вспомнил только мальчика по имени Алик.

«Поймешь, почему мы это делаем».

Теперь он понимал. Любовь к людям. Но не чистая, безответная любовь, о которой ему, вероятно, говорил Адучи, а привязанность, вмурованная в глубины ума словно предохранитель, похожая на цепь, не отпускающая жалеющий сам себя дух в свободный полет. Вот для чего его вышвырнули на орбиту Земли. Чтобы он прочувствовал это всеми фибрами своей души. Прочувствовал и принял решение.

«В тебе слишком много человеческого…».

«Слишком сильны тяги…».

Аргус раскинул в стороны руки и исторг из себя пронзительный крик. Но в безвоздушном пространстве не возникло ни звука. Тишина.

«Ты же сам сказал — станешь одним из нас…».

Если бы он мог рыдать, он бы разрыдался. Но он лишь висел, пытаясь обнять родную Землю, огромную и в то же время такую уютную и беззащитную. Беззащитную… Он много думал о том, что в этой грандиозной пустоте планету подстерегают тысячи опасностей. Однако Земля каким-то образом продолжала существовать, минуя метеоритные дожди, кометы, пылевые облака, пространственные коллапсы и лучевые аномалии. Ее словно кто-то защищал. Могущественный, невидимый, любящий ее любовью, превосходящей его эмоции в миллиарды раз. Адучи говорил, что существует защитная сеть вокруг планеты. Ее называют по-разному: «Щит», «Сознание Христа», «Светопаутина»… Одним из своих приоритетных направлений тайшины считали поддерживание этой сети. Тогда какие же функции выполняют Харты? Защитники Человечества… Ну конечно, Аргус понял. Одни — чтобы выжить, другие — искренне. Харты защищали человечество. А человечество тем временем медленно и неотвратимо уничтожало эту чудесную планету, свой священный Дом… «Великая Дилемма». Системная ошибка, логическое противоречие. Система уничтожает сама себя и уже просто не может остановиться. Она обречена, но, даже зная о своей обреченности, она двигается к пропасти.

«Пока ты не познаешь истинной, безответной Любви. Пока ты не познаешь что такое прикосновение Богини, у тебя никогда не будет настоящего Дома. Только лишь суррогат, иллюзия, заполненная диктатом и ложью. Потому что без Хозяйки эта планета — пуста…»

О какой Богине говорил Ковров? Цивилизация женщин… Богиня. Женщины. Они чего-то бояться. Так сильно бояться, что вынуждены прятаться на протяжении тысячелетий за спинами самовлюбленных мужчин, мнящих себя Самцами и Героями…

Аргус висел над земным шаром и думал о том, сколько тайн и загадок скрыто в этой нежной голубой дымке внизу. И тут пришел Ужас…