Камкурт. Хроники Тай-Шин - Коробейщиков Андрей. Страница 87

Он долго сидел в темноте, пока, наконец, утомленное событиями прошедшего дня, сознание незаметно не выключилось. Окружающая тьма в одно неуловимое мгновение вторглась в его внутреннее пространство, сливаясь с его снами, в которых прятался Черный человек.

Страхи, о которых он и понятия не имел, поднимались на поверхность его воображения и оживали, кривляясь и извиваясь перед ним. Он никогда не думал что такое возможно. Он чувствовал себя жалким и раздавленным. Он всхлипывал как маленький мальчик и пытался спрятаться от своих пугающих видений, но они были везде. Они оживали в темноте, растворялись в темноте, становились темнотой. Их невозможно было остановить, потому что ими управлял невидимый дирижер. Невидимый, потому что Черного человека невозможно было увидеть в темноте. Нужно было что-то сделать, проснуться, добавить в сновидение света.

Адучи качнулся и открыл глаза. В комнате было светло. Но не потому, что наступило утро, а потому что посередине комнаты горела свеча, около которой сидел сгорбленный человек. Адучи вздрогнул и вскочил с деревянного лежака, вглядываясь в темный силуэт. Пламя свечи колыхалось и причудливые тени бродили по стенам и потолку. В этом призрачном свете явственно выделялись всклокоченные седые волосы и крючковатый нос. Старик…

Адучи почувствовал, как крупная дрожь начинает сотрясать его тело. Он замер, не зная, что делать дальше. А старик сидел неподвижно, словно восковая фигура, оставленная здесь в память о тех людях, которые населяли эту местность полвека назад. Ковров сел обратно на лежак, нервно сцепив между собой дрожащие ладони. Через какое-то время он опять начал терять нить связанного мышления. Во всем был виноват призрачный свет свечи, его гипнотические колебания. Периодически Адучи приходил в себя и сразу смотрел на своего незваного гостя. Но все было без изменений. Свет свечи и неподвижная фигура старого алтайца. Казалось, ночь остановила время в этой странной избе…

Когда Ковров в очередной раз бросил взгляд на сидящего, как будто в забытьи, старика, его опять накрыл с головой дикий животный ужас. Старик по-прежнему сидел неподвижно, но он не спал, а внимательно смотрел на тайшина. Адучи вскочил и встал в агрессивно-защитную стойку, переминаясь с ноги на ногу и выставив перед собой сжатые в кулаки руки.

— Что тебе нужно?

Старик продолжал молча буравить его взглядом, лишь чуть улыбнувшись самыми уголками губ.

— Тебя зовут Мунг?

Алтаец выпрямился и встал.

— Ты знаешь, как меня зовут?

— Кто ты?

Старик всхлипнул.

— Пленник. Такой же пленник, как и ты.

Адучи изумленно посмотрел на него.

— Пленник? Чей пленник?

Алтаец обвел руками стены дома.

— Этого места.

После нескольких минут молчания, он горестно всплеснул руками.

— Ты же сам вчера все видел. Отсюда невозможно уйти. Здесь живут духи мертвых. Они держат нас в плену.

— Как давно ты здесь?

Мунг опять сел и обхватил голову руками.

— Не знаю. Не помню. Давно. Очень давно…

Адучи тоже опустился на лежак, чувствуя, как вдруг стали ватными ноги.

«Не может быть. Не может… Аксумаи не мог так со мной поступить…». Но он помнил это нереальное ощущение бессилия и растерянности, когда в тщетной попытке достичь заветное дерево, он прошел километров сорок или пятьдесят. Значит ловушка… Пространственно-временная петля. Он читал об этом что-то… Но одно дело листать страницы журнала «Наука и жизнь», и совсем другое — коротать ночь с безумным стариком, в безлюдной глуши алтайских гор, в поселке, с которым связаны леденящие кровь истории. Он посмотрел на Мунга. Старик опять сидел в своей согбенной позе, и что-то тихо нашептывал про себя.

— Эй, Мунг, а кроме нас здесь кто-нибудь есть?

— Нет. Только мы.

— Ты говорил про каких-то духов…

Алтаец сделал испуганные глаза.

— Тс-с… Не упоминай про них. Они слышат тебя…

— Не бойся, я умею разговаривать с духами, — Адучи ободряюще кивнул пожилому собеседнику.

Старик поднял на него полные слез глаза.

— Что? Так ты кам?

Адучи покачал головой.

— Нет. Камами называют служителей Кара-Янг, Черной Веры. Я же долгое время изучал искусство Ярлакчи, шаманов Белой Веры. Однако принадлежу я к Клану Серых шаманов.

— Ты — тайшин? — Мунг даже привстал от возбуждения. Непонятно только было, радуется он этому обстоятельству или наоборот.

— Ты слышал про нас?

— Слышал… — Мунг опять сел на свое место, подобрав под себя ноги, — тогда тебе придется еще хуже, чем я думал.

— Почему?

Старик воровато оглянулся по сторонам, будто опасаясь увидеть кого-нибудь еще в освещенной слабым свечи, комнате, и тихо прошептал:

— Тайшинов эти духи просто терпеть не могут…

Он качнулся из стороны в сторону, подобно китайскому болваничку, и Адучи, вздрогнув, проснулся.

Мерцание свечи и неподвижная фигурка старика застывшая на полу. Значит их разговор был во сне?

— Мунг! Эй, Мунг!

Алтаец вздрогнул и открыл глаза. Адучи присмотрелся к нему и понял что это не Мунг. Это вообще был не человек!…

Человек сидящий перед ним был только похож на того старика, которого Ковров видел ранее. Разница была в том, что у того, кто молча смотрел на него снизу, кожа имела странный фиолетовый оттенок. А, кроме того, из спутанных прядей седых волос, торчали небольшие лиловые рожки! Незнакомец улыбнулся. Адучи почувствовал, что еще немного, и он на самом деле сойдет с ума.

— Поскорей бы… — пробормотал незнакомец голосом Мунга.

— Ты… Ты…

— А что ты так разволновался? Думаешь, черта увидел? Кермоса? А ты думаешь, ты лучше выглядишь?

Адучи машинально перевел взгляд на свою руку и онемел от неожиданности: прямо на тыльной стороне ладони, пробиваясь сквозь кожу, росли небольшие грибочки, словно у лешего, виденного им в одном из детских мультфильмов.

— Что… это… со мной?

Мунг хихикнул.

— Твои страхи обретают реальность.

— Страхи?…

— Конечно! Каждый человек жутко боится всего, что связано с его драгоценным телом. Он боится гниения и разложения, он боится болезней. И это только начало…

Адучи брезгливо смахнул грибницу с руки и, передернувшись от чувства омерзения, проснулся.

В окно светило яркое дневное солнце.

Он пробовал преодолеть невидимый пространственный барьер снова и снова. Выбиваясь из сил, падая в изнеможении, рыдая и рыча от собственного бессилия. А когда настала ночь, он снова вернулся в Поселок. Старика опять нигде не было видно. Адучи твердо решил не спать этой ночью. Но тело, изможденное бесплодными попытками побега, опять предательски вырубилось, утягивая за собой в омут тягучих и беспокойных видений уставшее сознание.

На этот раз причиной внезапного пробуждения была жуткая боль. Адучи закричал и вскочил, отталкивая от себя старика. Он сначала не понял, что произошло, а когда увидел капельки крови на губах Мунга, сразу сообразил — старик подкрался к нему в темноте и укусил его.

— Ты что, гад? Охренел?

Адучи метнулся к обидчику, намереваясь, наконец, выплеснуть на него весь груз нервного напряжения, скопившийся за все последнее время, но Мунг повел себя неожиданно. Он упал на колени и зарыдал, жалобно причитая:

— Не надо, не надо. Я не виноват! Это они заставили меня. Они…

— Кто? — тайшин еле сдерживал себя.

— Кермостор. Они пришли ко мне в темноте и заставили меня сделать это…

Адучи посмотрел на рану. Кровь, вытекающая из глубоких ран, была ярко оранжевого цвета.

— Ну-ка покажи свои зубы.

Старик закрыл голову руками, но Ковров схватил его и, разомкнув руки, заломил одну из них в болевой захват.

— Покажи зубы!

Мунг разжал губы и Адучи увидел два ряда прекрасных белых зубов, среди которых выделялись четыре острых длинных клыка. Таким зубам мог бы позавидовать любой хищник. Адучи отшвырнул алтайца в сторону.