Тайна Красного озера - Грачев Александр Матвеевич. Страница 54

- После свадьбы? - полушутя, полусерьезно спросил Виктор.

Анюта лишь весело и лукаво посмотрела на него, улыбнулась, но ничего не ответила. 

Глава седьмая

С утра в воздухе стояла мгла. Солнце, обведенное радужным венцом, тускло светило в белесоватом небе.

- Будет гроза, - сказал Пахом Степанович, кивнув на север, когда плот снова поплыл по реке.

Пойма Безымянной становилась все шире. Чем ближе подплывали путники к круглой низине, замеченной позавчера геологами с вершины сопки, тем больше начинала река петлять, образовывать рукава и протоки.

Но вот цепь сопок по берегам Безымянной оборвалась.

Впереди простерлась низина, покрытая густым лесом.

Плот причалил к берегу, и Пахом Степанович с Дубенцовым выбрались на ближайший утес, чтобы с его вершины проследить русло реки.

Низина просматривалась далеко вперед. Река как бы рассыпалась по ней, превращаясь в сплошной лабиринт проток. Мелкие протоки петляли на всем пространстве, я среди них невозможно было найти главное русло. Лишь в противоположной стороне, под самыми сопками, река сходилась в одно русло. В том месте в гряде сопок был просвет; туда, очевидно, и уходила Безымянная.

- Трудненько придется нам, - мрачно проговорил Пахом Степанович. - Но до обеда нужно обязательно пересечь эту падь, иначе, если пойдет сильный дождь, худо нам будет…

Плот пошел по протокам низины. Течение здесь было очень тихое, и путникам приходилось налегать на шесты, чтобы ускорить ход плота. Вскоре протока, по которой они плыли, уперлась в лесной завал, преградивший путь. Встал вопрос: что делать? Возвращаться в поисках новой протоки или двигаться вперед? Они решили перетащить плот по берегу на покатах.

Пришлось потратить около двух часов и много усилий, чтобы обойти завал по суше. Неподалеку от завала протока, по которой они _плыли, соединилась с другой, более широкой. Эта новая протока некоторое время спокойно текла по извилистому лесному коридору. Но и она потом разбилась на несколько мелких рукавов. Начались отмели, плот стал садиться на песок. Теперь тащить его оказалось труднее, чем по суше на покатах. Вооружившись жердями, путники подталкивали его. Это был изнурительный, отупляющий труд. На расстояние в какую-нибудь сотню метров затрачивалось уйма сил и времени.

К полудню они не прошли и половины пути до новой гряды сопок. Пообедав и отдохнув на песчаной косе, путники продолжали продвигаться вперед. И снова завалы, отмели, тупики… Под вечер, когда до сопок оставалось не более двух километров, разведчики окончательно выбились из сил. Они облегченно вздохнули, встретив широкую протоку - видимо, главное русло. Однако радость была преждевременной. Через километр они снова очутились в лабиринте. Поплутав в нем до сумерек, путники вынуждены были остановиться на ночлег в нескольких сотнях метров от гряды сопок.

Между тем к вечеру горизонт затянула густая мгла. На небе сгущались тяжелые грозовые тучи. Позади, вверх по течению Безымянной, от земли до неба встала черная стена. Вечер был мрачный, душный. Тайга погрузилась в мертвую тишину. Не щебетали даже птицы. Низину быстро окутала непроглядная темень.

До самой темноты Пахом Степанович все не хотел приставать к берегу. По его предположениям, главное русло Безымянной проходило где-то правее, почти рядом. Но искать его между низкими песчаными берегами, среди множества островов и отмелей, да к тому же в полной темноте, он не рискнул. Пристав к берегу, таежник тревожно прислушивался к каким-то звукам, беспокойно осматривая местность. За ужином он сказал глуховато;

- Ночевать придется на плоту, шибко в опасном месте остановились. Эвона, какие низкие берега! Худо нам будет, если буря и ливень прихватят нас на берегу…

В тон этим мрачным предположениям далеко на севере блеснула большая молния, а через некоторое время оттуда прикатился глухой и протяжный удар грома.

- Так и есть, гроза с ливнем идет с верховьев, - снова сказал он. - Вся тварь, вишь, ушла отсюда, птиц, и тех не слышно…

Действительно, теперь и Анюта почувствовала: над поймой реки будто все вымерло.

- Что бы это могло значить, Пахом Степанович? - спросила с беспокойством она.

- Когда бывает сильный ливень на такой вот реке как эта, - ответил таежник, - то вода в ней сразу сильно подымается. Видишь, река тут между скал зажата. Случается, что вода прямо валом идет. Бывало целые стойбища сносила с берегов. Опасная штука…

При свете факела разведчики после ужина отплыли от берега и укрылись ниже островка, заросшего тальником.

Пахом Степанович вбил в песок на отмели крепкий кол и привязал к нему плот. Стал накрапывать крупный дождь.

Дубенцов сделал из палаток-накомарников один общий полог, сверху накрыл его парашютом, привязав стропы к углам плота.

Спать никто не мог. Пахом Степанович и Дубенцов сидели, положив возле себя шесты. Анюта, укрытая дождевиком, лежала, примостившись головой на рюкзак. По тальнику все чаще проносился порывистый ветер. Раскаты грома становились громче и ближе. Внутри полога почти непрерывно вспыхивали зеленовато-бледные отсветы молний. Внизу, под днищем плота, глухо булькала вода.

Но вот дождь стал быстро усиливаться. Где-то далеко нарастал глухой шум. Почти над головой стали с треском перекатываться удары грома. Пахом Степанович вылез из балагана, с минуту слушал и всматривался в верховья Безымянной, непрерывно освещаемые вспышками молний.

Вернувшись под полог, сказал скучным голосом:

- Кутерьма идет… ураган…

Широкий, всеобъемлющий шум нарастал, превращаясь в гул и рокот. По палатке раз, другой ударили порывы ветра и снова утихли. Из края в край по небу прокатился могучий удар грома. Плот начал качаться, беспокойно заходил на приколе из стороны в сторону.

Вдруг Пахом Степанович, все время молчавший, вскочил, бросил скороговоркой:

- Шквал… шквал идет… по реке! Виктор Иванович, берись скорее, паря, за шест. Анна Федоровна, покрепче держись за жерди, не выпускай из рук Орлана. Держись из всех сил, чтобы не сбило…

В тальниковых зарослях выше по течению гудело и рокотало, словно сквозь воду и лесную чащу в кромешной темноте ночи бешено продиралось напролом какое-то исполинское чудовище. Прошло несколько томительных минут.

- Держись!.. - прогремел голос Пахома Степановича.

Дубенцов и таежник стояли под дождем с шестами наготове. При свете молний они. увидели, что берега уже скрылись под яростью взыгравшей воды. Кучи мусора кружились в мутных потоках. Плот стало с силой кренить: уровень воды поднялся, и колышек очутился на большой глубине. Еще секунда, и плот совсем перекосится, вода хлынет через него. Одним взмахом топорика Пахом Степанович обрубил конец веревки, и плот, дернувшийся с огромной силой, помчался в бушующем потоке. При свете молнии Дубенцов и Пахом Степанович могли ясно видеть стремительно проносившиеся мимо берега.

Хлынул ливень. Налетела буря, едва не сорвавшая Дубенцова и Пахома Степановича с плота. Тугим куполом вздулся парашют, но Дубенцов быстро загасил его. В мгновение, когда вспыхивали молнии, Пахом Степанович и Дубенцов успевали зафиксировать устрашающую картину разбушевавшейся стихии: жестко гнутся и мечутся кроны деревьев, взлетают каскады воды, льет косой дождь, клубятся и в бешеном беге мчатся черные тучи…

Оглушительный треск раздался под ногами Дубенцова, где-то под днищем плота. Плот дернулся, сильно накренился и застыл на месте. Поток воды хлынул через него.

Дубенцов от неожиданности потерял равновесие и полетел за борт. Тотчас же он вынырнул. Ветки царапали ему лицо и руки, опутывая ноги, словно он был в объятиях спрута.

Дубенцову казалось, что его тянет на дно и уже нет никаких сил удержаться на поверхности воды.

Сверкнула молния. При свете ее он увидел, что метрах в пяти от него, на тальниковом кусте, накренившись, зацепился плот.