Тропинки в загадочный мир [с иллюстрациями] - Ковшарь А. Ф.. Страница 34

Что касается сурка Мензбира, то основная масса зверьков гибнет в зубах чабанских собак. Сокращают численность этого сурка и браконьеры, без эффективной борьбы с которыми предотвратить постепенное исчезновение и так уже редкого зверька невозможно...

Незаметно промелькнули весна и короткое высокогорное лето. Стояла пока ясная, теплая, а в полдень даже жаркая погода. Давно в ближайших окрестностях растаяли снежники, иссякли или сделались маловодными ручейки. Большинство сурков, накопив достаточно жира, залегли в спячку и лишь редкие одиночки-подранки или очень старые особи виднелись кое-где по утрам.

Наша работа по изучению сурка Мензбира закончилась. Увязав свой уменьшившийся скарб, мы терпеливо ждем знакомого чабана Тулегена с его верблюдом, обещавшего перевезти наши вещи до автомобильной дороги. Со смесью грусти и радости взираем на побелевший от свежего ночного снега высокий гребень Угамского хребта. Наконец, привели верблюда, уложили его на землю и стали навьючивать. Мы рассчитывали переехать за два рейса и были очень удивлены, когда навьючили весь груз сразу. Бедняга-дромадер едва встал, подняв груз по меньшей мере в триста килограммов. Медленно пройдя по тропе метров двести, он потом зашагал увереннее и даже пытался срывать губами колючие соцветия рослого татарника. На перевале остановились поправить вьюк. Истоки Бадама, такие яркие и интересные весной, теперь казались безжизненными, серыми. Грандиозная воронка цирка в главном истоке реки представлялась маленькой и впечатления не производила. Мы поняли, что весь интерес для нас в этих местах заключался в сурке Мензбира. До свидания, сурок, до новой встречи!

И вот прошло десять лет. Охота на реликтового зверька была запрещена и, казалось, он находится под надежной охраной. Но, увы! Побывав в горах Каржантау в 1971 году, мы не только обнаружили много его необитаемых нор, но и вполне легальную (по лицензиям) заготовку его шкур. На наш запрос начальник госохотинспекции неподдельно удивился, так как не знал, что сурок Мензбира живет в подведомственной ему области. Лицензии выдавались просто на «сурка» без указания вида. Посетовав на малочисленность сотрудников своей организации и на отсутствие транспорта для поездок в горы, начальник инспекции заявил, что отныне сурок Мензбира будет тщательно охраняться.

Действительно, выдача лицензий прекратилась, как и легальная охота на сурка, но браконьеры и в последующие годы продолжали безнаказанно сокращать его численность. Вьючными тропами на ослах, минуя автомобильные дороги, где иногда дежурили представители охотинспекции, они ежегодно наводняли горы. К 1979 году этих зверьков, по оценке В. И. Машкина, оставалось в Казахстане лишь восемь-девять тысяч особей, а браконьерская охота продолжалась и позднее. Нам представляется, что действенной мерой по спасению редкого зверя могло бы стать присоединение мест его обитания к соседнему заповеднику Аксу-Джабаглы.

В. И. Капитонов

Иглоносец

Ночью я проснулся от тревожного потрескивания. Открыв глаза, увидел скачущие по полотнищу палатки красные блики. С мыслью о пожаре я выскочил и увидел зарево. Горели горы. Огненный вал, то понижаясь, то резко взметаясь вверх, катился по склону, тому самому, что круто поднимался на правом берегу реки Каракыстак — одной из крупных рек центральной части северного склона Киргизского хребта. Все сильнее слышались треск и шипение огня, явственнее ощущался запах гари, тревожнее бегали багровые отсветы пожара по бортам нашей экспедиционной автомашины. Долго с тревогой мы наблюдали за пожаром, который то исчезал из поля зрения, спускаясь на днища лощин, то вновь появлялся на гребне. И только под утро огонь затих, встретив на пути реку. Спать уже не хотелось, и я, присев с кружкой крепкого чая на корягу, коротал время до рассвета...

И вот с первыми лучами солнца иду вдоль берега посмотреть на пожарище. Приречный лес — тугай — не пострадал. Голые сырые камни галечника и сочная зеленая трава вовремя остановили огонь. Обогнув мыс тугая, я наткнулся вдруг на звериную морду, высовывавшуюся из воды, и увидел полузасыпанный песком труп крупного дикобраза. Первая мысль, что это — жертва ночного пожара, быстро рассеялась. Животное погибло, видимо, дней десять назад и успело значительно разложиться, несмотря на пребывание в холодной воде горной реки. Мне искренне было жаль великолепного зверя, в то же время я и радовался находке, так как одна из целей моего приезда на Киргизский хребет была собрать как можно больше сведений об этом малоизвестном загадочном звере.

Дикобраз — самый крупный грызун СССР и Евразии. Длина тела восемьдесят-девяносто сантиметров, весит от тринадцати до двадцати килограммов. Наибольший вес зверь имеет в конце лета — осенью, наименьший — весной. Внешне дикобраза трудно спутать с каким-либо зверем. У него и в самом деле, как верно подмечено в «Жизни животных» А. Брэма, «на шее дыбом стоит растрепанная грива, которую дикобраз может опускать и поднимать. Грива состоит из тонких, длинных, гибких щетинок...». Спина же и бока густо покрыты толстыми ороговевшими иглами разной длины — от трех до тридцати и даже сорока сантиметров. Окрашен дикобраз пестро, ярко благодаря сочетанию белого с темным. Толстые буроватые иглы на верхней части тела имеют белые широкие концы. Белый цвет хорошо виден ночью и предупреждает хищников. Этому назначению, вероятно, служит и погремушка из толстых, но полых игл на конце хвоста. При движении она издает своеобразный звук.

Дикобраз, обитающий в СССР и, в частности, в Казахстане, называется индийским или белохвостым. Он один из двадцати примерно видов семейства настоящих дикобразов, живущих в основном в сухих районах с жарким климатом — Африке, Южной Европе, Южной и Средней Азии. В Казахстане этот грызун встречается в предгорных и низкогорных районах юга, расположенных не выше двух тысяч метров над уровнем моря.

«Дикобраз,— пишет известный натуралист Владимир Николаевич Шнитников,— очень осторожен. Прежде чем появиться на поверхности, он обязательно задерживается в норе у выхода, проверяя окружающую местность. И, если заметит близ норы человека, ни за что не выйдет из укрытия. Наблюдателю останется только слушать недовольное фырканье и треск игл скрытого дикобраза. Это зверь строго ночной. Обычно он выходит из норы, когда дневная жизнь совершенно замирает и наступает полная тишина. По возможности он избегает даже лунного освещения, стараясь заканчивать свои экспедиции до восхода луны или покидать нору после ее захода».

Что можно еще добавить к характеристике зверя?

У него хорошо развито обоняние. Обширные носовые полости помогают дикобразу не только легко находить пищу, но и очищать вдыхаемый воздух от лессовой пыли, с которой он сталкивается каждый раз при обвалах нор, при выкапывании корней и корневищ. Копать зверю приходится много, поэтому его лапы вооружены крепкими когтями, которые, кстати, изменчивы в зависимости от характера грунта, на котором он живет. На песчаном рыхлом — когти более тонкие, на плотном глинистом — короткие и толстые. Слабее развиты у зверя зрение и слух. Из-за ночного образа жизни и большой осторожности видеть дикобраза в природе удается редко. Узнают о его присутствии обычно по утерянным иглам и по следам деятельности: отпечаткам лап, погрызам, покопкам, экскрементам, а также по широкой норе, в отверстие которой может пролезть даже человек. Диаметр входа обычно шестьдесят-семьдесят сантиметров.

Дикобраз живет оседло, очень привязан к своим убежищам, которые устраивает чаще всего в основании каменистых склонов, заросших кустарниками, а вход выкапывает под крупной глыбой или скалой. Одна семья имеет две-три норы. Общая протяженность ходов каждой составляет пятнадцать-двадцать метров, а площадь она занимает от тридцати семи до почти трехсот квадратных метров! В глубине ходы имеют два-три расширения и тоже довольно просторные., Ширина этих «комнат» достигает полутора-двух с половиной метров, а высота — пятидесяти-шестидесяти сантиметров, так что в них свободно может поместиться человек, а то и два. В одной из «комнат» находится гнездо, или гнездовая камера, без выстилки. Температура в глубине этого обширного убежища даже в жару равна восемнадцати-двадцати пяти градусам, а влажность — тридцати-пятидесяти процентам. Такой «микроклимат» привлекает в дикобразьи норы многих беспозвоночных животных. Да и позвоночные, даже такие крупные как гиена и волк, тоже охотно их заселяют.