Следопыты Ильменских гор - Лялицкая Софья Дмитриевна. Страница 16

Катя вывела нас на дорогу и ушла, сказав, что ей надо ещё прополоть участок картошки на тётином огороде.

Когда к вечеру мы с Верой вернулись на кордон, то увидели, что Василий Афанасьевич, надев очки, что-то писал. А рядом с седеющей головой наблюдателя склонилась тёмная головка Кати. Девочка сидела притихшая, серьёзная и старательно ровным, чётким почерком заносила дневные впечатления в свой «Дневник юного натуралиста».

РЫБА ПОД МХОМ

Мы с Верой сидели у ворот. Василий Афанасьевич чистил винтовку. Вдруг из лесу прибежала запыхавшаяся Катя с неполной корзинкой ягод:

— Дядя, какой-то человек в высоких сапогах, без шапки, с сумкой через плечо, сначала на горе стоял, осматривался кругом, потом к пруду спустился, измерял что-то, в книжечку записывал.

Василий Афанасьевич быстро поднялся и ушёл.

Через полчаса он вернулся, дружески беседуя с незнакомцем, который оказался ботаником заповедника. Он в течение всего лета бродит, собирая материал, по всей территории заповедника, никогда не придерживаясь ни дороги, ни троп.

Василий Афанасьевич с ботаником пошли в дом, а Катя подошла к нам.

— Пойдёмте рыбу удить. Только если вы умеете грести...

— А ты не умеешь?

— Нет, — чистосердечно призналась Катя.

Это, кажется, было единственное, чего не умела эта девочка.

И вот мы втроём на небольшой лодочке плывём мимо тихой заводи, сплошь покрытой белыми чашечками водяных лилий. Огибаем густые заросли камышей, выезжаем на чистое, светлое зеркало воды...

— Дальше. Вон туда! Туда! — указала нам Катя.

— К берегу? Зачем?—удивилась я.

— Это не берег...

— Там остров, — догадалась Вера. — Видите, берёзки на нём растут, сосны...

— Это не остров, а лавда, — поправила её Катя. — Пловучий остров. — Она выпрыгнула на лавду и, притянув лодку, привязала её к берёзе.

— Вылезайте, — сказала она.

Ступив на лавду, мы почувствовали, как мягко заколебался мох под нашими ногами. — Да это же болото! — воскликнула я. — Ещё провалимся.

— Нет, провалиться здесь нельзя, лавда не меньше чем в метр толщиною, — сказала Катя. — А вот и вода — в лунках. — Катя указала на круглые тёмные отверстия во мху. — Здесь и удить будем. — И она опустила все удочки в лунки.

Мы с недоумением смотрели на эту странную ловлю рыбы среди болота, из-под мха.

— Ну как, клюёт? — послышался вдруг сзади чей-то голос. Оглянулись, увидели ботаника, энергично шагавшего по болоту в своих больших сапогах.

— Вы так и по пруду шли? — стараясь быть серьёзной, спросила Вера.

— Нет, я ведь пришёл сюда с той стороны, где лавда близко подошла к берегу.

— Вы знаете, это растение-хищник?

Ботаник протянул нам маленькое невзрачное растение с розеткой из круглых листиков и отцветшими, засохшими цветочками.

— Я знаю, — сказала вдруг Катя, — мушка сядет на листик, он сразу и закроется. И сколько она ни бьётся, ей уже не выйти на волю. Говорят, росянка ест мух.

— Конечно, не верится, чтобы растение могло пожирать бабочку, муху, муравья и других насекомых. Но это так. Круглые листики росянки покрыты тончайшими красноватыми волосками, с желёзками, которые выделяют клейкую жидкость. Её прежде принимали за росу, отчего и растение получило такое название.

Когда на листик росянки садится насекомое, волоски пригибаются к нему и выделяют жидкость, по составу сходную с желудочным соком. От насекомого через несколько дней остаются только хитиновые части, а все органические вещества его растворяются и всасываются листом росянки. Тогда листик разгибается, выбрасывает остатки и снова готов для ловли насекомых.

— Вот эта лавда, — обратилась Вера к ботанику, — большая загадка для нас. Объясните нам её, пожалуйста.

— В связи с этим вам придётся познакомиться с жизнью наших уральских озёр... Интересно это для вас будет?

— Очень интересно.

— В таком случае, слушайте. Большую роль в жизни Ильменского заповедника играют его многочисленные озёра. Всего в нём насчитывается до 50 крупных и мелких озёр. Как установлено учёными-специалистами, одни из них находятся в стадии зрелости, некоторые — в стадии старости и дряхлости. Каждое озеро постепенно проходит определённые стадии развития.

Вода, как известно, разрушает породы, с которыми соприкасается. Продукты этого разрушения откладываются на дне озера. Обитающие в водах озёр животные и растительные организмы, отмирая, также опускаются на дно. Из них особенно интересны микроскопически мелкие водоросли, свободно плавающие в воде. Их нельзя рассмотреть простым глазом, но от них-то и происходит так называемое «цветение» воды ярким зелёным цветом. Неорганические остатки смешиваются с органическими, образуют озёрный ил, который на Урале носит название «няши».

Слой ила с течением времени всё утолщается, озеро мелеет. В нём начинает развиваться подводная растительность — рдест, роголистник, элодея, которую называют здесь «водяной чумой». Эти растения целиком находятся под водой, корни их очень слабы, и часть питательных веществ они усваивают непосредственно из воды — через стебли и листья.

Озеро зарастает жёлтыми кубышками и белыми водяными лилиями — кувшинками. У них широкие, блестящие, покрытые восковым налётом листья: вода на них не держится, а скатывается вниз. На длинных эластичных, точно резиновых стеблях прекрасные цветы. Кувшинки часто сплошным цветущим ковром затягивают поверхность озера.

С течением времени озёра окружаются кольцом надводной растительности: камышом, тростником, осокой. Это типичные представители жёсткой береговой растительности. Их длинны стебли и жёсткие узкие листья возвышаются над поверхность озера. Нет листьев только у камыша.

Обычно камышом называют то тростник, то рогоз, но это неправильно. Камыш принадлежит к семейству осоковых, у него длинные тёмнозелёные круглые стебли, оканчивающиеся колосками-плодами. К этому же семейству принадлежит и осока — с трёхгранным стеблем, узкими жёсткими листьями и маленькими колосками.

Рогоз имеет трубчатые стебли, увенчанные красивыми бархатисто-коричневыми шишками. Из них по вызревании летит пух — семена растения.

Тростник — неизменное растение уральских зарастающих, озёр. Заросли его тянутся иногда на целые километры. У тростника сравнительно широкие длинные листья и на конце стебля пушистые серебристо-жёлтые метёлки, которые к осени делаются бурыми.

Камыши и тростники с каждым годом всё дальше забираются к середине озера. Озеро превращается часто в сплошной «лес» зарослей, лишь кое-где между ними проглядывают светлые полоски и кружочки свободной воды. Разрастается пловучая растительность, движение воды делается всё медленнее...

Причиной заболачивания озёр является иногда и торфяной мох — сфагнум. Стоит только завестись этому мху, озеро обречено на превращение в болото. Мох развивается очень быстро, и скоро длинные полосы его уже начинают вклиниваться в чистую воду. Эти клинья соединяются вместе и образуют зелёный торфяной покров на озере — «зыбуны» или «лавды».

На них среди роскошного мха-сфагнума вырастают новые растения: брусника, клюква, толокнянка, вереск, росянка и другие. Озеро оканчивает своё существование, превращается в болото...

Теперь о пловучих островах, — сказал ботаник. — На некоторых наших озёрах наблюдается интересное явление — пловучие острова. Вода постепенно размывает берега озёр. Во время бури обрываются корневища тростников и осоки, на них наносится песок, и с каждым годом утолщается слой отмирающих стеблей и листьев. Но вот сильным порывом ветра порываются связывающие их с берегом корни — и вольные островки выплывают на озеро.

Нередко с этими островами пускаются в бесконечное плавание и птицы, устроившие на них свои гнёзда.

Торфяные острова или лавды достигают иногда больших размеров — до нескольких десятков метров. Вот и мы сейчас находимся на такой лавде.