Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила. Страница 30

Еще не так давно Тибет был полностью закрыт для иностранных посетителей. Сперва на горных перевалах дежурили монахи с железными пиками наперевес. Потом нищие ополченцы с одной винтовкой на троих. За власть над горными долинами боролись Британская и Российская империи. Англичане перли с юга, со стороны Индии. Наши наседали с севера. Каких-то сто лет назад любую дорогу, ведущую к Лхасе, украшали пирамидки, сложенные из человеческих голов. Кончилось тем, что свои танки сюда ввели китайцы, которые запретили иностранцам даже близко приближаться к Тибету. И только недавно пропускной режим немного смягчили.

Поездка вокруг света заняла у меня шесть недель. Сразу после Нового года из Петербурга я уехал в Северную Африку. Оттуда рейсом Lufthansa (с пересадкой во Франкфурте и Каракасе) улетел до Перу. Оттуда на автобусе добрался до Чили. Дальше верхом на самолете я в несколько этапов преодолевал Тихий океан. К середине февраля транзитным рейсом через Австралию наконец добрался до Индии. Ну, а оттуда все было уже просто: Китай – Средняя Азия – домой. По сравнению с местами, в которых я ночевал последнее время, даже Средняя Азия воспринималась почти как дом. Правда, перед этим я собирался еще заехать в Тибет. Добраться туда – до сих пор очень непростая история.

В аэропорту китайского города Чэнду я выбрал кассу, перед которой было поменьше народу, отстоял в очереди и спросил у девушки-кассирши, есть ли билеты до Лхасы? Девушка внимательно на меня посмотрела. Билеты-то есть, ответила она. Да вот купить их я смогу, только если имею permission на въезд, официально выданный властями Китайской Народной Республики. У меня есть такой permission? Я сказал, что нет. Мы еще какое-то время друг на друга смотрели.

Наконец девушка сказала, что попробует мне помочь. Рядом с окошком тут же нарисовался развязный паренек. Взъерошенные черные волосы, футболка с надписью Chelsea, презрительно искривленные губы. Девушка сказала, что за тысячу юаней этот малый готов решить мой вопрос.

Тысяча юаней – для Китая это серьезная сумма. Я пересчитал наличность. Выходило, что если я заплачу за билет и еще отдам пареньку его тысячу, то поменянные деньги кончатся. Останется сумма, которой вряд ли хватит, даже чтобы на такси доехать до города из аэропорта. А с обменниками в Тибете наверняка не очень. Тем не менее я кивнул: согласен.

Бабки я отдал парню. Тот достал из кармана громадный smartphone и долго куда-то названивал, а потом кивнул: пошли. Мы долго петляли по аэропортовским коридорам. Парень быстро перебирал своими короткими китайскими ногами, а я пер тяжелый рюкзак и постоянно отставал. Из виду его панковскую прическу я старался не терять. Вряд ли он попытался бы сбежать с моими деньгами, но совсем исключать такую вероятность все же не стоило.

Мы дошли до самого-самого дальнего крыла здания. Там нас уже ждала девица в летной униформе. Парень долго ругался с ней по-китайски. Плохо, когда ты совсем не понимаешь языка. Даже отдельных слов. Даже приблизительно. Спекулянт был низенький, тощий, почти мальчишка. А девица была высокая, строгая, холеная. Он что-то ей доказывал. Девица отвечала, почти не разжимая губ. Даже по интонациям невозможно было понять: клеится у них разговор или нет. До отлета самолета, на который у меня уже был куплен билет, оставалось двадцать минут. Все пассажиры, кроме меня, давно прошли регистрацию.

Кончилось тем, что авиационная красотка отдала пареньку мой паспорт, развернулась и ушла. Понятия не имею, в чем уж там они не сошлись. Парень на пальцах показывал, что еще не все потеряно – сейчас мы с ним еще куда-то пойдем, и все станет ОК. Но я решил не рисковать. Если уж он планировал бежать с моими деньгами, то делать это нужно было прямо сейчас. Поэтому, как только за девицей хлопнула дверь «Посторонним вход воспрещен», я левой рукой взял парня за футболку, а правой выгреб из кармана его джинсов свои бабки. Сдать билет я успел в последний момент. С наскоку улететь в Тибет не получилось.

Следующие два дня я провел в городе Чэнду. Именно два дня ушло на то, чтобы оформить официальное разрешение на посещение Тибетского автономного района. Потом девушка-чиновница все-таки выдала мне написанный иероглифами permission с кучей печатей. Стоила эта филькина грамота ровно столько же, сколько с меня просил аэропортовский спекулянт. Однако деньги достались не ему, а китайскому правительству.

Самолет вылетал очень рано утром. Во время полета я планировал немного поспать. Но вид из окна оказался таким восхитительным, что спать я передумал и все два часа лету проторчал перед иллюминатором. Внизу лежали горы. Они были громадны. Пейзаж напоминал в гневе скомканную бумажку высотой восемь тысяч метров и длиной в два месяца езды.

Потом самолет приземлился. Я вышел из здания аэропорта и попробовал закурить. Сигарета грустно потухла. Столица Тибета лежит на высоте четыре с половиной километра. Здесь слишком мало кислорода, чтобы хоть что-то могло нормально гореть.

До города я ехал в автобусе. Ехать было далеко. Несколько раз автобус глох прямо на ходу. Водитель выходил из салона и копался в моторе. Волосы у него были заплетены в длинную косу, а в уши вставлены украшения из морских ракушек. Спина пиджака вся перепачкана, а в прическе запутались травинки. Ясно, что ночевал этот парень на улице. Говорят, у тибетцев до сих пор полиандрия (многомужество). Возможно, сегодня была просто не его очередь занять супружеское ложе.

Иногда я засыпал, а через минуту просыпался от удушья. Я открывал глаза и видел вокруг все те же горы. Они были крошащиеся, пыльные. Шоссе петляло вдоль берега мутной реки. Особо священные места на берегу были отмечены выцветшими гирляндами и флажками. Я опять засыпал. По шее стекал липкий пот. Дышать было нечем. Потом впереди наконец показался дворец Потала – резиденция священных Далай-лам.

Если кто-нибудь станет рассказывать вам, как, приехав в Тибет, сразу лихо побежал по делам, – не верьте. Первые сутки в этих чертовых высотах новоприбывшие лежат трупами: горная болезнь. Отсутствие кислорода, зашкаливающая солнечная радиация – даже лежа в постели, ты чувствуешь себя так, будто только что бегом взобрался на четырнадцатый этаж. Малейшие движения вдруг становятся невыносимы. Резко встал – потерял сознание. Пробежался – слег с сердечным приступом. Плюс постоянно болит голова и клонит в сон.

Остаток дня я тупо просидел на ступенях собственного отеля. Заняться было нечем. Рядом со входом в мой отель сидел неподвижный тибетский старик. За то время, которое я провел в Лхасе, он ни разу не пошевелился и не сменил позу. Не знаю, может быть, он давно умер. Отель располагался в двух шагах от главного лхасского святилища, храма Джокханг. По улицам в любое время суток шли толпы паломников. Прежде чем войти в сам храм, благочестивые буддисты должны совершить «кору»: обход вокруг святилища. Особенно набожные не идут, а ползут. Поклон, лечь на землю, встать. Шаг вперед, снова поклон.

У паломников в кровь разбиты колени и ладони. Я смотрел на них и не мог понять: зачем? Лбом биться в каменные плиты ради того, чтобы в следующей жизни родиться в теле получше? И снова начать бить поклоны, чтобы потом родиться еще удачнее, – и так без конца?.. Где тут логика? Тогда уж лучше отжигать в этой жизни – ее ты по крайней мере помнишь, а предыдущие жизни нет.

Джокханг – самый древний храм Тибета. Он был построен ровно полторы тысячи лет назад. Место для строительства выбирали тщательно. Жрецы и астрологи провели необходимые обряды и выяснили, что глубоко под центральной площадью Лхасы живет очень злобный демон женского рода. Задобрить его можно только одним способом – сами понимаете каким. Ровно над демоницыной промежностью и был построен Джокханг. Удовлетворенная дама перестала быть злобной и уснула. А храм стоит до сих пор.

Улицы вокруг него тесны и извилисты. Я ходил мимо храма пять дней подряд, но все равно каждый раз терял ориентацию в узких проходах. Как-то в тупичке возле небольшой часовни наткнулся на молодую женщину. Ее костюм был весь увит пестрыми ленточками. Женщина в прострации смотрела прямо перед собой. Обе ее бесформенные груди были вывалены наружу, и к каждой присосалось по взрослому мужчине. По их подбородкам стекало женское молоко.