Клятва и меч - Шелби Грэм. Страница 3

– Ничего подобного. Король подготовил мне приятный сюрприз. Он ссудил меня деньгами и предложил во владение неплохой участок земли. На него стоило посмотреть. Элиза улыбнулась – она все-таки заставила мужа оправдываться.

– Вы сегодня просто засыпали меня комплиментами, мой повелитель, – иронически заметила она.

Бриан понял свою оплошность: он ведет себя недостаточно нежно. Нагнувшись, он ласково поцеловал супругу и увидел, как засияли ее глаза.

– Как странно, что, когда король отдал мне Уоллингфорд, я принял этот дар с опасением, – с усмешкой сказал он. – Я опасался, а вдруг его хозяйка – престарелая мегера? Я и не подозревал, что в замке обитает юная вдова, прекрасная саксонка с нежными, как у лани, глазами, давно забывшая дорогу к королевскому двору. Король Генрих славно подшутил надо мной, не предупредив, кто встретит меня в уоллингфордском замке!

– Нет, король не хотел над нами посмеяться, – тихо сказала Элиза. – Он проявил доброту к нам обоим. Он был вправе послать мне любого лорда для вторичного замужества, им мог оказаться кто угодно – хоть старик, хоть само чудовище. Почему бы и нет? Желающих прибрать к рукам мой замок хватало. Дорога в Уоллингфорд после смерти моего первого супруга не пустовала.

Бриан нахмурился. Он вспомнил лица знатных лордов, присутствовавших на Большом совете: разъевшихся, в шишках от карбункулов, багровых от винных паров, с обвисшими щеками и двойными подбородками. Среди них были и недавние претенденты на руку юной вдовы Элизы. В который раз за пять лет своей семейной жизни он подумал: а ведь им обоим повезло.

До встречи жизнь их складывалась по-разному. Элиза была высокородной саксонкой, далеким потомком Эгберта, объединившего семь англосаксонских королевств в одно – Англию и ставшего ее королем. Бриан же был бретонцем, да еще внебрачным ребенком. До первого замужества Элиза была придворной дамой, он же провел молодость в бесконечных странствиях. Бриан побывал в Нормандии и Англии, дважды путешествовал по Германии, посетил Италию, Фландрию, где едва не умер от простудной болезни.

Элиза впервые вышла замуж в четырнадцать лет и шесть лет спустя овдовела. Она ожидала, что король сразу же пошлет ей жениха, но тот сделал это лишь спустя три года. Такая разборчивость монарха была естественной. Уоллингфорд – стратегически важный пункт, вместе с Оксфордом и Редингом он охраняет западные подходы к Лондону. Многие бароны, алчущие новых земель, осаждали короля просьбами разрешить жениться на леди Элизе, но неизменно получали отказ. Не раз Генрих I признавался, что предназначал молодую вдовушку для своего седовласого фаворита, но Бриан в те годы и не думал о женитьбе. Когда же наконец он попросил короля отдать ему Уоллингфорд, Генрих был изрядно удивлен: «Зачем тебе вешать на шею вдову? Ты же вправе попросить себе любую крепость и без придатка. Правда, леди Элиза женщина прекрасная, но… но неужели ни одна юная красавица не пришлась тебе по сердцу?»

Король угадал. Легкомысленные красотки Бриану изрядно успели надоесть, и он всей душой тянулся к умной женщине, пусть даже и более начитанной, чем он сам. Втайне он желал прослыть одним из самых образованных людей в Англии, но его бурная прошлая жизнь, жизнь воина и доверенного посланника короля, не оставляла ему времени для чтения. Он выбрал супругу, рассчитывая найти в ней лишь умную собеседницу, – но судьба преподнесла ему неожиданный сюрприз.

Элиза помогла мужу изучить и почувствовать красоту известных в те годы эпических поэм, баллад куртуазных поэтов. Аккомпанируя себе на девятиструнной лютне, их распевали странствующие трубадуры. Молодая пара не могла себе позволить держать на службе менестреля, но редкий месяц проходил без званых музыкальных вечеров, без куртуазных баллад, где любовь всегда была источником изысканных, возвышенных страданий рыцаря и его прекрасной дамы.

Бриан, в свою очередь, учил молодую супругу быть более изобретательной и желанной в постели. Он старался не думать о ее первом муже, поняв, что тот был явно лишен воображения и темперамента. Оба по-своему преуспели: Бриан в изучении и понимании любовных баллад, Элиза – в страстных ласках. И все же за пять лет семейной жизни она ни разу не забеременела и в глубине души терзалась этим.

Встреча с супругом вновь напомнила о тайном горе, но спросила она о другой женщине:

– Была ли королева Англии в эти дни во дворце?

– Да, но она не участвовала в заседании Большого совета. Она предпочла эти дни посвятить молитвам…

– Так в ее состоянии нет никаких перемен? – живо спросила Элиза и слегка покраснела.

Бриан с сочувствием посмотрел на нее.

– Нет. Лекари говорят, что она никогда не сможет иметь детей. Она просто физически не способна родить.

Элиза опустила глаза.

– Возможно, это король…

– … не способен иметь потомство? – продолжил за нее Бриан. – Сомневаюсь, милая, ведь он произвел на свет уже двадцать внебрачных детей.

Он взял ладонь жены в свою руку, их пальцы тесно переплелись. Они неспешно и молча пошли к подвесному мосту, думая каждый о своем. Наконец, глядя в сторону, Элиза спросила как можно равнодушнее, словно совсем не интересуясь ответом:

– В Лондоне вы, конечно, видели дочь короля Матильду?

Бриан насупился.

– Нет, она вместе со своим отцом сейчас в Нормандии.

Он пристально смотрел на супругу, но она не стала продолжать этот опасный разговор. Однако Бриан понимал, что его не избежать. Элиза даст волю своим чувствам и спросит, верны ли слухи о прошлых отношениях дочери короля и будущей наследницы короны с Брианом Фитцем. И тогда он расскажет ей всю правду. Всю.

Варан, констебль уоллингфордского замка, неукоснительно придерживался в своей жизни двух правил: оставаться всегда любящим и послушным сыном своих родителей и безоговорочно верным королю и своему хозяину. Первое правило не требовало усилий, поскольку Варан не помнил ни отца, ни матери, не знал, как они выглядели, но не сомневался, что оба были физически сильными, упрямыми и чертовски уродливыми. Так или иначе, их отпрыску все эти качества перешли в полной мере.

Огромный, плосконосый саксонец по прозвищу Каменная Башка многое повидал за свою долгую жизнь. В молодые годы мало кто так заслуживал виселицы, как он. В четырнадцать лет он стал наемником и участвовал в первом Крестовом походе, прошел через Европу, Босфор и Малую Азию в Палестину, где отличился во время страшной резни и кровавого захвата у сельджуков Иерусалима. Он мог остаться на Святой земле, но предпочел вернуться домой, к своему хозяину графу Алану Железная Перчатка.

Варан нанялся к графу перед началом Крестового похода потому, что Железная Перчатка платил лучше, чем любой другой вельможа. Отряд графа составляли бретонцы, и юный саксонец поначалу смотрел на них с презрением. Но за шесть месяцев похода он понял, что не только в Саксонии могут рождаться настоящие воины, и умерил свою гордыню. Когда крестоносцы достигли границ Сербии, Варан сумел отличиться настолько, что был произведен в сержанты. Три недели спустя он занял место в свите Железной Перчатки.

Как единственный саксонец среди более чем сорока бретонцев, говорящих на особом наречии, Варан был вынужден держать с ними ухо востро, подтверждая свое мужество и силу. Он был один против этих неутомимых в своей изобретательности врагов, поставивших себе цель сломить силу его духа. Так день за днем, месяц за месяцем издевались они над ним. Доведенный до бешенства своими мучителями, Варан задушил одного из них запасной тетивой от лука. Такое преступление обычно каралось немедленной смертью, но Железная Перчатка неожиданно проявил нехарактерную для него мягкость и спас молодого саксонца от виселицы. Вместо этого он лично сжег ему подошвы ног раскаленным железным прутом, а затем приказал следовать за всадниками пешком. Хрипло дыша и обливаясь потом, Варан тащился за ними через пустынные горные районы Сербии день, два, неделю… Каждый шаг острой болью отзывался во всем теле. Язвы стоп кровоточили и гноились, но он упрямо шел за отрядом. Бретонцы напрасно ждали от него мольбы и стонов. Каждый раз, оглядываясь, они видели саксонца – близко ли, далеко ли – он упорно хромал вслед за ними, опираясь вместо костыля на древко сломанного копья.