Харизма - Каганов Леонид Александрович. Страница 36

Посидели мы на кухне, чаю попили. Игорь Габриэлович еще телегу двинул насчет того, что в России какие бы люди ни собрались и о чем бы разговор ни шел, все незаметно перемещаются на кухню. Он это еще как-то хитро объяснил насчет славянского тяготения к родовому очагу, но я не запомнил. Красиво он объяснил, да только, по-моему, очаг тут ни при чем, а все дело в национально сложившихся малогабаритных квартирах, где обычно в комнатах дети спят, а вообще курить только на кухне разрешено, да и водку из холодильника не в комнату же таскать. Но спору нет, умный мужик.

Затем мы Аришу оставили на кухне, а сами пошли в комнату — разговаривать. Хотя, по-моему, этот разговор больше напоминал медосмотр типа “на что жалуетесь?”. Сам йог сел в позу лотоса, а у меня не получилось, я просто на ковер сел. Ковры у него очень красивые в комнатах, и маски резные на стене висят, и книги кругом, книги, канделябры всяческие. Барабаны, бубны, амулеты настоящие индийские… В общем, всего не опишешь, не квартира — музей. Только компа нет. Но вообще сразу видно — колоритный человек Игорь Габриэлович. В общем, сели мы друг напротив друга, он шторы задернул, в комнате такой полумрак сразу сделался, а он-то сам черный, только глаза белые сверкают. Палочки сандаловые зажег и стал мне в глаза смотреть. А я ему в глаза смотрю, в белые эти. И вижу, что хоть он и мудрый гуру, в глаза мои смотреть не отрываясь ему тяжело. Я знаю эту фишку, мне уже многие про это говорили. Но он молодец, держится. Ну, помолчали мы, посидели. Затем поговорили ни о чем — он вопросы странные задавал, типа “что ты думаешь о птицах?”. Чего я о них думаю? Ничего особенного, но вижу, что ему не ответы мои нужны, а вообще — как я говорю и что у меня в душе происходит. Затем он меня попросил показать, как когти на руках растут. Я показал. Он фигел малость. Не испугался — а так, офигел. Но виду не подал. В общем, на том сеанс медитативного общения закончился. Вернулись мы на кухню к Арише, Игорь Габриэлович молчит, думает. Ну и мы ему не мешаем. Наконец говорит:

— Серьезное дело, никогда такого не видел. Можно, конечно, попробовать йогу или вуду, но если ты крещеный — ты же крещеный, да?

— Крещеный, — говорю.

— Лучше тогда вызвать специалиста по изгнанию бесов. Не по моей это части, это квалифицированная помощь нужна. А я христианин, конечно, и православие изучал, но не специалист, бесов не пробовал никогда изгонять.

— Во как, — говорю. — А от меня после этого чего-нибудь останется?

— Не бойся, — говорит Игорь Габриэлович. — Это в Средневековье бесов сжигали с человеком. А тут технология веками отработанная, проверенная.

— В церковь идти?

— Можно и в церковь, — задумчиво кивает Игорь Габриэлович. — А можно и частника найти. Я сейчас попробую позвонить одному своему аспиранту, он рассказывал, что у него знакомый есть, который профессионально изгоняет бесов.

— Спасибо вам, — говорю.

— Не за что пока, — отвечает Игорь Габриэлович, заглянул мне в глаза и по плечу потрепал ободряюще. — Ты, главное, не волнуйся. Поверь мне, все будет хорошо. Карма у тебя очень чистая.

Не знаю почему, но тепло стало на душе от его слов и оптимизма прибавилось. Классный он человек. Простой и понимающий, сразу видно — гуру. Ну и пошел он звонить, звонил долго, возвращается — говорит, все отлично, ждем, скоро приедет специалист.

Ну, посидели мы еще, чаю попили. У него классный чай, зеленый с жасмином и еще какими-то травками. Поговорили мы душевно. Он хитрый такой, вроде ни о чем, а в душу глядит.

— Скажи, Алексей, что тебя раздражает в жизни?

— Тупость, — говорю, — раздражает. И непрофессионализм. Когда ламер не в свое дело лезет. Главное, чем меньше профессионализма — тем больше у человека гонора. Сколько таких я в Интернете повидал. Сами ничего не смыслят, а зато лезут во все дела — советы давать и критиковать…

— А ты — профессионал? — спрашивает гуру.

— Ну… — Я задумался. — Смотря с кем сравнивать. Вообще — да. В компьютерах. Вот и диплом скоро получу, и вообще.

— А как у тебя с гонором? Критикуешь?

— Критикую, — говорю я. — Согласен, нелогично получается. Но я все меньше критикую, кстати, особенно последние полгода.

— Вот, — говорит гуру. — Это духовный рост. Ну а еще что тебя раздражает?

— Вообще или в людях? Вообще раздражает плохая погода. Раздражает, когда меня начинают жизни учить. И пока я в метро ездил, очень раздражали бабки с тележками, это вообще клиника.

— И почему тебя раздражают пожилые люди?

— Не знаю, — говорю, — тупые они, склочные. Не все, конечно, не все. Но многие.

— А когда ты сам станешь пожилым?

— Не знаю, — говорю. — Не думал пока об этом. Но я таким не буду. Не буду на лавочке сидеть у подъезда и про политиков сплетничать. Не буду с тюками по метро носиться и бутылки собирать. Если совсем пенсия будет маленькая — буду в Интернете чего-нибудь делать, сайтики оформлять за копеечки. И общаться тоже буду в Интернете, а не на лавках и не на митингах.

— В Интернете будешь сидеть. Интересно получится… — говорит Игорь Габриэлович и улыбается одними глазами.

И вроде он ничего вслух не сказал, а как бы только глазами показал, но я его мысль понял. И задумался. Действительно, прикол получается. Это сейчас в Интернете одна молодежь тусуется, поэтому там так интересно, а пройдут годы, молодежь состарится, закоснеет, обретет привычки сварливые, но останется в Интернете! Не сядет же на лавочку у подъезда? А куда еще идти на старости лет, если ты на пенсии и делать нечего? Ясное дело — только в Интернет, к тому времени уже в каждом доме будет выделенка и стоить будет копейки. А пенсионерам — вообще бесплатно, распоряжением мэра. Так что вся пенсионерия двинется туда поголовно. Разве что глаза не позволят и руки трясущиеся? Да ничего, позволят. И нынешние бабки вполне могли бы в Интернете сидеть. Да и медицина к тому времени не подкачает, научатся и глаза, и руки лечить. И вот я представил себе мир эдак лет через пятьдесят… Заходишь в Интернет — а там одни бабки да старики в чатах. Только и трещат, вспоминают молодость, музыку свою — Цоя там, или Егора Летова, или “На-Ну”, “Нирвану”, “Продиджи” — чего останется в памяти. И чешут языками. И ругают все, что обычно — цены ругают нынешние, высокие, политиков ругают — на сайты к ним ходят, гадят. Митинги устраивают, ругательные лозунги пишут в гостевые книги. И уж конечно, молодежь ругают! Которая живет неправильно и музыку поганую слушает, и нравы с моралью упали ниже плинтуса, и вообще куда мы катимся, то ли дело в наше время…

А если молодой зайдет — так ему тут же достанется на оба уха. Ведь эти бабки в Интернете не первый десяток лет сидят, они там уже дотусуются, дослужатся — будут главными администраторами чатов и вообще у руля. Так что всех чужих молодых — сразу же вышибут на раз! Это к подъезду можно с мотоциклом и пивом приехать, бабок расшугать силовыми методами, а в Интернете этот номер не пройдет. Кого захотят — того и выкинут из чата. Вот это будет действительно всеобщая беда. Такая беда, по сравнению с которой толкающиеся бабки с кошелками в метро — это цветочки. Единственное, что греет, — тот факт, что сам я к тому времени окажусь по ту сторону баррикады, буду трещать в пенсионерских чатах и ругать молодежь…

Вот такие вот меня мысли посетили, пока я с Габриэловичем разговаривал. Но тут раздается звонок, я вздрагиваю, Ариша тоже вздрагивает, а Габриэлыч идет открывать. Мы тоже подтягиваемся в коридор. Входит мужичок. Как его описать? Лет за сорок, бородка такая неопределенной формы — не лопатой и не клинышком, так, неопрятная. С залысинами и проседью, но энергичный. В руке саквояж. Как саквояж врача, но более антикварный. Что-то типа плоского чемоданчика. Зашел, истово перекрестился. Истово — не знаю, что это слово означает, но в смысле — с размахом, пополам согнулся.

— Так! — говорит с порога. — Чур меня! Здесь вызывали бесов гнать? Где хозяин-то?

Я смотрю на Габриэлыча, а тот глядит на мужичка с удивлением — видно, тоже ожидал чего-нибудь посерьезнее. Тут до мужичка доходит, что негр — и есть хозяин. Он Габриэлычу руку протягивает: