Шпоры на босу ногу - Булыга Сергей Алексеевич. Страница 18
И опять увидел старика. Старик больше не ругался, он молчал. И вид у старика стал как бы даже симпатичный. Вот разве что одет он был как-то уж слишком скромно. Ну, это легко исправить! Подумав так, сержант подошел к старику и с улыбкой протянул ему деньги – всю пачку. Но старик оттолкнул его руку. Сержант снова предложил, но старик еще решительнее отказался. Тогда сержант собрался было предложить еще раз, и уже по-настоящему настойчиво…
И только тут он вдруг заметил, что девочка, еще совсем недавно стоявшая рядом со стариком, куда-то исчезла! И наглая собака тоже! Сразу почуяв недоброе, сержант торопливо осмотрелся по сторонам… И увидел именно то, чего более всего опасался: свежие следы – две тоненьких цепочки – пересекали огороды и тянулись прямо к лесу. А там, в лесу…
Партизаны! О, ч-черт! Сержант поспешно сунул деньги старику, но тот опять их не взял, и ассигнации рассыпались по снегу. Но сержант уже не видел этого – он, подбежав к Мари, вскочил в седло и поспешил к своим солдатам!
А те со всех сторон плотно обступили неаполитанца и с любопытством следили за его действиями.
– Нет такого замка, который не открыли бы умелые руки, – важно приговаривал Чико, перебирая в руках увесистую связку отмычек. – Сейчас мы вскроем карету так, что не то что сержант, но даже Белая Дама, и та ничего не заметит! – и с этими словами он рванул дверь хлева на себя.
Но дверь почему-то оказалась закрытой изнутри!
– Эй, Гаспар! – забеспокоился Чико. – Ты чего это там делаешь?
Гаспар не отзывался.
– О! Вах! – глубокомысленно изрек Саид. – Эта Белая Женщина – настоящий шайтан! Она оседлала и душит, душит нашего несчастного Гаспара!
Но Чико было не до шуток.
– Гаспар! – и он рванул дверь посильнее. – Ты где, Гаспар? Ты жив? – и он еще раз рванул дверь, уже изо всех сил.
Кованая клямка загремела, но не подалась. Солдаты озадаченно переглянулись. Всем сразу стало как-то не по себе – ведь шутки шутками, но тут было над чем призадуматься!
Однако призадуматься не получилось – перепуганный кучер уже выглядывал из двери.
– Ты что!? – сердито крикнул Курт. – Все под себя загребаешь? Ах ты лавочник проклятый!
– Я не лавочник, я аптекарь, – совсем не к месту уточнил Гаспар и боком-боком попятился в сторону.
И только уже Чико собрался первым войти в хлев…
Как въехавший во двор сержант торопливо воскликнул:
– В седла, ребята! Уходим!
Чико спрятал отмычки за пазуху и спросил:
– А что случилось?
– Скоро здесь будут казаки! Всем ясно?!
Солдаты хоть и насторожились, но в седла явно не спешили. А тут еще Гаспар испуганно спросил:
– А куда нам теперь ехать?
– Как куда?! К императору! – крикнул сержант.
Но солдаты стояли на месте. Мало того:
– А где, – спросил Саид, – наш паша над пашами?
А Курт:
– Господа, я считаю, – так начал было он…
Но, правда, глянув на сержанта, он тяжело вздохнул и замолчал. Но, тоже правда, и сержант прекрасно понимал, что это не победа, а только короткая передышка, что еще совсем немного, и солдаты окончательно перестанут ему повиноваться! И их можно понять. Он ведь обещал им, что приведет их в ставку – и не привел. Так почему они теперь должны опять ему верить, что будто бы какой-то ветряк будто кем-то нарочно для него повернут так, чтобы он без ошибки…
Ну, и так далее! То есть, мало бы до чего еще тогда сержант дорассуждался! Но тут вдруг где-то далеко за лесом раздался выстрел – пушечный! И тотчас же еще один! Еще! Лицо сержанта сразу просветлело.
– Император! – радостно воскликнул он. – Вы слышите пушки Великой Армии?! Теперь вы поняли, куда я вас веду? Теперь, надеюсь, верите? Так что давай скорей! Мундштучь давай! Садись! Гаспар! И ты не спи! Карету мне сюда!
Но все и без того мундштучили, садились, и Гаспар метался при карете – и всё это ловко, четко, без всякой задержки! Просто любо-дорого было смотреть!
Вот только что некогда было. Потому что отряд пусть пока и нестройно, но зато довольно быстро уже выезжал со двора…
И – вдоль и вдоль по улице! И там уже как следует построились – и за околицу! А там с дороги повернули в поле! И полем двинулись, все время забирая влево, то есть прямо на пушечный грохот! Ведь там, где пушки, там свои, а где свои, там ставка, император! Значит, карета будет наконец доставлена по назначению и слово чести будет сдержано! Весь сияя от счастья, сержант оглянулся…
И увидел старика, который вышел за околицу и, размахивая руками, кричал им вслед что-то обидное. А потом, вконец распалясь, повернулся к отряду спиной и, развязывая портки, готовился показать «супостатам» то место, на котором обычно сидят. Гм, дикость, Азия! Сержант смущенно отвернулся и даже пришпорил Мари.
Артикул шестой
ТАЙНА ЧЕРНОЙ КАРЕТЫ
День был погожий, поле достаточно ровное, время от времени в поле встречались перелески. Так они тогда и передвигались – от перелеска к перелеску. Потому что прямо только ворона летает, и то только тогда, когда никого рядом нет. А был ли кто тут с ними рядом в этом поле, за всеми этими пологими холмами, предположить было невозможно. Поэтому сержант то и дело подгонял свой отряд, напоминая солдатам, что они всё ещё на чужой территории и поэтому им нужно торопиться. А еще, и это уже чтобы они не очень-то падали духом, сержант время от времени – и предварительно отъехав несколько вперед, – останавливался, демонстративно прислушивался к раздававшейся откуда-то издалека пушечной стрельбе, делал отмашки руками, будто считал залпы, а после важно сообщал, что вот они еще приблизились. А после – вот еще. А вот совсем еще. И тут же, пришпорив Мари, опять вырывался вперед и ехал один впереди. Он это делал специально, чтобы никто не приставал к нему с разными вопросами. Потому что не хотел он ничего объяснять! Да и что было объяснять или даже просто говорить? Только про пушки да про императора, который с каждой минутой, с каждым шагом становился к ним все ближе и ближе. Так сержант и без того такое говорил – на расстоянии. Да еще не забывал покрикивать, чтобы они не отставали, потому что пушки, потому что император! А через две, три сотни шагов он опять напоминал про пушки и опять про императора. А потом еще раз опять. И еще, и еще…
Однако пушки пушками и император императором, но о лошадях нельзя было забывать, лошадей нужно было беречь. Поэтому, примерно через час такой езды, сержант велел остановиться, и все спешились, размундштучили и осмотрели лошадей. Потом сержант скормил Мари последний кусок сахару. Тем временем отряд, как он и приказывал, построился. Однако настоящей, тщательной проверки сержант устраивать не стал, а, экономя время, только указал на самое недопустимое – то есть сказал Курту, чтобы тот был поаккуратней с железом и заправлял его так, чтобы не мучить лошадь. Лошадей нужно беречь, уже просто сердито добавил сержант. Курт крепко обиделся, но промолчал. Только негромко сам себе сказал, что и людей тоже! Но сержант на это сделал вид, что ничего не расслышал.
Зато от Чико он уже так просто не отделался. Чико сказал:
– Курт, не ворчи! Ты лучше слушай музыку!
Какую еще музыку, сердито подумал сержант. Да и все другие, судя по их лицам, тоже ничего тогда не поняли. Тогда Чико указал рукой в ту сторону, откуда были слышны пушки, и сказал:
– А что, разве не музыка? Да это просто небесная опера! А вот не заиграли бы ее, так мы и сейчас бы торчали в той проклятущей деревне!
То есть сказал, ну и сказал, как после думал сержант. Нужно, думал, было опять сделать вид, будто не слышит. Но это уже после так подумалось! А тогда, сразу, сержант, обидевшись, сказал:
– Почему бы это вдруг торчали? Ничего подобного! А так бы и шли, как и сейчас идем!
– Э! – недоверчиво покачал головой Чико. – Теперь, конечно, всё можно сказать. Только откуда бы мы это знали, если бы не пушки, где сейчас кто? Разве в вашей карте про такое сказано?