Иди полным ветром - Давыдов Юрий Владимирович. Страница 2

Несколько месяцев спустя Джон Кокрен, частное лицо, путешественник, приехал в Петербург и обосновался на 10-й линии Васильевского острова, у агента торгового дома «Карлейль и сыновья». Отдохнув с дороги, Кокрен отправился в английское посольство.

Посол лорд Катхарт был болен, и Кокрена принял генеральный консул сэр Даниэль Кайли, седой джентльмен с остренькими глазками в воспаленных веках. Капитан вручил ему письмо, запечатанное печатью лондонского адмиралтейства.

В письме сообщалось, что «податель сего», капитан флота его величества, облечен доверием лордов адмиралтейства и что они, лорды адмиралтейства, рассчитывают на помощь и поддержку посольства во всех делах, связанных с сухопутным путешествием упомянутого капитана.

Байли не любил загадок. Он не очень любезно сказал:

– Я слушаю, капитан.

Кокрен тронул густые бакенбарды.

– Вы, вероятно, осведомлены, сэр, что русские затевают экспедицию для обозрения берегов Ледовитого океана в районе устья Колымы.

Байли кивнул с видом человека, обязанность которого именно в том и состоит, чтобы все знать. Капитан хотел было продолжать, но сэр Даниэль, неожиданно смягчившись, позвонил в бронзовый колокольчик и велел лакею подать чай.

Русские, изучая край, продолжал моряк, должны будут определить и координаты мыса Шелагского, а как раз там-то и предполагается наличие перешейка, соединяющего Азию с Америкой. И вот если перешеек существует, то все английские покушения на открытие Северо-западного прохода бессмысленны.

– Вот тут-то, сэр, и жмет башмак, – многозначительно заключил Кокрен.

– Все это отлично, капитан, но… вы-то при чем?

– Мы, – с некоторой важностью отвечал Кокрен, сознавая себя представителем адмиралтейства, – мы не можем дожидаться информации от русских. Мы не можем ждать русской информации, – повторил он слово в слово фразу Джона Барроу. – Посему я намерен добраться до Нижне-Колымска, расположенного в низовьях Колымы, и присоединиться к русскому отряду.

– Хм!.. – Консул мотнул головой. – Мне думается, вы бросаете благоразумие на ветер.

– Почему?

– Да потому, что никакое правительство не допустит иностранца участвовать в подобном предприятии.

– Вы правы, – улыбнулся Кокрен. – Но ведь можно… Кто понуждает нас объявлять русским о моем присоединении? О нет! Капитан Джон Дондас Кокрен, богатый чудак, оставивший королевскую службу, путешествует из простого любопытства. Капитан Кокрен… Ну хотя бы так: капитан Кокрен побился об заклад, что обойдет вокруг света пешком! – Капитан рассмеялся. – А? Ведь чудаки англичане заключают и не такие пари?

Сэр Даниэль взглянул на него внимательно, будто только что увидел, помолчал, подумал и, наконец, обещал на днях посоветоваться с послом.

В ближайшую неделю Байли, однако, не мог повидаться с лордом Катхартом: послу было худо. Байли известил об этом нового жителя Васильевского острова. Однако «островитянин» не встревожился: русская экспедиция не отправится раньше весны 1820 года.

Джон Кокрен жил у холостяка-приятеля. Они убивали вечера за форо – карточной игрой, излюбленной лондонскими кутилами, и пили португальский портвейн, вино истинно джентльменское.

И вот однажды вечером Кокрен поведал приятелю цель своего путешествия к берегам Ледовитого океана. Роули опрокинул еще стаканчик, запустил в ноздри понюшку табаку, чихнул так, что огоньки свечей дрогнули.

– И это все, что ты получишь на Севере, будь он проклят тринадцать раз?

Кокрен кивнул.

– Помилуй бог, ты глуп!

– Что ж ты бранишься, старина? – осторожно сказал Кокрен.

Но агент ливерпульского торгового дома, попивая портвейн, уставился в камин и пошевеливал бровями, точно подгоняя свои мысли.

– В случае удачи десятую долю Майклу Роули, – сказал он вдруг. – Идет?

– Что ты предлагаешь?

– Экий ты, однако! Вместо того чтобы встать и отвесить поклон, он еще задает вопросы, как какой-нибудь шкипер Левантской компании.

– Нет, Майкл, в самом деле…

– «В самом деле, в самом деле»! – проворчал Роули с довольным видом.

Роули начал издалека. Помнит ли Джон плавание на «Герцоге Йоркском»? Ах, помнит? Хорошо! А не припоминает ли он, что мистер Роули высадился тогда в Йорк-фактори? Припоминает? Отлично! А известно ли мистеру Кокрену, что мистер Роули долгое время служил агентом Северо-Западной компании, скупающей меха у индейцев? Ах, и это ему известно…

– Итак, – совершенно серьезно сказал Роули, – в случае удачи десятая доля. Ерунда, как выражаются здешние колбасники-немцы. Итак, или десятая доля, или я больше не скажу ни слова.

– По рукам!

– Прекрасно! Слово джентльмена. Итак, мой друг, ты посетишь края, где бывают чукчи. Чукчи пересекают на байдарах Берингов пролив… Что? Плевать я хотел, пролив это или залив! Не перебивай! Так вот, чукчи являются в Северную Америку и ведут торг с американскими туземцами. Понимаешь? Выменивают у них меха и моржовые клыки на русские товары… Мне доводилось даже у канадских индейцев видеть русские изделия. Теперь сообрази-ка: выгодно ли чукотское посредничество между туземцами Америки и сибирскими купцами? Конечно, старина, выгодно, и я рад, что вижу в тебе проблески ума. Выгодно чукчам, сибирякам, но отнюдь не нашим ребятам из Северо-Западной компании. Великие богатства утекают в чукотских байдарах. Я готов поклясться: компания пойдет на любые траты, лишь бы пресечь эту мену.

Он поворошил угли в камине, расколотил головешку, и по ней побежали, точно муравьи, синие и оранжевые искры.

– Что же тут предпринять? – проговорил он. – Дело, конечно, сопряжено с такими передрягами, какие тебе и не снились. Но игра стоит свеч. Тут, друг мой, ты можешь запросить втридорога… Скоро в Лондон едет мой помощник, я снесусь с директорами компании, и мы им предложим вот что… Слушай внимательно!

«Любезные друзья. При отправлении моем из Петербурга нумер 14-й внушил мне мысль извещать вас о некоторых происшествиях дальнего странствия. Ныне, находясь на берегах Лены-реки, в старинном граде Якутске, приступаю, благословясь, к сочинению первого послания. Адресую его тебе, Яковлев, и уповаю, что покажешь его нашим москвичам, а засим перешлешь в Петербург, тем, кто там обретается из лицейских.

Итак, произведенный по флоту в мичманы, я включен в экспедицию, отряженную Адмиралтейством для обозрения полуночных краев, сопредельных Ледовитому морю. Этим лестным назначением я обязан моему учителю флотскому Василию Михайловичу Головнину. Да будет благословенно имя его!

Экспедицией начальствует лейтенант барон Врангель, бывший соплаватель мой на «Камчатке». В его подчинении аз, многогрешный, штурман Козьмин, тоже ходивший в круг света под командой Головнина, матрос Нехорошков и матрос Иванников. Вот и весь отряд. Адмиралтейство обещалось прислать также и медика. Покамест мы сидим в Якутске, собираясь в тяжкий переход через топи и тайгу, горы Алданские и разные реки в пункт нашего пришествия – Нижне-Колымский острог. Обосновавшись в сем остроге, мы приступим к изучению края, и тогда уже Нижне-Колымск будет, говоря по-морски, пунктом нашего отшествия.

Что сказать вам, друзья, о пути моем до града Якутска?

23 мая 1820 года воскресным утром прибыл я в Иркутск усталый, измокший до последней нитки, скучный, сердитый. Вы можете догадаться, что первое впечатление, которое сделал на меня Иркутск, было для него весьма невыгодное. Мне не понравился прекрасный вид, который представляется, когда подъезжаешь к городу. Я не видел ни быстрой Ангары, ни множества церквей и монастырей, не видел ни многолюдства, ни торговой деятельности. Мне все казалось пасмурным.

В тот же самый день мы с Врангелем представились генерал-губернатору Сибири Михаилу Михайловичу Сперанскому. Он пригласил нас к себе отобедать. Во время стола мы разговорились. Сознаюсь, ответы мои на вопросы Сперанского были дерзки. Например, на вопрос, как мне нравится Сибирь, я отвечал, что вижу в ней Россию через сто лет: образованность и довольство крестьян, приветливость и бескорыстную услужливость чиновников, порядок на станциях, прекрасные дороги, невероятную честность и прочее. Я говорил противоположное тому, что видел, и Сперанский понял это. Он выслушал меня терпеливо, с тихой улыбкой и переменил разговор.