Белая пума - Лоуренс Р.д.. Страница 14

В пятнадцати километрах от них, в пещере, спал белый кугуар. Он заснул на рассвете, но через четыре часа пробудился, потревоженный лаем собак. Услышав отдаленные звуки, он с рычанием вскочил на ноги и бросился вверх по склону, направляясь на север, назад к перевалу Телкуа. Он намеревался держаться высокогорной местности, вне досягаемости людей и их собак, которые в погоне за ним вынуждены будут добираться до перевала более легким, но долгим путем.

После полудня кугуар нашел надежное пристанище на высоте шестисот метров над Лимонитной рекой. Из своего укрытия он мог контролировать западный подступ к перевалу, где спустя три часа появились всадники с собаками. Они обнаружили пещеру, в которой до их появления спал кугуар, но с тех пор не наткнулись ни на один свежий след.

Кугуар сидя наблюдал за преследователями. В нем воспламенилась ненависть — чувство, несвойственное животным. Обычно агрессивным он становился только тогда, когда голод гнал его на поиски добычи или возникала необходимость защитить свою территорию. Но люди, за которыми он наблюдал, лишили его семьи. Они раздражали его. Раздражали их псы и лошади. Это были его враги. ()ни научили его ненависти. И нажили себе опасного противника — сильного, гибкого, наделенного совершенными орудиями убийства.

Когда охотники прошли, белый кугуар двинулся за ними. Позже он проследил, где они разбили лагерь.

Глава 8

Прошло четыре часа с тех пор, как Таггарт и Казинс забрались в спальные мешки, но костер возле палатки еще тлел. Красные угольки отбрасывали мягкий теплый свет — единственное пятно на фоне черноты ночного леса. Лишь высоко над деревьями поблескивали бесчисленные звезды.

В течение последнего часа белый кугуар медленно спускался с горы. К полуночи он находился уже метрах в тридцати от оранжевой палатки, с подветренной стороны от гончих. Со своей позиции он держал под наблюдением весь лагерь — чуял собак и лошадей, слышал их. А также чуял и слышал Таггарта с Казинсом. Особенно отчетливо он улавливал храп однорукого охотника.

Убедившись, что ему ничто не угрожает, кугуар крадучись двинулся вперед. В шести метрах от палатки он опять остановился, выпрямил задние лапы и застыл на несколько секунд в боевой позе — неясная белая тень на фоне травы. И внезапно с грозным ревом прыгнул на палатку.

Брезентовый домик сплющился под тяжестью могучего тела, а потом, словно трамплин, отбросил зверя назад. Кугуар этого не ожидал, но быстро вскочил на ноги и уже собрался вновь ринуться в атаку, как вдруг услышал брань, прогремел выстрел. Кугуар в смятении кинулся к деревьям.

В палатке царил хаос. Когти пумы рассекли стенку с одной стороны и повредили три оттяжки, частично обвалив брезентовый домик. Столь внезапно разбуженные, охотники яростно забарахтались. Таггарт, пытаясь выкарабкаться из спального мешка, левой рукой наткнулся на ружье и задел курок. Казинс. все еще сидевший в спальном мешке, едва не оглох от выстрела. Пуля просвистела в паре сантиметров от него, чудом не зацепив плечо.

 — Черт побери. Уолт! Идиот! Ты чуть не пристрелил меня!

Скоро Казинс нашел прореху, оставленную пумой, и выполз из палатки. Таггарт продолжал браниться и барахтаться. Ориентируясь на красноватые блестки тлеющих угольев, Казинс дошел в темноте до костра и раздул огонь.

Отсвет пламени проник в палатку, и Таггарт наконец-то получил возможность оглядеться. По примеру напарника он выполз через прореху под открытое небо и, сжимая ружье, направился к костру, опасливо озираясь по сторонам.

Казинс в это время зажег газовый фонарь. Вместе они вернулись к палатке и обследовали песчаную почву. Вскоре охотники обнаружили большие следы, оставленные белой пумой, а также места, где зверь подкарауливал их и откуда прыгнул на палатку.

—  Боже Всемогущий, Стив! Эта кошка охотится за нами. — Таггарт понизил свой обычно зычный голос до шепота.

Казинс кивнул:

 — Пожалуй, схожу за псами. Приведу их сюда, к костру. Все равно до рассвета мы ничего предпринять не сможем.

Внезапно ночную тьму пронзил жуткий протяжный рык. Таггарт, содрогнувшись, вскинул ружье на уровне пояса. Не говоря ни слова, охотники встали спиной к спине. Рык повторился. Гончие жалобно заскулили, расслышав в этом вопле исступленную ярость.

Наступила абсолютная тишина, столь неестественная для девственных просторов, наполненных приветливыми звуками — щебетом птиц, устраивающихся на ночлег, возней мышей и полевок, жужжанием насекомых. Теперь все они будто вымерли.

Страх парализовал охотников. Они не видели врага, затаившегося где-то в темноте вне досягаемости отблесков костра и света газового фонаря. На ночной арене ему не было соперников. Он мог неслышно подкрасться к ним с любой стороны. Они были перед ним беспомощны.

Никогда прежде охотникам не случалось оказываться в роли преследуемой добычи.

Излив свою ярость, белый кугуар поднялся на вершину Хаусон, спустился по восточному склону и вдоль русла Телкуа двинулся к озеру Берни.

На рассвете следующего дня он позавтракал крупным сурком и лег отдыхать в низине в верховьях реки Берни. Теперь он находился в десяти километрах от луга, где пасся второй табун Белла. Он впервые забрел в этот край и потому не знал, что на озере Берни стоит южный лагерь «Горного сафари», к которому в данный момент направлялись Таггарт с Казинсом.

Охотники оставались у костра, пока не забрезжил рассвет. По дороге к южному лагерю они условились не говорить никому о ночном инциденте, чтобы не надоумить других охотников пуститься по следу «людоеда». Они собирались сказать, что убийца лошади исчез.

Добравшись до охотничьего домика, они связались по рации с Беллом, сообщили ему свою версию, потом вернулись на базу, поскольку начинался сезон рыбной ловли. Через дна дня прибыли первые «пилигримы».

Таггарту достался в клиенты промышленник из Западной Германии — низкорослый толстяк по имени Эрвин Хегель. Заядлый рыболов и охотник. Хегель вычитал рекламу «Горного сафари» в одном из немецких журналов и, будучи в Ванкувере по делам, решил заодно и порыбачить. Как клиент он не доставлял много хлопот и с интересом слушал хвастливые истории Таггарта. Рассказ о пуме, из-за которой тот потерял руку, его особенно заинтриговал.

Однажды утром, когда озерная форель из-за жары клевала плохо, раскрасневшийся немец, вытирая потный лоб, попросил Таггарта отвести катер куда-нибудь в тенистое место, чтобы перекусить в прохладе.

Чуть раньше Хегель поймал полуторакилограммового черного окуня, и Таггарт, приткнув катер к тенистому берегу, предложил зажарить рыбу на костре. Пока обед готовился, мужчины баловали себя холодным пивом, а после беседовали, сидя на прибрежных камнях. Таггарт, разморенный жарой и пивом, невзначай ляпнул, что знает, где обитает белая пума.

—  Белая пума? Я хочу ее поймать, — встрепенулся Хегель. Таггарт про себя выругался. Он не имел ни малейшего намерения

обсуждать с клиентом редкую кошку.

—  Видите ли, сэр, мы с напарником уже получили заказ от одного парня из Ванкувера.

—  Сколько он вам предложил? Забудьте об этом. Я заплачу вам десять тысяч долларов, если приведете меня к ней. Договорились? По рукам?

Однорукий охотник притворился, будто размышляет над предложением клиента, но на самом деле он был потрясен. Хегель обещал заплатить вдвое больше, чем Джо.

—  Хм, сделка, конечно, выгодная, но только не все так просто. Сначала ведь нужно выследить кошку, а уж потом стрелять. И поверьте мне, сэр, обнаружить эту тварь очень трудно. Да, еще одно! Когда мы две недели назад охотились за ней, она среди ночи напала на нашу палатку. Очень опасный зверь.

Хегель был непоколебим. Заметив это, Таггарт взял с него слово молчать о белой пуме.

—  Иначе сюда наедут сотни других охотников.

Глаза Хегеля возбужденно блестели, но Таггарт не торопился давать окончательное согласие. Прежде он хотел связаться с Джо и выяснить, готов ли контрабандист расщедриться на сумму крупнее той, что намеревался заплатить Хегель.