Через Кордильеры - Ганзелка Иржи. Страница 45

Всей огромной провинцией Юнгас владеют 516 помещиков. Рост плантаций этих сильных мира сего зависит только от того, сколько отпадет слабых…

— Осмотр можно начать с самых старых сооружений, — прервал наши размышления дон Хулио. — Эти каменные стенки пережили столетия. Их, вероятно, строили еще инки. Грядки кое-где подправляются; через сорок лет, когда кока перестанет плодоносить, старые кусты будут вырваны и на эти же грядки высадят новые саженцы. Только новые плантации теперь не делаются с такой, если можно сказать, ловкостью. Впрочем, вот вам наглядный пример. Тибурсьо — мастер своего дела. Если вас интересует, можете проследить весь процесс.

Сухощавый, жилистый индеец как раз утрамбовывал тяжелой деревянной лопатой — палетой — боковую стенку грядки длиною в добрых шесть метров и высотой более метра. Плотная глинистая почва тускло блестела в лучах утреннего солнца, и бесформенная насыпь под ударами лопаты превращалась в ровную призму, с виду похожую на могильный холмик. Минут через десять Тибурсьо Анко Кальи отбросил палету и взял гуальюверу — грабли с тремя зубьями, — при помощи которой он сгреб крупные камни в канаву, выкопанную по всей длине только что законченной грядки. Все эти камни, оставшиеся после копки, он собрал руками и отсортировал.

— На этот слой камня, необходимый для дренажа, он насыплет земли, разровняет ее и станет утрамбовывать до тех пор, пока она не примет ту же форму, как вон та нижняя грядка. И сразу после этого займется посадкой.

— Да, нелегкое это дело.

— Я думаю! — искренне согласился дон Хулио. — На плантациях коки люди работают как лошади; не легче приходится им и при разведении молодых саженцев. Я покажу вам, как это делается. А потом мы снова вернемся сюда.

За саженцами ухаживают главным образом женщины. Для такой работы мужские руки чересчур грубы, так как кока — растение весьма капризное, пока она как следует не принялась. Саженцы выращивают из семян на маленьких грядках, где не должно быть ни единого камешка. Сверху и с боков грядки эти защищены от солнца и ветра стенами из сухих банановых листьев. Сорняки среди саженцев только обламываются, выдергивать их нельзя ни в коем случае, чтобы не повредить исключительно нежных корней молодой коки. Мы пробыли здесь с час, и когда вернулись, то Тибурсьо Анко Кальи уже заканчивал новую грядку. Он насыпал сверху разрыхленную землю и укреплял ее большими камнями, чтобы не смыло во время дождей. Закончив, он развернул мокрую тряпку, где лежали саженцы, и осторожно, по одному, стал укреплять их на готовой грядке ближе к склону. Затем подсыпал немножко земли к корням и тщательно прикрыл каждый росток банановыми листьями, чтобы их не повредить при сооружении следующей грядки.

— Медленно идет дело, да? Работая так от зари до зари, он сумеет приготовить не больше шести грядок, — заметил дон Хулио. — Через год кока подрастет сантиметров на тридцать, и тогда можно будет снимать первый урожай, но только так — выборочно. Спустя пять лет кусты срезают на два сантиметра от земли и убирают камни, которые защищали грядки от размывов, потому что теперь кока сможет удержаться в земле своими собственными корнями. И лишь после этого она станет давать полные урожаи.

— Вы собираете урожай каждый год?

— Даже чаще! В году бывает самое меньшее две уборки, а если погода благоприятствует, то можно снимать листья и пять раз. Быстрее всего кока созревает с ноября до января, за шестьдесят дней.

После сбора листья сушатся в тени точно так же, как табак; перед прессовкой они немного смачиваются, чтобы не крошились, а потом тридцатифунтовыми тюками отправляются в Ла-Пас.

— Из Юнгаса ежегодно вывозится до двух миллионов килограммов коки, — заканчивает дон Хулио уже дома, на веранде. — За такое количество государственная казна получает только налогов двадцать миллионов боливиано.

Такова техническая сторона разведения коки. С точки же зрения экономиста и социолога все это несколько сложнее и — печальнее.

Благодать или проклятье?

Наш соотечественник естествоиспытатель Ян Сватоплук Пресл в своей книге «Всеобщая ботаника», вышедшей в 1846 году, описал коку под названием «краснокровь», что соответствует ботаническому наименованию Erythroxylon, и дал пояснение, что «перуанцы собирают листья с куста, высотою приблизительно в метр и называемого кока, и сушат их в тени. Смешивая их с золой, они жуют смесь, подобно тому как индусы жуют бетель. Говорят, что при этом они не испытывают ни голода, ни жажды, а в пути она оберегает их от тоски, утомления и усталости».

Путешественник Враз не только видел коку, но и попробовал ее. В своей книге «Через экваториальную Америку» он пишет: «Несколько раз пробовал коку и я, взяв сухой ее лист и вложив в него щепотку извести. Но, разжевав, я вскоре все выплюнул, ибо на вкус она оказалась горьковатой и едкой. И все же даже после столь короткого жевания я почувствовал, что мне и дышится легче и настроение у меня приятное».

Иозеф Корженский в своей «Америке» не скрывает восхищения по поводу полезных свойств коки. Он жил в то время, когда венский врач Коллер применил кокаин в качестве анетезирующего средства при лечении зубных и глазных заболеваний. Этим он дал возможность безболезненно проделывать сложные операции.

«Перуанская кока — это поистине благодетельное растение. Перу и Боливия — страны, откуда к человечеству пришло спасение. Имя Коллера навсегда будет связано с кокаином», — пишет Корженский. Но вместе с тем он и предупреждает: «В последние годы многие люди у нас привыкли не в меру потреблять кокаин как лакомство, которое на короткое время создает у них ощущение блаженства и счастья. Достаточно одной щепотки, чтобы вызвать радостное настроение. Но слишком частые приемы кокаина становятся для любителей его таким же злом, каким считается употребление алкоголя, морфия и опиума. Поэтому недозволенная продажа кокаина у нас преследуется и строго карается».

Так, предостерегая, писал Корженский тридцать лет назад.

Аналогичную цель ставила перед собой и комиссия ООН, недавно посетившая Боливию.

Но боливийским горнякам не помогут ни запреты, ни наказания. Без коки им не хватило бы сил работать на оловянных рудниках. Без коки они не смогли бы совершать высокогорные восхождения к своим рабочим местам. Без коки невольники на финках падали бы от изнуряющей усталости.

Тибурсьо Анко Кальи тоже убежден, что без коки он бы умер с голоду, так как всю свою жизнь он только и делает, что сажает да убирает коку. Он боится, что без коки у него не было бы собственной соломенной лачуги с земляным полом, в котором нет никакой мебели. Он боится, что у него не набиралось бы ежегодно горсточки боливиано на холщовые штаны и рубаху для себя и на платок для жены, если бы он не продавал коку со своего крохотного батрацкого поля.

Нет, боливийским индейцам кечуа не поможет ни комиссия ООН, ни правительственный запрет обновлять и закладывать плантации, ибо без коки индейцы сразу бы умерли. С кокой они умирают постепенно, а это не так больно. Боливийским индейцам поможет лишь честная плата за честный труд. Им поможет человеческий рабочий день, человеческое питание, условия для нормальной человеческой жизни.

И тогда больше не потребуется правительственных указов и запретов. Старые кокеро, люди, для которых кокаин — это и спасение и проклятье, дожуют свою последнюю жвачку, без которой они не могли ни жить, ни умереть. А молодым кечуа не придется больше цепляться за иллюзии кокаина, как только они найдут такой источник силы жизни, какой отвечает достоинству человека.