Атлантический рейс - Иванов Юрий Николаевич. Страница 11

– Юрий Николаевич, – просит Жаров, – продемонстрируйте, пожалуйста, скорпиона... Повыше, так, чтобы все видели.

Взяв рыбку за хвост, я поднимаю скорпиона над головой. Дракончик еще живой. Он слегка трепещет плавничками, а потом резко поворачивается и колет меня спинными лучами в ладонь. Я отбрасываю рыбку. Лекция продолжается.

Всем любителям-рыболовам хорошо известна рыба, населяющая почти все реки и озера нашей страны, – ерш. Пучеглазый, скользкий, колючий ерш – утеха для начинающего рыболова; где-нибудь около прибрежных кустов, на песчаном дне обязательно обитает стайка этих неприхотливых рыбешек. Насадил на крючок червяка, муху или просто хлебный мякиш, забросил удочку – дерг! – и рыбка в лодке.

– Ерш... – повторяет Жаров. – Таких мы знаем ершей. А теперь узнаем и вот таких. Ну-ка, Славик, подкинь мне вон ту красную рыбину. Нет, нет, руками ее не трогай!

Слава подталкивает багром поближе толстую, весом килограммов на десять рыбину. Это уже не ерш, а ершище! Глазастый, ярко-красный, невероятно колючий морской ерш – скорпена, характерный обитатель теплых тропических вод. Этот ерш прожорлив так же, как и его мелкий речной собрат; причем и способен морской ерш заглатывать рыбу лишь немножко поменьше, чем он сам, величиной. Подкарауливает добычу скорпена, притаившись среди подводных зарослей или нагромождения камней, скал. Выбрав удобный момент, скорпена бросается на жертву и, схватив ее огромным ртом за голову, медленно проглатывает. Скорпена обладает одной интересной особенностью: она, подобно змее, периодически сбрасывает с себя, как старую одежду, верхний, «поизносившийся» слой кожи, под которым находится уже новая шкурка. У скорпен ядоносны лучи спинного плавника.

– А вот эта рыба, разве она опасна? – продолжает Виктор. – У нее нет ни колючек, ни шипов, ни ядовитых зубов. Но представьте себе: вас пригласили в гости, на столе вино, разная закуска, рыба. Вам пододвигают ее поближе и говорят, любезно улыбаясь: «Кушайте. Правда, от нее можно умереть. Случается иногда... Вот на прошлой неделе сосед покушал этой рыбки и умер. Что, у вас аппетита нет? Не стесняйтесь, дайте я положу вам еще кусочек»... Кажется, невероятно. Но вот факты, они очень красноречивы: в Японии за двадцать два года от употребления рыбы «фуку» (из отряда сростночелюстных) зарегистрировано 3106 случаев отравлений. И из них 2090 окончились мучительной смертью. Мясо рыбы из этого отряда очень вкусно и безвредно. У рыбы ядовиты лишь гонады и желчь. После их удаления и тщательной промывки мясо рыбы можно употреблять в пищу. Но только осторожно, чтобы не оказаться в числе тех ста человек, умирающих ежегодно от употребления «фуку» в пищу.

– А вот еще один интересный экземпляр. – Жаров поднимает за хвост глазастую, неповоротливую рыбу. – Ее очень легко отличить от других рыб. Видите, у нее тупая голова, жесткая, без чешуи кожа с мелкими колючками на животе, а во рту два зуба: один снизу, другой сверху. Не зубы, а мощный клюв. Эту рыбу за ее большую голову прозвали кувалдой. Она обитает около дна, где выискивает раков, крабов, моллюсков. Своим мощным «клювом» кувалда легко разгрызает любой панцирь, любую раковину. Кстати, рыбы, которых я отобрал у кока, относятся к тому же, что и кувалда, отряду сростночелюстных. Есть подозрение, что у них и внутренности обладают ядовитыми свойствами. А теперь, глядите, покажу фокус.

Виктор пододвигает к себе ведро с водой и опускает в него кувалду. Все с интересом следят за ним, ожидая чего-то необычного.

– Внимание! – восклицает Жаров и выдергивает рыбу из ведра.

Но что это? Вместо рыбы – большущий вздувшийся колючим пузырем шар.

– Пытаясь напугать врага, рыба заглатывает большое количество воды, – объясняет Виктор, – теперь ее и акула не рискнет проглотить.

Раздувшаяся глобусом кувалда лежит на палубе, подрагивая хвостом. Потом она выпускает изо рта струю воды и быстро вянет, как спустивший воздух резиновый мяч.

Беседа окончена. Матросы расходятся по своим местам, кок сокрушенно чешет подпеченные солнцем плечи – с них легкими и прозрачными хлопьями лезет кожа. Но вскоре он успокаивается – Торин подбрасывает ему несколько сверкающих, как дамасские клинки, рыб-сабель. Такое воинственное название рыбы получили за свою характерную изогнутую форму плоского тела. Рыба-сабля хорошо известна в Европе: мясо у нее очень нежное и вкусное.

Палуба пустеет. Чисто вымытая, она ярко блестит; боцман теплохода Михаил Афанасьевич Мельченко очень любит чистоту и ревностно следит за ней. Чайки некоторое время летят за судном, а потом отстают. Они хорошо набили сегодня свои желудки и теперь могут понежиться на небольших волнах, отдохнуть до тех пор, пока властный голос голода не заставит их подняться на крыло.

Голос голода отрывает и меня от моих интересных занятий. Я откладываю в сторону марлю, ножницы, нитки, отодвигаю в сторону таз, наполненный рыбами. Каждую из них нужно тщательно отмыть от слизи, определить по определителям и затем заполнить регистрационную этикетку. На этом провощенном кусочке бумаги записываются координаты места, где была добыта рыба, глубина, дата и номер трала. Написанная тушью этикетка засовывается рыбе под жабру или в рот. Затем рыбу заворачивают в марлю и укладывают в цинковый ящик.

Но нет, дальше так работать невозможно: запах жареной рыбы заглушает едкий запах формалина. Наскоро помыв руки, я спешу в салон. А там пир горой! Повесив на шеи полотенца, чтобы утирать струящийся с лиц пот, матросы и механики дружно и весело работают челюстями, сооружая около своих тарелок высокие пирамиды из костей и рыбьих позвонков.

К вечеру, закончив разбирать коллекцию, я устраиваюсь в лабораторном кресле около стола с аквариумом, в котором сидит забавный восьминогий звереныш.

Осьминог... Сколько я ни читал рассказов, повестей и приключенческих романов, в которых упоминается море, редко кто из авторов забывал об осьминогах. Ну что это за морские приключения, если герои книги не сражаются с гигантскими отвратительными существами, если спруты не лезут на палубу судна и матросы не отсекают их щупальца ловкими ударами топора? Ox, уж эти осьминоги, достигающие в некоторых повестях десятков метров длины! Мне очень хотелось взглянуть на такого морского исполина своими глазами, но с 1957 года, с того времени, как советские суда стали работать в тропиках, ни один рыбацкий теплоход не выловил осьминога величиной более полутора метров. Не везло и мне: ни в прошлом рейсе, ни в этом гигантские существа не хотят попадаться в трал и не лезут на палубу. А если среди выловленной рыбы мы и находим осьминогов, то лишь таких, как этот, малышей.

Осьминог. Не такой уж он противный, страшный, как обычно пишут об этих животных в приключенческих романах. Он тяжело вздыхает и печально смотрит на меня своими выразительными глазами. Мы разглядываем друг друга. Днем я посадил к нему в аквариум рака-богомола. Через час от «религиозного» рака остались одни рожки да ножки – вернее, одни объеденные скорлупки. Теперь для осьминога приготовлен новый, более интересный сосед – крупный краб. Краб этот очень сердитый. Сегодня, когда мы отбирали рыб для коллекции, он так схватил меня за палец, что слезы брызнули из глаз. Посаженный в ведро с водой, краб угрожающе вращал глазами и подскакивал, размахивая тяжелыми клешнями. Возможно, он вызывал меня на бой? Но я решил: пускай-ка он лучше померяется силами с осьминогом. И краб шлепается в аквариум.

Увидев сжавшегося в упругий клубок мышц осьминога, краб высоко приподнимаясь на ногах, отбегает в сторону и затаивается в уголке. Весь его воинственный пыл пропал. Краб ушел в «глухую защиту». Он поджал под себя ноги, прикрылся клешнями и упрятал в ямки-пещерки глаза-телескопчики.

Осьминог зашевелился, еще раз тяжело вздохнул, и одно из его щупалец, вытянувшись длинной тонкой кишкой, протянулось к крабу. Возможно, осьминог просто хотел познакомиться с новым соседом – как-никак оба они попали в прескверную историю. Но у краба был дурной характер: лишь только щупальце осьминога прикоснулось к его панцирю, краб раскрыл свою сильную клешню, прицелился и... р-раз! – стиснул щупальце в ужасные тиски. Осьминог буквально подпрыгнул от боли. Все тело его содрогнулось и из песчано-серого стало сначала фиолетовым, потом синим, наконец алым. В следующее мгновение все остальные семь ног бросились на помощь восьмой. Они оплели клешни, ноги и панцирь краба. Присоски заклеили ему глаза. Краб, стуча панцирем, сопротивлялся, но в студенистом мешкообразном теле осьминога сил оказалось куда больше, нежели у воинственного, сердитого краба. Раздался звонкий хруст – это под напором рта-клюва осьминога трещал панцирь краба.