Атлантический рейс - Иванов Юрий Николаевич. Страница 32

– Членам команды «Обдорска» – в лодку!

Мы с неприязнью смотрим на динамик, но что поделаешь – пора.

Выходим на палубу. В руках у нас газеты, журналы, а я прижимал к груди посылку, в которой что-то «булькало». Яшка швырнул с мачты в нас бананом; Игорь погрозил ему пальцем, и он спрятался, показав на всякий случай язык.

Вскоре суда расстаются. Наш путь – на север, «Олений» спешит на юг, к берегам Юго-Западной Африки.

А время летит. На карте Гвинейского залива вдоль экватора и за ним, в южном полушарии, появляются все новые черточки ярусов, кружочки станций, квадраты и овалы, ограничивающие районы наибольшего скопления тунцов и акул, места, где можно вести промышленный лов рыбы.

Уже почти три месяца прошло с того хмурого январского дня, когда мы покинули Родину. Три месяца, растянувшиеся тысячами миль по синим океанским путям; три месяца вдали от родных и близких, в тропической жаре, в напряженной работе. Три месяца. Серым, дождливым днем, при крупной волне мы еще раз, но только в обратном направлении, пересекли экватор и вернулись из южного полушария в северное. За две недели, что остались у нас до захода в Ганский порт Тема, мы должны были изучить, обследовать северную часть Гвинейского залива.

«Север» залива встретил нас штилем и жарой. Немного отдохнув за коротенький двухсуточный переход, мы вновь окунулись в привычную обстановку: подъем до зари, день – на раскаленной палубе в обществе акул и тунцов.

Спасаясь от духоты кают, многие из команды перебрались спать на палубу, верхний мостик и баддек. Позавчера в снастях и надстройках шумел ветер, а вчера и сегодня тихо. Ночь своей тишиной и прохладой принесла не только успокоение перегревшемуся за день телу, она побаловала нас чудесным зрелищем пылающего океана.

Океан вспыхивает не каждую ночь. Видно, не каждую ночь дежурит в его глубинах подводный осветитель. Или просто он очень ленив и зажигает ночную иллюминацию лишь тогда, когда самому заблагорассудится. Сегодня у морского фокусника отличное настроение, и уже с вечера он начал швырять в днище судна пылающие синим светом факелы, огненные шары и пригоршни раскаленных добела углей. Потом он поджег белые усы пены, рвущиеся с шумом из-под форштевня судна, и они вспыхнули голубым пламенем. От усов пошел пожар во все стороны от теплохода. Целые участки океана засветились голубым огнем, огненная дорожка из-под кормы протянулась до самого горизонта.

В прозрачной воде мутным зеленовато-серебристым пятном проплыл косяк каких-то рыб, затем промчалась стайка дельфинов. Когда животные выскакивали из воды, во все стороны от них разлетались брызги, как вылетающие из плохо прочищенной трубы искры.

Свечение океана – одно из интереснейших явлений, которым любуются все, кому довелось побывать в водах тропических морей.

Отчего же вспыхивает океан?

Если почерпнуть забортную воду и посмотреть через сильное увеличительное стекло, то наряду со множеством различных планктонных организмов можно увидеть и живые существа, вызывающие свечение. Это похожие на миниатюрных медуз перидинеи, ракушковые рачки и хищные ночесветки, напоминающие строением своих прозрачных тел икринки рыб. В поверхностных слоях воды вызывают сильное свечение и более крупные организмы. Но они не светятся постоянно. «Вспыхивают» они лишь в тот момент, когда чем-нибудь раздражены, испуганы.

Пылающий океан. «Живое свечение» возникает в морских организмах при наличии особых веществ – белка люциферина и фермента люциферазы, которые образуются в способных к свечению живых существах. Реакция, происходящая при окислении люциферина с участием фермента люциферазы, вызывает холодное горение, при котором почти 90 процентов энергии превращается в свет. Его мы и видим с борта судна. Интересно отметить, что при горении электрической лампы лишь одна пятидесятая часть поглощаемой ею энергии преобразуется в видимые лучи, то есть в электрический свет, остальная же энергия идет на излучение тепла. Насколько живые организмы экономнее в расходовании своей энергии!

...Очередной день был серым и пасмурным. Волны и низкое небо, затканное толстыми ватными облаками, были такими бесцветными, невзрачными, что казалось, будто природа истощила все свои силы на прошедшую ночь, истратила все свои цвета и ей нечем подкрасить этот унылый денек. Серый день повлиял и на настроение всей команды: работа шла вяло, без огонька и шуток, акул глушили кувалдами с каким-то злобным наслаждением; все были раздражены и легко обижались друг на друга из-за пустяков. Чувствовалось: люди устали. Бесконечная однообразная работа, жара и влажность, душные ночи – все это сказалось и на людях. Во время перекуров парни все чаще вспоминали берег, родных и близких, оставшихся там, вспоминали работу на севере – у ледников Гренландии и каменистых берегов Фарерских островов.

– Конечно, холодновато там, – слышу я голос Викеши, – зато уж после работы натянул на себя одеяло и спи, как сурок.

– А тут крутишься, крутишься в койке... – раздался чей-то басок, – крутишься... Черт бы побрал эту духотищу!.. Спишь вечно, как в луже воды. Устал, а сон не идет...

Да, усталость. Не столько физическая, сколько моральная. И нужно большое усилие воли, чтобы встряхнуться, чтобы вновь смотреть на мир веселыми, любопытными глазами. Да, морская работа не легка...

Работа морская. Вновь и вновь поднимаемся мы чуть свет, вновь и вновь надеваем на крючки скользких сардин, ставим новые, очередные ярусы. В штилевую, ясную погоду белые поплавки гигантского перемета можно видеть почти до самого горизонта. И на каждом из них сидит чайка. Они не любят отдыхать на маленьких, качающихся плотиках по двое, трое. По одной – вот это совсем другое дело. И поэтому из-за каждого свободного поплавка между птицами идет настоящая война: летят над водой пух и перья, крики – на весь океан.

Очень любят поплавки и летучие рыбки. Они откладывают на пенопласт гроздья прозрачной икры, прикрепленной к поплавку тягучими, как тонкая резина, пленками.

...Гудит ярусоподъемник. Боцман пластает около трюма тунцов и сердито чертыхается, когда бригадир говорит:

– Опять плоскомордая. Кто там на багре?

Акулы снова нас одолевают. Они пакостят нам как только могут: объедают наживку, откусывают крючки, обрывают «поводцы», пожирают попавшихся на ярус тунцов. И сами попадаются десятками, сотнями. Торин отмечает на карте все новые и новые «акульи районы», подсчитывает уловы, определяет экономический эффект от лова акул и нервно закуривает: жалко будет, если промышленность не заинтересуется ловом акул.

– Вот слушай, – говорит он мне и показывает листок бумаги, испещренный колонками цифр. – Так... я уже здесь кое-что набросал. В настоящее время в тропиках тунцеловное судно вылавливает в течение пяти промысловых месяцев сто пятьдесят – двести тонн тунцов и объектов тунцового промысла. Если же это судно теми же орудиями лова, на ту же наживку будет промышлять акул, то к полутораста тоннам тунцов прибавится за один рейс до трехсот – трехсот пятидесяти тонн отличного мяса морских «быков». Кроме того, промышленность получит насыщенную витаминами печень и прекрасное сырье для кожевенной промышленности. Кстати, я слышал, что акульи кожи, которые идут не только для изготовления кожаных изделий, но и для тонкой шлифовки цветных металлов и ценных пород дерева, до сих пор закупаются нами за границей!

Нет, об этом я не слышал, хотя все может быть. Торин вновь склоняется над листками бумаги, а я иду на палубу помогать боцману очищать судно от тяжелых акульих тел. И «быки», гулко булькая, падают за борт...

Провожая взглядом медленно погружающуюся в фиолетовый водный сумрак акулью тушу, Лукьянец говорит:

– Так тебе и надо, тварь!.. И жалеть тебя некому.

Но он ошибся. Кое-кто из обитателей океана, может, и грустит о той или иной погибшей акуле. Да вот, кстати, один из таких обитателей на палубе – бьется, подпрыгивает в теплой лужице черная головастая рыбешка. Откуда она? Как попала сюда? Да очень просто – вместе с акулой. Это прилипало. У этой рыбки есть очень интересное «приспособление», позволяющее прилипале жить за чужой счет. «Приспособление» в виде продолговатой пришлепки с поперечными рубчиками, расположено у прилипалы на голове. Своей рубчатой пришлепкой прилипало присасывается к телу акулы и, как турист, совершает увлекательные путешествия по морям-океанам под защитой мощных акульих челюстей. Но рыба не только путешествует, она к тому же получает бесплатное питание с кровавого акульего стола. Как только акулы начинают рвать выброшенные в воду туши «быков», прилипалы отделяются от своих хозяев и начинают хватать кровавые крошки, стараясь насытиться до очередного пиршества. Но как только объевшаяся акула отплывает в сторону, юркие рыбешки бросаются вслед за ней и присасываются по нескольку штук к ее шершавой шкуре: теперь можно продолжать путешествие.