Богатый ребенок, умный ребенок - Кийосаки Роберт Тору. Страница 13

В том, что касается денег, многие люди разрабатывают формулы победы, которые не имеют никакой силы. Другими словами, люди часто избирают для себя проигрышную формулу, потому что не обладают силой. Как это ни странно, они выбирают формулу, лишающую их денег только потому, что это единственная формула, которая им известна.

Например, недавно я познакомился с человеком, который безнадежно увяз в ненавистной ему работе. Он управляет агентством по продаже автомобилей, принадлежащим его отцу. У него неплохой доход, но он несчастен. Он терпеть не может быть служащим у отца, и ему противно, что все относятся к нему, как к сынку босса. И все же он остается там. Когда я спросил, почему он не уходит, то услышал в ответ: “Вообще-то я не думаю, что смог бы осилить такое же агентство сам. Так что, пожалуй, потерплю, пока старик не уйдет на отдых. К тому же, я делаю слишком много денег”. Он хочет выиграть с помощью денег, но проигрывает, потому что не знает, какие силы мог бы открыть в себе, уйди он с надежного и безопасного места.

Другим примером проигрышной формулы победы можно считать жену одного из моих друзей, которой нравится ее работа, совершенно бесперспективная в финансовом плане. Вместо того чтобы изменить свою формулу, овладев какими-то новыми навыками, она перебивается случайными заказами по выходным, а потом жалуется, что у нее не хватает времени на детей. Очевидно, ее формула звучит так: “Усердно занимайся любимым делом и терпи”.

Одна из самых важных вещей, которые могут сделать родители, — это помочь своему ребенку в создании формулы победы, действительно способной обеспечить ему победу. При этом очень важно, чтобы родители знали, как это сделать, не мешая собственным поискам ребенка.

Недавно ко мне пришел известный пастор и попросил выступить в его церкви. Мои появления в церкви можно назвать, в лучшем случае, эпизодическими. Моя семья все время посещала одну методистскую церковь, но в возрасте десяти лет меня начали интересовать другие церкви. Это произошло потому, что я изучал Конституцию США и заинтересовался идеей отделения церкви от государства, а также свободой религиозного выбора. Поэтому в школе я начал спрашивать одноклассников, в какие церкви они ходят, и навязываться к ним в компанию. Это не слишком обрадовало мою маму, но я напомнил ей, что конституция разрешала мне свободный выбор религии. Несколько лет я накапливал опыт посещения различных церквей, в которые ходили мои одноклассники. Я побывал в очень богато оформленных церквях, в церквях со скромной обстановкой, в молельных домах и даже в церкви, где не было ничего, кроме четырех столбов и жестяной крыши без стен. Надо сказать, это было зрелище — сидеть в церкви и мокнуть под косыми струями дождя. Определенно, в этот день я был где-то рядом со святым духом.

Помимо прочего, я поставил себе целью посетить храмы разных конфессий: лютеран, баптистов, буддистов, иудеев, католиков, пятидесятников, мусульман и индуистов. Я бы пошел и в другие, но в городе, где я жил не было других церквей. Мне очень нравилось это занятие, но ко времени, когда мне исполнилось пятнадцать, интерес к посещению церквей пропал, и я стал бывать в них все реже и реже. Итак, когда пастор Том Андерсон попросил меня выступить с речью в его церкви, я был польщен, но одновременно испытывал и чувство стыда за слишком редкие посещения храма. Когда я заметил ему, что есть люди более достойные, чтобы выступать в церкви, он сказал:

— Я не прошу вас читать религиозную проповедь. Я прошу вас прочитать лекцию о деньгах.

Услышав это, я откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Не поверив в то, что услышал, я переспросил:

— Вы хотите, чтобы я пришел в вашу церковь и говорил о деньгах?

— Да, — подтвердил он с добродушным смешком. — А что странного вы находите в моей просьбе?.

Я хмыкнул от удовольствия, но не мог не спросить еще раз.

— То есть вы хотите, чтобы я пришел в вашу церковь, встал за кафедру, на ваше обычное место, и рассказал членам вашего прихода о деньгах?

И опять пастор сказал:

— Да. А почему это вас удивляет?

Я сидел, ухмыляясь, и рассматривал этого знаменитого служителя Господа, пастора с двенадцатитысячным приходом только для того, чтобы удостовериться в серьезности его просьбы.

— Потому, что в церкви меня учили: любовь к деньгам — это зло. Меня также учили, что бедные люди скорее попадут на небеса, чем богатые. Еще была какая-то притча о верблюде, богаче и игольном ушке. Я никогда не понимал ее до конца, но ее мораль мне не понравилась, потому что я серьезно решил стать богатым человеком. Вот почему меня удивляет то, что вы хотите, чтобы я пришел в вашу церковь и рассказал прихожанам, как стать богатым. На этот раз усмехнулся уже пастор Том:

— Что ж, я не знаю, какие церкви вы посещали, но в моей я определенно этому не учу.

— Но разве не существует религиозных групп, в которых проповедуется идея того, что деньги — это зло? — спросил я. — Разве не существует людей, которые верят в то, что у бедных людей больше шансов попасть на небеса, чем у богатых?

— Да, это правда, — ответил пастор. — Разные церкви учат разным вещам. Но это не то, чему я учу в моей церкви. Бог, которого знаю я, любит богатых и бедных одинаково.

Пока пастор Том продолжать развивать свои мысли, я вспоминал собственный церковный опыт и чувство вины, которое часто меня посещало, потому что я действительно хотел стать богатым. Может быть, я неправильно истолковал церковную притчу. Может быть, мое чувство вины по поводу любви к деньгам стало причиной такого неправильного толкования. Другими словами, я ощущал вину, и поэтому притча показалась мне обвиняющей. Когда я поделился своими соображениями с Томом, он сказал кое-что такое, что снова удивило меня. Он сказал:

— Иногда, чтобы изменить унцию представлений о чем-либо, требуется тонна образования.

Я запомнил эти мудрые слова. Я долго думал о том, что он сказал. Эти слова отличают исключительная точность и глубина мысли. Три месяца спустя я читал лекцию в его приходе. Привилегия выступать с кафедры стала тем опытом, который помог мне изменить мою собственную унцию представлений.

Мой богатый папа любил повторять: “Бедного человека никогда не научишь быть богатым. Быть богатым можно научить только богатого человека”. Мой бедный папа часто говорил: “Я никогда не стану богатым. Деньги меня не интересуют” и “Я не могу себе этого позволить”. Может быть, говорить такие вещи его заставили все эти счета за лечение или борьба за финансовое выживание, которую он вынужден был вести большую часть своей взрослой жизни. Однако я так не считаю. Мне кажется, что причиной большинства его финансовых проблем была его унция неправильных представлений.

Когда мой соавтор Шэрон Лектер спросила, не хочу ли я написать подобную книгу для родителей, я буквально подпрыгнул от радости. Страстное желание создать ее появилось у меня после встречи с пастором Томом Андерсоном, с которым мы говорили о том, что именно родители оказывают наибольшее влияние на представление их ребенка о жизни.

Как я уже упоминал ранее, у нас с моей женой Ким нет детей, поэтому я не осмеливаюсь учить родителей, как лучше воспитывать их потомство. Я пишу о том, как помочь формированию у ребенка представления о деньгах. Самая важная вещь, которую могут сделать родители, когда дело доходит до денег, — это повлиять на развитие у ребенка представления о деньгах. Я хочу, чтобы родители помогли детям понять, что они не должны быть рабами денег, а должны найти в себе силы управлять ими. Как говорил мой богатый папа, “чем больше ты нуждаешься в деньгах, тем меньше твоя сила и власть над ними”.

Сегодня молодые люди получают в свое распоряжение кредитные карточки в самом раннем возрасте. Вы, может быть, помните по книге “Богатый папа, бедный папа”, что мой соавтор и партнер по бизнесу Шэрон Лектер присоединилась ко мне после того, как ее сын во время учебы в Колледже влез в большие долги по кредитным карточкам. Ему не помогло то, что его мать была дипломированным бухгалтером и учила его тому, что она считала умением обращаться с деньгами. Даже пройдя устный курс материнских лекций по обращению с деньгами, ее сын поддался соблазну “побаловаться” с кредитными карточками. Шэрон поняла, что если ее ребенок попал в беду, то в подобной ситуации могут оказаться миллионы других детей и родителей.