Восточный фронт (СИ) - Савин Владислав. Страница 46

— Нет, ничего! — отвечаю я, смахнув слезу — это все ветер. Наверное, пылинка в глаз попала.

Тучи солнце наконец закрыли, тень надвинулась, все вокруг стало серым. И тут дунуло так, что нас едва наземь не сбило, мы даже друг за друга схватились, чтобы на ногах устоять, шляпки отпустив — тотчас же их сорвало и унесло, моя к прическе была приколота, так вместе с булавкой и улетела, ну просто беда у меня, головные уборы в непогоду терять! Согнувшись, мы бежали до автомобиля десять шагов с таким же усилием, как стометровку, ветер бешено рвал на нас платья и волосы, крепдешин в горошек мне лицо облеплял, а я лишь сумочку к груди прижимала, испугавшись что выхватит из руки, там удостоверение и пистолет, чем их потерять, лучше уж "мерилин" побуду! Только в машину сесть успели, как снаружи дождь хлынул — ой, каково тем, кто на улице сейчас! А растрепать нас успело, просто ужас, какие?то метлы на головах вместо причесок!

— Моя бедная флорентийская шляпка! — печально произносит Лючия — Юрию так нравилось, когда я в ней! Как героиня фильма, где кто?то жениться не мог, потому что его лошадь шляпку съела.

Я настораживаюсь. Римлянка к нашей Тайне пока не допущена, кто ей фильм на ноуте показал? Из будущего, наш, советский, но на французский манер, там герой еще поет про "иветту, жоржету", и дамская шляпка "из флорентийской соломки" очень похожа на ту, что головку Лючии еще недавно украшала. Нет, если она прибор из 2012 года видела, не репрессировать же ее за это, наш человек — но разговор будет очень неприятный, и у меня с кем?то, и с мной. Или Юрка ей просто содержание фильма пересказал?

— Аня, ты не понимаешь, это стиль такой, соломенная, с большими полями — говорит Лючия — мне очень нравится, как раз к лицу. Я давно о такой мечтала, как кино посмотрела, еще до войны.

Как до войны? Хотя если тот фильм по какому?то французскому роману, причем явно не современному, судя по костюмам и антуражу — так может, еще одна экранизация была? Уточняю у Лючии, она кивает, был фильм еще немой, двадцать девятого кажется года (прим. — Лючия ошибается. Французский фильм "Соломенная шляпка", снят в 1927 году, режиссер Рене Клер — В. С.). Ох, а я уже подумала — слишком подозрительной становлюсь? Ничего, Люся, нам ни в какую Флоренцию ехать не надо, а пойдем мы завтра в то же самое Мосгорателье номер два, где эти шляпки покупали. Я тоже такую хочу, чтобы поля в ширину плеч, а если еще и вуаль прицепить, то буду даже не как Анна Тимирева, возлюбленная главного врага Советской власти в Сибири (какой эта дама в фильме изображена), а персонаж из поэмы Блока. Ну так я еще этой дуре Брекс в Киеве сказала — коммунизм вовсе не запрещает нам красивыми и нарядными быть, если не в ущерб делу!

— И еще зонтики нужны — добавляет итальянка — к каждому платью или пальто свой, в цвет, чтобы смотрелся аксессуаром, даже в ясную погоду. У нас богатые синьоры и синьорины так ходили летом. Или просто, как тросточка в руках.

Ну, если для тихой погоды — в такую бурю зонт сразу вывернет, или даже вырвет и унесет. Вот интересно, а ведь раньше я ненастья особо не замечала, и не запоминала? На войне, это понятно — но ведь и прежде, в Ленинграде, я даже зонтик в руках почти не держала, да и был?то он у нас один на всю семью, черный и старый. И шляп модных я не носила, пока не начала за собой следить, наряжаться, как нравится моему Адмиралу, да и мне самой тоже — но оборотная сторона, что в дождь неприятно, и в ветер неудобно. Может, и практичнее одеваться, как те тетки — но не хочу, лучше потерплю как?нибудь! Пусть товары по карточкам еще, или по коммерческой цене, но я ведь денежное довольствие не только свое получаю, мне и Михаил Петрович часть своего переводит.

— …хорошо, что я новое платье, клеш от плеча не надела — тем временем размышляет Лючия — хотя для такой погоды, его можно с пояском носить. Аня, да что с тобой? Тебе плохо?

— И тут война — отвечаю я — совсем не обязательно на ней стреляют, имей в виду! Просто заговорить с врагом, выслушать его — тоже может быть опасным. Так что не бойся — не заскучаешь.

Лючия сразу подобралась, глазами сверкнула:

— Аня, этот …. (непереводимое итальянское выражение) хотел сделать хуже этой стране, нам, и нашим детям? Так может, надо было его убить? Это ведь очень плохо, когда тебе делают зло, а ты не можешь ответить! Мой Кабальеро говорил…

— Помню — отвечаю я — если тебя ударили по левой щеке, то выруби злодея, а затем подставь правую. Если он не встанет, тогда его прости. Интересно, здесь Иван Антонович останется таким пацифистом?

— Аня, о чем ты?

— А, не бери в голову — машу рукой — была тут история одна.

Не рассказывать же римлянке про категорически не понравившийся мне эпизод из "Часа быка"? Когда высокомудрые земляне предпочли погибнуть, хотя могли уничтожить нападавших. Сжечь голов сто, прочие бы сами разбежались!

Ой, мамочки, а как на меня Иван Антонович смотрел — нет, именно как художник? Вот не помню, он лишь писателем был, или рисовать умел тоже? Вроде было, что в экспедиции он зарисовки всяких там откопанных костей делал.

И если он и тут "Час быка" напишет, или еще что?то подобное — то с кого он будет Фай Родис изображать?! Кстати, можно это имя себе взять пока, псевдонимом!

Ой как льет на улице — едем, будто плывем! Владик дома проснулся, или нет? — вот жалко что нет у нас "сотовых", не изобрели еще! Сейчас приеду, покормлю его — и сразу за рапорт для Пономаренко!

Буря с грозой в тот день была ужасная! Мы все же вымокли до нитки, когда уже у дома нашего, от машины через тротуар до подъезда бежали. А ведь был с утра такой солнечный день!

Лазарев Михаил Петрович.

Третье июня сорок пятого. Первый день войны — какой он был для меня?

Будничное ощущение очень тяжелой, ответственной работы.

Отчего в той реальности, из которой мы сюда попали (где война завершилась 9 мая 1945 года), здесь на Дальнем Востоке, в августе сорок пятого, наши сухопутные войска, и Амурская флотилия, действовали решительно, энергично, с инициативой — а Тихоокеанский флот откровенно не блистал, уйдя в глухую оборону и боясь нос высунуть из баз? Крейсера "Калинин" и "Каганович" стояли в ремонте, так как планами их использование не предусматривалось, из десятка эсминцев лишь один или два под конец совершили "боевой поход", доставив батальон морской пехоты на усиление в уже взятую Маоку на Сахалине (никакого противодействия японцев не встретив), подводники за месяц боевых действий сумели потопить лишь один японский транспорт и один сторожевой корабль, ценой гибели Л-19, не было ни одной победы и на счету торпедных катеров, хотя командовал ими легендарный Шабалин, североморец и Дважды Герой. Малоуспешными были и действия авиации против морских целей — далеко не дотягивая до уровня, что показывали в войну летчики КБФ, СФ, ЧФ. Характерными были случаи (согласно информации с компьютера нашего Сан Саныча):

… при вылете пары торпедоносцев Ил-4 на "свободную охоту", один вернулся ни с чем, второй обнаружил одиночный транспорт — но из?за ошибки штурмана, не удалось сбросить торпеду.

… поступило донесение об обнаружении конвоя, идущего вдоль корейских берегов на юг. Несмотря на то, что в этот момент перед тремя минно — торпедными полками не стояло никаких срочных задач, командир дивизии выделил для атаки лишь две пары (от 4го и 49го полков). Одна пара цели не нашла, вторая сумела потопить один транспорт.

… разведка доложила об обнаружении пары японских эсминцев. Были посланы три пары ДБ-3Т (еще одна не сумела взлететь из?за плохого технического состояния самолетов). Из взлетевших, две пары целей не нашли и вернулись на базу. Пара, возглавляемая капитаном Андрющенко, обнаружила противника — причем "эсминцы" оказались сторожевиками, осуществляющими конвоирование транспорта. Ведущий принял решение обогнуть конвой и зайти для атаки со стороны солнца, маскируясь фоном берега. Однако его ведомый, лейтенант Рыбкин, решив что командир струсил, устремился в атаку самостоятельно — и Андрющенко ничего не осталось, кроме как поддержать. Японцы открыли очень точный зенитный огонь — не выдержав которого, наши сбросили торпеды с дистанции 10–12 кабельтовых, без надежды на успех.