Всё, как ты захочешь - Флёри Юлия. Страница 117

– На всё нужно время…

– Я говорила, Дима, что этого времени у нас нет. Я не могу ждать, не хочу. Да и… зачем?

Собрала волю в кулак, чтобы взглянуть в его глаза.

– Лёша сказал, ты подписал документы. – Перешла к сути и его взгляд на секунду стал осмысленным, но лишь на секунду, потому что в следующее мгновение безразличие снова поглотило его. – Мне не нужно всё, но подумай о сыне. Какое будущее ты можешь ему сейчас обеспечить? Какую жизнь?

– Что ещё?

– Дима, я долго ждала…

– Всего два месяца. – Перебил он меня, но не резко. Просто констатировал факт, который мне пришлось проглотить.

– Два месяца это тоже срок. А я хочу жить, а не сидеть в комнате при запертой снаружи двери.

– Твои предложения?

– Отпусти меня.

Дима чуть приоткрыл губы, но вместо ответа с них слетел лишь презрительный смешок.

– Не так себе представляла будущее, да?

– Не так и не с тем мужчиной, который сейчас сидит напротив. Год… два… в кого ты превратишься за это время? А мне нужно жить. Мне нужно воспитывать сына.

– Моего сына, Галя.

– Сейчас это не так важно, как тебе может показаться. Всё ещё тысячу раз может измениться, но сейчас… – Я заломила пальцы, – сейчас нам нужно дать друг другу передышку. Время.

– Нет.

– Это был не вопрос.

– Я сказал «нет». – Сухо повторил Дима, смотрел на грязный стол, разделяющий нас, на свои руки, на вырез моего платья: куда угодно, только не в глаза.

– Дима, ты ведь не ребёнок и сам прекрасно понимаешь, что уже ничего не решаешь. Я не хочу заканчивать всё вот так.

– Как?

– Скандалом, ссорой, как хочешь назови. Мы ведь ещё можем договориться.

– Галь, – зарокотал он, странным смехом, – о чём?

– О том, что будет, когда ты вернёшься. – Посмотрела серьёзно, он, кажется, не особо впечатлился.

– А если это будет через месяц, через неделю… завтра?

– Не строй иллюзий, прошу. – Проговорила устало, с соответственной интонацией. Дима резко к столу наклонился, шею втянул, губы растянул в неприятной улыбке. А мне только лишь оставалось делать вид, что его не боюсь. Иначе он просто раздавит.

– Галь, что ты хочешь? Зачем пришла?

– Я ухожу. – Проговорила одними губами, словно и нет у меня голоса, но он понял, потому что только на них и смотрел.

– Уже всё решила?

– Нет смысла ждать и…

Запнулась, когда Дима резко встал. Он смотрел на маленькое окошко металлической двери, я посмотрела туда же. Створка в этот момент глухо закрылась. Нас оставили наедине.

Теперь его ничто не ограничивало, и, аккуратно ступая по бетонному полу, Дима приближался ко мне. Ровно до тех пор, пока не стал за спиной. Ладони его опустились на плечи и слегка их сжали. В этот момент сжалась изнутри я вся. Но настойчиво боролась с дрожью в теле, в голове. Независимо повела плечами, но ладони он не убрал. Одна рука съехала на шею, а затем, нежно обхватив её, потянулась выше, подпирая подбородок, заставляя меня задрать голову вверх. Сам Дима при этом склонился над моим лицом.

– Но ведь сейчас ты всё ещё моя жена. – Прошептал, касаясь дыханием губ. – Всё ещё моя, ведь так?

– Не нужно давить на меня. – Ответила вполне осмысленно.

Хватка на моей шее усилилась и сейчас я чётко ощущала каждый из его пальцев, которые сдавливали с боков, не обхватывая её, по мере возможности. Делал так, чтобы захват оказался болезненным, но не удушающим. Теперь для того, чтобы почувствовать мою нервозность, Диме не нужно было отмечать дрожь и читать испуг в глазах, моё тело разговаривало с ним напрямую. И участившееся дыхание, избыток слюны, говорили не в мою пользу.

– Я скучал. – Прошептал, склонившись над ухом, тут же прикусил мочку и чуть дольше чем нужно задержался в этом жесте.

Рука с моего плеча съехала ниже и, грубо развернув полы шубы, с нажимом прошлась по рёбрам вниз-вверх, сжала грудь, намеренно причиняя боль, губы с моих губ сорвали недовольное шипение.

– Не люблю, когда ты такая. – Произнёс с укором, всё так же, на ухо. – Сама разденешься?

При этом он попытался заглянуть в мои глаза, чтобы увидеть там что? Хотел ли он в них что-нибудь увидеть? Или это было для устрашения, для утверждения, что он идёт до конца?

Не получив достойного отпора либо любого другого ответа, Дима разочарованно вздохнул, поскрипел надо мной зубами и чему-то согласно кивнул.

– Вставай. – Приказал коротко и быстро.

Надо признаться я растерялась. Не поверила? Наверно так. Только и мне предстояло узнать его с другой стороны. С той самой, в которой я не маленькая девочка. Пометка: не ЕГО маленькая девочка. Поэтому, резко дёрнув меня вверх, за руку выводя из-за стола, хотя это можно было назвать как отшвырнул, Дима буквально вытряхнул меня из шубы и бросил дорогой мех на истоптанный пол камеры для свиданий. Голые плечи обдало холодом и я попыталась прикрыться, но мои руки слишком быстро были раскинуты в стороны. Дима наступал. Ровно до тех пор, пока я не стала спиной к грубой шершавой поверхности. А потом вжался в моё тело так, что в спину множеством иголок впились дефекты штукатурки, капли засохшей краски, возможно даже мелкие гвозди, наличие которых в этой стене, едва ли кто-то принялся бы оспорить.

– Не нужно. – Прошептала, забыв добавить просительный тон, который Диму наверняка бы повеселил, так безумно он выглядел.

– Я хочу тебя. Соскучился. А ты?

Пошло провёл языком по губам, оставляя после него широкую влажную линию. Глаза сверкнули удовлетворённым блеском, когда я скривилась от неприятных ощущений.

– Отвечай. – Приказал, больно сжав лицо с боков пальцами одной руки.

– Ты этим ничего не изменишь.

– Нет. – Легко согласился Дима, на лице мелькнуло какое-то подобие улыбки. – Но удовольствие получу. Причём двойное.

Провёл рукой по моему телу от груди к низу живота, жадно охватывая мягкие участки, впиваясь в кожу пальцами, сожалея лишь о том, что сейчас ему мешает моя одежда. Задрал подол платья, больно надавил на промежность, срывая с губ недовольное шипение.

– Как неуважительно с твоей стороны, малыш, надеть на первое за два месяца свидание, колготки. – Неодобрительно поцокал он языком, смотрел при этом смешливым взглядом, легко касался губами моего лица. – Нехорошо…

Рванул тонкий капрон, раздирая его вместе с бельём. Я непроизвольно вскрикнула, но Дима вовремя зажал рот ладонью: окошко в двери скрипнуло, послышалось недовольное ворчание конвоира.

– Командир, дай с женой пообщаться. – С хмельным весельем в голосе кинул ему Дима через плечо и уверенный в том, что его услышали, полностью вернул внимание мне.

Скривился и впился в мои губы, вырывая положенный поцелуй, провёл костяшками пальцев по скуле, несильно надавливая, тем самым демонстрируя, что сейчас зависит от него.

– Дима…

– Молчи! – Прервал, не позволяя сопротивляться, говорить, думать. Мне можно только принимать то, что он готов дать.

Внимательно вглядываясь в моё лицо, стянул бретельку платья, с силой стягивая ткань, прикрывающую грудь вместе с бельём, провёл большим пальцем по белоснежной коже, особенно аккуратно дотрагиваясь до соска. Сжал грудь в ладони и странно вздохнул, опустил голову, чтобы отдышаться, а потом резко её вскинул и посмотрел прямо в глаза, а в них немой вопрос. Губы недоверчиво кривятся, а рука непроизвольно тянется обратно, чтобы подтвердить подозрения и он сжимает грудь снова, а пальцы то и дело сползают к соску, вытягивая его, надавливая, он даже глаза закрыл, не желая принимать этого. Там больше ничего нет и Дима не может отдышаться, с рыком дёргает меня на себя, чтобы в следующую секунду толкнуть в стену лицом. Оттянул на себя бёдра, провёл большим пальцем, раздвигая сладки и толкнулся. Резко и глубоко.

– Молчи! – Очередной приказ, когда с моих губ сорвался стон.

Только молчать не получается, потому что сладко и горько одновременно, потому что больно, потому что здесь, потому что так…

Я даже не поняла, почему голос пропал. Просто в одну секунду вместо стона с губ сорвался хрип, дышать стало нечем, а на шее, словно тиски сомкнулись. Диме не нужно было прилагать усилий, чтобы заставить меня замолчать, стоило только лишь перекрыть дыхание, как я замолчала сама. И он лучше меня чувствовал ту грань, на которой я балансировала: темнота в глазах сменялась коротким тяжёлым вздохом, боль на кратковременную тяжесть, а хрип – на короткий, но такой значимый для нас двоих стон. Я ловила воздух ртом, ломала ногти о шершавую стену, цепляясь за неё как за спасательный круг. Держалась под его безжалостным напором из последних сил, стирая ладони в кровь, но не сдавалась. Когда толчки стали сильнее, рука, сжимающая моё горло ослабла, а Дима прижался грудью к спине, упираясь в стену своей ладонью. Просто накрыл мою, вдавливая её сильнее. И губы были так близко, что дыхание срывалось только от понимания этого.