Всё, как ты захочешь - Флёри Юлия. Страница 58

Головка члена упиралась в мои губы и естественно я их приоткрыла, почему-то рассчитывая, что Дима злился, а теперь остыл, но когда член снова уткнулся головкой в глотку, и он не отступил, а наоборот, пытаясь протолкнуться глубже сделал ещё несколько движений и только потом отпустил. Но теперь не вышел до конца, а лишь дал секунду, чтобы глотнуть воздуха, я упиралась обеими руками в его пах, пытаясь оттолкнуть, а Дима тянул мою голову на себя, одновременно пробиваясь вперёд. Я вдруг подумала, что он меня за что-то наказывает. В голову полезли абсолютно бредовые мысли, что за измены… но ведь я не изменяла… А он всё толкался и толкался, больно не было, но не было и приятно. Просто движения, просто его член у меня во рту. В ту же секунду как опало моё сопротивление, движения прекратились, Дима из меня вышел и за обмякшие запястья потащил вверх, одной рукой перехватил за талию, другой повернул в свою сторону лицо. Аккуратно касался губ, толи посасывая их, толи поглаживая своими губами. Я посмотрел сквозь пелену застывших в глазах слёз, а он только этого и ждал.

– Это хорошо, что теперь ты в полной мере понимаешь значение нехорошего слова «трахнуть», Галь. Это не любовь, это даже не секс. – Нахмурился, впиваясь в моё лицо взглядом. – Это жёстко, это не всегда приятно. Для таких отношений нужен определённый настрой, малыш. И ещё. Я никогда не буду спать с тобой пьяной. Ты меня поняла?

– Почему? – Вырвался глупый вопрос, по сути, мне уже было всё равно и ответ был не важен, но Дима хищно улыбнулся.

– Потому что я должен быть уверен, что ты хочешь меня не оттого, что сорвалась с цепи, разозлилась или просто тебе стало скучно. И не потому, что я твой муж и ты ко мне привыкла. Ты должна меня хотеть, у тебя должно быть желание. Настоящее, не затуманенное. И тогда будет всё, Галь. Хочешь меня – буду у твоих ног. Не хочешь – не попадусь на глаза.

Я хмыкнула, пытаясь сопоставить два и два в его логике, должна хотеть, должна желать… должна… Со всей силы ударила ладонями в грудь.

– А я что, чёрт возьми тут делаю?! – Прокричала, колотясь от злости в его руках, упираясь в его грудь кулаками. – Что я тут делаю, в твоей спальне, в этом белье?! – Дернула рукой за бретельку бюстгальтера, взбесилась, снова ударила его, хлёсткий звук разлетелся по комнате, на смуглой шее появился красный след от ладони. Дима только разжал свои руки, позволяя мне отступить.

– Я всего лишь объяснил свои правила. – Жёстко окатил меня холодом своего голоса.

– А мне плевать на твои правила! – Прокричала, крепко зажмурив глаза и отгораживаясь от него руками, вцепилась пальцами в своё лицо, чтобы не видеть его, не слышать. Дёрнулась в сторону, пытаясь прорваться к двери, но он не пустил, схватил за плечи и оттолкнул назад.

– Ты не выйдешь отсюда пока мы не поговорим.

– Я не хочу. Не хочу разговаривать. – Закачала головой из стороны в сторону, снова шагнула вперёд и снова он толкнул меня назад. Не сильно, но я пошатнулась, потому что ноги уже не держали. Слёзы покатились по щекам, а внутри слабость и боль, которая опустошает.

– Остановись и мы спокойно поговорим.

– Не хочу. – Посмотрела на него. – Ты понимаешь, что я не хочу?! – Прокричала, пропищала фальцетом на грани своих возможностей, потому что не могла видеть его осуждение, не хотела знать его мысли, чувства. Я даже не была уверена, что они у него есть.

Дима шагнул вперёд, ко мне, пытаясь обнять, а я оттолкнула руки. Раз, два, его захват стал жёстче, а хватка болезненнее, а я всё вырывалась и вырывалась, не замечая, что его руки словно удавка, лишь сильнее стягивают меня, забирая, выпивая последние силы. Я всё ещё дёргалась в его объятиях, потому что сопротивлением мои жалкие попытки назвать было нельзя, когда истерика начала отпускать. И я заплакала громко, в голос, уже не зная, хочу ли, чтобы отпустил, или пусть держит. Вот так. Больно. Но я точно знаю, что он со мной.

– Я просто хочу знать, что нужна тебе. – Проскулила куда-то в область шеи, размазывая слюни и сопли. Нет романтики, есть слабая женщина и сильный мужчина, который берёт ответственность за нас двоих. – Что мне есть место в твоей жизни. Не отталкивай, пожалуйста, ты так мне нужен… Всегда хотела быть с тобой, всегда. Даже когда ты ушёл, я ждала. Я надеялась, что вернёшься. Когда в постель с другим ложилась, о тебе думала, потому что так легче. – Дима медленно раскачивался со мной из стороны в сторону, пытаясь убаюкать. – А если нет, то отпусти. Отпусти, потому что я не могу так. С тобой и без тебя одновременно. Потому что это больно, унизительно и стыдно видеть, как ты закрываешь передо мной дверь, Дим, пожалуйста, отпусти.

– Всё хорошо будет, Галь. – Хрипло пробасил он, утыкаясь губами в мою макушку. – Я с тобой, я рядом. И никогда, слышишь, никогда не отпущу. Потому что уже не могу. Тогда не мог, сейчас и подавно. Тише, моя хорошая.

Он говорил ещё долго. Долго, тихо, хрипло, словно вместе со мной плачет. Обнимал, прижимал к своему телу и жался ко мне сам. А ещё он целовал меня. Только касаясь губами и задерживаясь ими на коже дольше обычного, втягивал запах волос, моего тела, его дрожь. Я не помню, когда отключилась, но спала плохо. Всё время во сне от меня что-то ускользало, я терялась и никак не могла дотянуться до чего-то важного, нужного, жизненно необходимого. Открыла глаза, когда за окном было уже темно. Дима лежал в одежде, рядом, но не со мной, моё тело укрыл тонким пледом. Его дыхание было тихое и ровное, а моё сбивалось от мысли о его близости. И Дима прав, всё было не так, не правильно. Нахлынуло чувство стыда, отвращения, брезгливости к самой себе. А ещё мне нужен был совет. Настоящий. Такой, который поможет.

Пока я шлёпала босыми ступнями по коридору, всё время оглядывалась, боясь, что он увидит. Не хотела быть такой рядом с ним. Такой развратной, такой развязной. Ему не нравилось, он не понял и снова оттолкнул. Пока мылась в душе, к стыду присоединилось чувство вины, я ненавидела себя за слабость, за трусость, за то, что не могу поговорить откровенно, а признания выходят только под градусом, в момент, когда я отчаялась. Смывала с себя эти мерзкие ощущения, словно могла их смыть. Мочалка, мыло, не жалко сил и собственного тела. Накинула на плечи платье обёртку, сверху плащ. А потом тихо, чтобы не разбудить, завела машину во дворе и выехала, разобравшись с пультом от ворот.

– Да кто ж там так рано?! – Послышалось за дверью возмущённое ворчание, бабуля посмотрела в глазок и принялась быстро щёлкать замками. – Что?! – Единственное, на что её хватило в первые секунды до того, как я грустно улыбнулась и шагнула в квартиру.

Бабуля заварила травяной чай, словно всегда была такая вот правильная, даже пряники какие-то для меня нашла, перед собой поставила вазочку с абрикосовым вареньем, которое, разумеется, не варила, а купила у соседки за символическую сумму. Облизнула свою ложечку и посмотрела на меня выжидающе.

– Я не знаю, что мне делать ба. – Вяло улыбнулась я и повесила нос. Она нахмурилась и сложила руки перед собой.

– Та-ак!

Конечно я всё рассказала, без утайки. Просто не понимаю, как можно всё держать в себе, а бабуля всегда совет даст, помню, только благодаря её словам я после неудачной свадьбы в себя приходила. И она не отступала, контролировала меня. Теперь же, внимательно выслушивая, хмурилась всё сильнее, постукивала кончиком серебряной ложечки по хрустальной вазочке для варенья и изредка бросала пронзительные взгляды, в остальном же, была несколько равнодушна и даже выдавала некоторую ленцу.

– Игнорирует, значит, – хмыкнула она в итоге после минутного молчания, – интересно. И давно это у вас?

– Что «это», ба? Он всегда таким был. Сам себе на уме. А теперь так и вовсе, поселил в соседней комнате, ходит, дразнит… мне так стыдно… – Закрыла глаза и замотала головой из стороны в сторону, не желая вспоминать прошедшую ночь. – Я как шлюха последняя извивалась, а он смотрел, словно и не я вовсе. Чего хочет? Что всё это значит и когда закончится?