Десантник. Из будущего – в бой - Таругин Олег Витальевич. Страница 7

«Из авиационного пулемета или автоматической пушки, – неожиданно подсказало очнувшееся от первого шока подсознание. – Разве сам не видишь? Военную хронику вспомни, не раз ведь смотрел. Колонну разгромили с воздуха. Сначала прошлись бомбами, потом летали вдоль шоссе на бреющем и расстреливали уцелевших».

Алексей, словно выполняющий простейшую программу робот, медленно брел параллельно насыпи, ощущая, как увиденное намертво впечатывается в память. Разорванное близким взрывом тело еще одного бойца. Собственно, не разорванное даже: головы и торса вовсе нет, только таз с вывороченными кишками и ноги в размотавшихся обмотках. И вбитая взрывом в землю винтовка с расщепленным прикладом и погнутым граненым штыком, которую до сих пор сжимает за цевье оторванная по локоть рука. В трех метрах – еще один погибший, взрывная волна сорвала одежду, оставив на теле только обрывки галифе и правый ботинок. Спина, куда ударили осколки, – одна сплошная рана с торчащими наружу обломками ребер и позвонков. Еще один погибший, судя по комбинезону и шлему – танкист. Крови на темной ткани не видно, только на спине лохматятся вывернутой наружу тканью выходные отверстия от пуль. Этого хоть целым похоронят… впрочем, ему-то как раз уже все равно…

Не в силах более видеть изуродованные тела, Степанов медленно поднял голову, рассматривая разгромленную колонну. Да, наверное внутренний голос прав: их именно разбомбили. Как раз напротив него застыл поперек шоссе легкий «БТ» с напрочь развороченным, рыжим от огня корпусом – видимо, близкое попадание или взрыв боекомплекта. Башни не было, и не шибко разбиравшийся в старых танках Леха не мог определить, какой именно модели боевая машина. В десятке метров впереди – нечто вовсе уж неопределяемое, абстрактная композиция из перекрученного тротиловой яростью металла, размотавшихся гусениц и разбросанных вокруг остатков ходовой. Вот это уж точно прямое попадание.

Следующие два танка, еще один «БТ» и «тридцатьчетверка» с незнакомой Степанову башней – уж больно пушка коротковата, совсем не такая, как в кино показывают, – внешне выглядели почти неповрежденными, разве что краска полностью обгорела. На рыжих от жара башнях – черные контуры звезд и тактических номеров, намертво впечатавшиеся в броню. Из распахнутого переднего люка «Т-34» свешивается обгоревший почти до скелета механик-водитель, еще один танкист лежит, раскинув угольно-черные руки, на решетке моторного отсека. Кажется, из башни «БТ» тоже кто-то пытался успеть выбраться, но присматриваться уже просто не было сил.

Леха торопливо сморгнул, отводя взгляд. Следом за танками в составе колонны двигались автомобили, некоторые с пушками на прицепе. Грузовикам досталось еще больше: осколки и взрывная волна с легкостью дырявили и сминали жестяные кабины полуторок и разносили в щепки кузова, а вспыхнувший бензин довершал дело. Видимо, часть машин, те, что тащили орудия, везли боеприпасы – от этих и вовсе практически ничего не осталось, только искореженные рамы с остатками подвески да искромсанные взрывом обломки кабин. Замыкавший колонну трехосный бронеавтомобиль с такой же, как на «БТ», башней почти не пострадал – и под взрыв не попал, и не горел. Как именно он называется, парень не помнил, то ли «БА-10», то ли как-то иначе. Судя по продырявленному крупнокалиберными пулями капоту, ему разбило двигатель, и экипаж предпочел бросить машину – недаром бортовые дверцы распахнуты. На отвернутой в сторону башне отчетливо видна красная звезда и белая пунктирная полоса вдоль верхнего края, видимо, заменяющая тактическое обозначение подразделения.

Алексей на миг прикрыл глаза. Что ж, если это и на самом деле галлюцинация, то уж больно она подробная. И страшная. Неправильная, одним словом. Буквально каждая деталь проработана, словно в историческом кинофильме, вон на дороге даже стреляные гильзы блестят, видимо, кто-то вел огонь по атакующим колонну самолетам. Хотя откуда ему знать, какие именно бывают галлюцинации?! И какие из них правильные, а какие, мать их, нет?! Он что, психиатр, что ли? Или дело в том, что…

В этот момент ветер внезапно изменил направление, и парня накрыла волна плотного… нет, не воздуха. И даже не запаха. Ни воздухом, ни запахом ЭТО назвать было никак нельзя. Первое пришедшее в голову определение – смрад. Густой, хоть ножом режь, смрад горелой человеческой плоти, обильно сдобренный химическими запахами сгоревшей солярки и машинного масла, тротила, краски, резины и чего-то уж вовсе неопределяемого. И еще чем-то незнакомым, солоновато-железистым, тем самым, чем пахло вокруг, пока он шел вдоль перерытой воронками насыпи.

Степанов резко замер на месте, будто наткнувшись на невидимую преграду. Кровь! Так пахнет кровь! Вот только интересно, откуда он это знает? Леха обвел пространство вокруг себя полубезумным взглядом, словно видя все это впервые. С глаз – или разума? – словно слетела пелена, как-то сразу, мгновенно, в некий нефиксируемый сознанием миг. Какие еще, нахрен, глюки! Нет, это все всерьез, по-настоящему, на самом деле! Все эти разорванные взрывами тела с вывалянными в пыли и облепленными мухами кишками и свешивающиеся из люков человекоподобные головешки, некогда бывшие живыми людьми, – все это НА САМОМ ДЕЛЕ!

Окружающий мир внезапно поплыл и размазался, почва под ногами потеряла былую твердость, словно он оказался в эпицентре землетрясения, и последним, что еще успел зафиксировать погружающийся в омут беспамятства разум, стала стремительно несущаяся навстречу земля, покрытая вытоптанной, местами бурой от запекшейся крови травой…

Очнулся Алексей, когда вокруг уже сгустились сумерки. Некоторое время парень лежал на спине, бездумно глядя в темнеющее с каждой минутой небо, на котором уже проступили первые звезды. Хотелось есть и куда сильнее пить. А еще сильнее – понять, что вообще происходит. С одной стороны, разум отчаянно отказывался признавать даже гипотетическую возможность попадания в далекое прошлое, с другой – из головы упорно не шло виденное днем. Да тяжелый запах благодаря практически полностью стихшему к вечеру ветру, к сожалению, никуда не делся. Такое не подделаешь и никакой галлюцинацией не объяснишь… хотя если он сейчас валяется в коме в своем времени, тогда, наверное, все что угодно возможно. Мог бы и на какой-нибудь Альфе Центавра очнуться, блин, в окружении большеглазых инопланетян из амерских кинофильмов. Ладно, какой смысл и дальше спину отлеживать, все равно этим ровным счетом ничего не изменишь. Чем бы все это ни оказалось, нужно хоть каким-то делом заняться, воду, например, найти. Или еду. Или оружие. Или все перечисленное разом… хотя вода актуальнее остальных пунктов, уж больно горло пересохло, словно сутки не пил.

Поднявшись на ноги – чувствовал себя Леха на удивление неплохо, не было ни былой слабости, ни головокружения, бывший десантник пошарил по карманам, разыскивая мобильный. Нужен хоть какой-то источник света, вот-вот совсем стемнеет, как тогда быть? Одного лунного света может и не хватить, а сломать по дурости ногу как-то не хочется. Если все это по какой-то чудовищной случайности окажется правдой, со сломанной ногой ему лучше сразу застрелиться, тем более у погибшего офицера он видел пистолет. Не в плен же немцам сдаваться? Кстати, это мысль! В смысле, не насчет плена, а насчет пистолета. Нужно обязательно отыскать его тело и забрать оружие – наверняка в кобуре запасной магазин имеется. Не хочется, конечно, в темноте по этому импровизированному кладбищу бродить, но что делать?

Парень грустно усмехнулся: «к немцам в плен», вот именно! Получается, подсознательно он УЖЕ поверил, что перенесся на Великую Отечественную? Потому и рассуждает подобным образом? Блин, голова кругом… Так, все, хватит переливать из пустого в порожнее, пора делом заняться! А то разнылся, словно не в десанте служил, а не пойми где! Конечно, если и на самом деле придется воевать, ему б родной «семьдесят четвертый» с подствольником, снарягу нормальную да «РПГ-7 Д» с десятком выстрелов, и кумулятивных, и термобарических…