Идентификация - Янг Сьюзен. Страница 10

– Хотите, кино посмотрим? – спросил Миллер, немного оживившись впервые за целый день. – Матери до четырех не будет.

– Твоя мама… – начал Джеймс.

– Заткнись, – одновременно сказали мы с Миллером. Джеймс засмеялся и наконец поднял глаза с самым очаровательным видом. Все было хорошо. Все нормально.

И мы пошли в гостиную проводить время, как и в другие дни. Правда, я то и дело поглядывала в окно, ожидая увидеть людей в белых халатах.

Глава 6

Два дня Миллер был как Миллер… или почти. На уроках он если не рисовал в тетради, то смотрел в окно. Видимо, Лейси его не выдала, потому что за ним не пришли. По территории шлялся только один хендлер – тот, неприятный, который сверлил меня взглядом. Я не говорила о нем Джеймсу или Миллеру, не желая, чтобы они затеяли драку и заработали неприятности; я просто не смотрела на него, стараясь не слишком психовать.

– Миллер, – начал Джеймс, когда мы вместе гуляли в пятницу. – Ты точно не хочешь поехать с нами и пожить в палатке? Там так классно, тихо…

– Не, друг, – отозвался Миллер, вынимая из рюкзака бейсболку и поправляя козырек. – Дома отдохну, у меня видеоигры новые. Может, схожу в Центр здоровья.

– Обязательно сходи, – сказала я. – Чего одному-то…

Посмотрев на меня, Миллер нацепил бейсболку на макушку и улыбку на лицо.

– Всего-то сутки, Слоун. Все будет о’кей. Да знаю я, что такое ездить с вами на реку, – он сделал неопределенный жест. – Без обид, но мне сейчас тяжело смотреть на ваши нежности.

Джеймс засмеялся и обнял меня сзади за талию, уткнувшись подбородком в волосы.

– Неправда, – возразил он. – Мы всегда дожидаемся, когда ты заснешь.

Засмеявшись, я его оттолкнула. Миллер так и не согласился поехать с нами, обещая составить компанию в следующие выходные. Мне не хотелось его оставлять, но я больше не могла находиться в городе. Меня тянуло в лес, где нет никакой Программы, поэтому мы попрощались с Миллером, сели в машину отца Джеймса и поехали к берегу.

В детстве мы ездили туда вдвоем с Брэйди. Брат у меня был опытным туристом, поэтому родители стали нас отпускать, когда мне было двенадцать, а ему тринадцать. Правда, несколько раз приезжали и проверяли, как мы там. Когда мне исполнилось пятнадцать, нас наконец стали отпускать одних, если с нами ехал Джеймс.

В первую ночь я сидела у костра и смотрела, как Джеймс ставит палатку, а Брэйди в стороне рубит дрова. Джеймсу тогда только исполнилось шестнадцать. Тыльной стороной ладони он откидывал со лба отросшие светлые волосы. Совсем мальчишка, без рубашки, вспотевший, высокий, начинавший обрастать мускулами. И в какой-то момент он случайно взглянул на меня и поразился, что я сижу и смотрю на него.

Он широко улыбнулся:

– Мерки снимаешь, Слоун?

Должно быть, я сильно покраснела, потому что Джеймс сразу же извинился. Но я все равно поднялась и пошла глазеть на океан. Джеймс был прав, я его разглядывала. До этого мне и в голову не приходило, что Джеймс мне больше чем друг и приятель брата. У меня тогда даже был бойфренд, Лиэм. Правда, особой симпатии не было – так, отношения из разряда «мы ходим на одни и те же уроки, поэтому давай встречаться», но если бы я сразу отшила Лиэма, Лейси бы меня не поняла. На протяжении двух месяцев нашего «романа» я даже не позволила взять себя за руку – тут любой покрутит пальцем у виска, но при этом я пялилась на Джеймса Мерфи.

Я села на песчаном откосе, поставив локти на колени. У Джеймса отбоя не было от девчонок, правда, ничего серьезного из этого не выходило. При мысли о том, что Джеймс встречается с другими, у меня сжалось под ложечкой. Я громко застонала, не понимая, как можно быть такой дурой.

– Господи, Слоун, – услышала я. – Я же пошутил.

Я выпрямилась, не решаясь оглянуться. Но я знала Джеймса и не сомневалась, что он не отвяжется, пока не выспросит, в чем дело. Разумеется, он уже стоял рядом.

– Ты в порядке? – спросил он. По голосу нельзя было понять, смущен он или, напротив, уверен, что я его разглядывала.

Я кивнула. Джеймс засмеялся, бросил колышек от палатки на песок и уселся рядом, задев меня при этом. Он был тяжелее, и я упала на бок, едва успев выставить руки. Другого я бы пихнула в ответ, но Джеймса мне трогать не хотелось. Мне надо было разобраться, как изгнать эту слабость. Мы дружили втроем, были компанией, и мне не хотелось все испортить.

– Черт, – сказал он с ноткой удовольствия. – Ты и вправду меня разглядывала.

– Ничего подобного, – возмутилась я, обернувшись, но Джеймс прочитал правду на моем лице. Непринужденная улыбка растаяла на его губах.

– Слоун, ты что, не надо, – заныл он. – И не начинай. Так не может… Мы не можем… – Он замолчал. В голубых глазах сквозила жалость ко мне. Поэтому я сделала единственное, что мне оставалось: врезала ему в грудь, так что он задохнулся, встала и ушла.

Сейчас, два года спустя, мы снова приехали на то место, и я опять смотрю, как Джеймс ставит палатку, вот только брат мой уже лежит в земле. Джеймс коротко подстрижен, но машинально старается откинуть волосы со лба. В какой-то момент он смотрит на меня, но не улыбается, как тогда. В его глазах усталость, потому что приходится ставить палатку одному. Он сжимает губы, на лице появляется выражение «Мне его тоже не хватает», и я отвожу взгляд.

Команда распалась, но виной тому не я, а Брэйди.

Потрескивают дрова в костре, жар волнами накатывает на мои ноги в тяжелых ботинках. Солнце село несколько часов назад. За целый день ни я, ни Джеймс почти ничего не сказали. Как хорошо, что нам не обязательно что-нибудь говорить.

Джеймс похлопал меня по ноге прутом. Я отобрала прут, глядя перед собой.

– Зефир? – предложил он, держа лакомство двумя пальцами.

Янтарное солнце подсвечивало его черты, выделяя волевой подбородок и делая волосы золотыми. Я улыбнулась.

– Ты красивый, – заметила я.

– Голый я тоже красивый, – добавил он. – Этого ты не сказала.

– Забыла.

– Забыла? – разыграв обиду, он откусил от зефира, бросив остаток в костер. Затем сразу же упал со стула, пополз к моему и стащил меня в грязь.

– Джеймс, – начала я, смеясь. Но его губы, сладкие и липкие, закрыли мне рот. Он уложил меня на спину и коленом раздвинул мне ноги, целуя в шею. – Джеймс, – пробормотала я, на этот раз с желанием в голосе.

Мне очень нравятся такие моменты, потому что пока мы катаемся по земле и пламя обдает нас жаром, пока Джеймс стягивает с меня одежду, я не думаю ни о чем ином. Можно упиваться ощущениями. Можно представить, что на свете только мы и больше никого.

Потом Джеймс, тяжело дыша, лежал рядом, гордый собой, а я смотрела на звездное небо. Я лежала долго – Джеймс уже натянул футболку и подобрал упаковку, чтобы выбросить. Вернувшись, он присел рядом и положил мою голову к себе на колени. Мы вместе смотрели на звезды.

– Брэйди тоже там сияет, – сказал он. – Далеко, там, где ему не больно. – Голос Джеймса изменился, он замолчал и шмыгнул носом – по щекам катились слезы. Его замечательная выдержка исчезала в такие моменты. Сейчас его чувства были обнажены, и он не мог их скрыть.

– Он тебя очень любил, – я прильнула к Джеймсу. – Что бы он ни сделал, ты был его лучшим другом.

Джеймс посмотрел на меня, вытирая щеки.

– Нет, ты.

Он смотрел на меня, и я видела перед собой обычного человека, такого же ранимого, как и я.

– Я была ему только сестрой. А ты был ближе брата, неразлейвода.

– Значит, фиговая из меня половинка, раз Брэйди мертв, а я здесь.

Я села и повернула к себе лицо Джеймса.

– Ты здесь ради меня. Мне без тебя не выжить – ни тогда, ни теперь. Не забывай, нам нельзя друг без друга.

Он тяжело вздохнул и встряхнул головой, будто прогоняя мрачные мысли. Услышав, что он мне нужен, что я не могу без него жить, он забудет о депрессии. Всегда так было.

И когда он стал больше походить на себя, я снова поцеловала его, взяла за руку и повела в палатку спать.