Клиника: анатомия жизни (Окончательный диагноз) - Хейли Артур. Страница 42

И все же иногда ему хотелось, чтобы Хильда Строган думала о клинике как о едином целом, как о комплексе. По большей же части во время бесед с диетсестрой складывалось впечатление, что главная часть клиники — это кухня, а все остальное — всего лишь ее второстепенные филиалы. С другой стороны, такое отношение к своему делу характерно для людей, которые относятся к нему всерьез. Хороший руководитель подразделения всегда зубами дерется за то, что считает правильным. Миссис Строган была бойцом и спорщиком до последнего кубического дюйма своего большого тела.

В данный момент оно целиком заполняло собой кресло в кабинете администратора. Спор был жаркий.

— Понимаете ли вы, мистер Т., насколько все это серьезно? — Миссис Строган всегда употребляла первую букву фамилии при обращении ко всем знакомым людям. Своего собственного мужа она называла «мистером С.».

— Думаю, что понимаю, — ответил Томазелли.

— Посудомоечные машины, которыми я сейчас располагаю, безнадежно устарели уже пять лет назад. Каждый год с тех пор мне твердят одно и то же: «На следующий год вы получите новые машины». И где эти мои машины? Теперь вопрос откладывается еще на двенадцать месяцев. Так дело не пойдет, мистер Т., так дело не пойдет.

Миссис Строган, когда говорила об оборудовании, которым распоряжалась, всегда употребляла местоимение «мое». Томазелли не возражал. Но он возражал против привычки миссис Строган считать несущественными все остальные проблемы клиники и приготовился пройти тот же путь, который они прошли всего недели две тому назад.

— Никто не спорит, миссис Строган, что посудомоечные машины надо со временем заменить. Я понимаю ваши проблемы с кухней, но речь идет о больших, дорогостоящих машинах. Если вы помните, речь шла без малого об одиннадцати тысячах долларов, и это не считая сантехнических работ по ремонту горячего водоснабжения.

Миссис Строган подалась вперед, сдвинув своей мощной грудью папки, лежавшие на столе.

— Чем больше вы будете тянуть, тем выше поднимутся цены.

— К сожалению, да, мне это известно не хуже, чем вам. — Томазелли каждый день сталкивался с проблемой удорожания оборудования, которое приходилось закупать для клиники. — Дело в том, миссис Строган, что клиника сейчас особенно стеснена в средствах из-за предстоящего капитального строительства. Что касается приоритетов, то, конечно, мы будем закупать медицинское оборудование в первую очередь, а не кухонное.

— Какой прок от медицинского оборудования, если больные будут есть из грязных тарелок?

— Миссис Строган, — твердо возразил Томазелли, — положение не так уж безнадежно, и мы оба это прекрасно знаем.

— До безнадежного осталось совсем немного. — Главная диетсестра еще больше подалась вперед, еще дальше сдвинула папки грудью. Гарри Томазелли едва не попросил ее убрать груди со стола.

Диетсестра не унималась:

— Уже несколько раз пропущенные через мои машины тарелки выходили из них грязными. Мы пытаемся контролировать ситуацию изо всех сил, однако при такой текучке это просто невозможно.

— Да, — согласился Томазелли, — это я могу понять.

— Я боюсь инфекции, мистер Т. Среди сотрудников клиники гуляет кишечная инфекция. Естественно, когда человек заболевает, он сразу начинает говорить о плохом качестве пищи. И я нисколько не удивлюсь, если окажется, что так оно и есть.

— Нам нужны доказательства, что дела обстоят именно так. — Терпение администратора начало истощаться. Миссис Строган отвлекла его от массы неотложных дел. На вторую половину дня было назначено заседание совета, и к нему следовало подготовиться. Надеясь закончить беседу, он спросил: — Когда отделение патологической анатомии в последний раз исследовало смывы с посудомоечных машин?

Миссис Строган задумалась.

— Я могу уточнить, но думаю, месяцев шесть тому назад.

— Надо, чтобы исследование повторили. Тогда мы будем точно знать положение вещей.

— Очень хорошо, мистер Т. — Миссис Строган смирилась с тем, что сегодня ничего больше не добьется. — Мне поговорить с доктором Пирсоном?

— Нет, это я сделаю сам. — Администратор черкнул что-то в своем блокноте и подумал, что по крайней мере спасет Пирсона от подобной сцены.

— Спасибо вам, мистер Т.

Главная диетсестра встала с кресла. Томазелли дождался, когда она выйдет, и отодвинул папки на место.

Пообедав в столовой, Дэвид Коулмен возвращался в отделение патологической анатомии. Идя по коридорам и спускаясь по лестнице в подвал, он размышлял о своем не слишком длительном знакомстве с доктором Джозефом Пирсоном. Впечатление, вынесенное Коулменом, было пока неудовлетворительным и неопределенным.

Пирсон проявил некоторую сердечность — не сразу, правда, а немного погодя. Увидев ожидавшего его Коулмена, он сказал:

— Так, значит, вы не шутили, когда сказали, что приступите к работе с сегодняшнего утра.

— Не было никакого смысла ждать, — ответил Коулмен на эту первую реплику шефа и вежливо добавил: — Я осмотрел лаборатории. Надеюсь, вы не станете меня за это упрекать.

— Это ваше право, — ворчливо сказал Пирсон, как будто речь шла о неприятности, с которой он вынужден смириться, но, осознав свою бестактность, сказал: — Полагаю, для начала мне следовало бы с вами поздороваться.

Когда они обменялись рукопожатиями, старик сказал:

— В первую очередь мне надо закончить вот эту работу. — С этими словами он указал на груду срезов, журналов и записок, беспорядочно наваленную на столе. — После этого мы определим круг ваших обязанностей.

Коулмен сел и принялся, для того чтобы не сидеть просто так, читать какой-то медицинский журнал. Пирсон тем временем стал просматривать бумаги. Потом пришла девушка-курьер и принесла отпечатанные протоколы. Потом Коулмен вместе с Пирсоном отправился на обсуждение макропрепаратов в кабинет, примыкавший к прозекторской. Сидя рядом с Пирсоном за столом, у противоположной стороны которого устроились два резидента — Макнил и Седдонс, — Коулмен и сам почувствовал себя резидентом-первогодком. Пирсон вел разбор сам, оставив Коулмену роль пассивного зрителя. Мало того, старик не объявил сотрудникам о том, что Дэвид Коулмен займет должность заместителя заведующего отделом патологической анатомии.

Позже Пирсон и Коулмен вместе пообедали в столовой, и там Джо представил его нескольким сотрудникам клиники. Потом Пирсон ушел, сославшись на неотложные дела, и вот теперь Коулмен один возвращается в отделение, обдумывая проблему, с которой ему так неожиданно пришлось столкнуться.

Конечно, он ожидал какого-либо сопротивления со стороны доктора Пирсона. По доходившим до него отрывочным сведениям Коулмен знал, что старик не хотел назначения второго патологоанатома. Но такого неприятия не ожидал.

Коулмен рассчитывал, что к его приезду для него будет готов кабинет и перечень функциональных обязанностей. Конечно, он не ждал, что сразу будет наделен широкими полномочиями и самостоятельностью, и даже не стал бы возражать, если бы старик какое-то время проверял его работу. Он и сам проявил бы большую осторожность, взяв на работу нового человека. Но то, что происходило, выходило за рамки его понимания. Несмотря на его просьбу в письме, никто и не подумал о том, какие обязанности поручить новому патологоанатому. Наверное, идея руководства заключалась в том, чтобы он сидел без дела, ожидая, когда Джо Пирсон, освободившись от бумажной рутины и прочих обязанностей, даст ему какое-то задание. Если это так, то планы на будущее придется менять, и, видимо, очень скоро.

Дэвид Коулмен давно знал недостатки своего характера, но он отлично сознавал и свои достоинства. К последним относились его послужной список и способности врача и патологоанатома. Несмотря на молодость, его квалификация и опыт были выше, чем у многих старших по возрасту практикующих патологоанатомов. У него нет оснований благоговеть перед Джозефом Пирсоном. Он готов уважать его седины, но не намерен позволять обращаться с собой как с неопытным новичком.