Микадо. Император из будущего - Вязовский Алексей. Страница 36

— Срочно готовьте указ о запрете дуэлей и наказании участников. — Я начал надиктовывать Ёсикуни свои соображения: — Поражение в правах, ответственность родственников, общественное порицание. Предусмотрите судебную процедуру отстаивания чести потерпевшей стороны. Подумайте об ограничениях ношения холодного оружия в городах.

— Приравниваем дуэль к убийству? — вклинился в мои мысли Ёсикуни.

— Совершенно верно. Как раз появится повод упорядочить законы сёгуната Асикаги и сделать новый судебник.

Насколько я себе представляю, в реальной истории Япония пошла по пути романо-германской правовой системы, которая впервые появилась в Римской империи. Четкие кодексы и статуты, разделение права по отраслям (частное и публичное, семейное и административное). Есть еще англосаксонская система, где бал правит его величество прецедент. Но для этого должны быть хотя бы зачатки разделения властей и независимый суд. На островах суд вершат либо даймё в своих провинциях, либо ёрики в городах. Последние также назначаются князьями и высшими чиновниками. Кроме того, многие правовые вопросы отданы на откуп сельской общине, старостам. Так что англосаксонская система нам, в нашей феодальной действительности, совсем не подходит. Слишком много придется ломать, чтобы сделать судебный прецедент источником права. Значит, идем по пути римской империи с ее юстицией: Jus publicum, Jus privatum, Jus gentium… [71]

— Относительно театров. Есть способ уменьшить число стычек в храмах искусства. Обяжите владельцев продавать билеты с указанием места. А все ряды и места пусть пронумеруют. Тогда самураи не будут ссориться, и число дуэлей сократится.

— Это очень мудро, — проникся моей идеей Хатакэяма. — Сегодня же издам приказ.

— Вот что еще, Ёсикуни-сан. Я решил учредить ежегодные награды для лучших театральных трупп, писателей, поэтов, художников, музыкантов, скульпторов и архитекторов. Потрудитесь выделить в Киото здание, где будут творить люди искусства, там же они будут показывать свои шедевры публике. Лучшим авторам можно назначить ежемесячную ренту.

— Кто будет выбирать лучших? Ваша милость?

— Сделаем два этапа. Объединим всех художников, музыкантов, театралов в профессиональные союзы дза. Лучше назвать их академиями. Это из латыни.

— Да, этой братии понравится гайдзинское слово. Они просто бредят вашим призывом из Клятвы пяти обещаний. «Отжившие методы и обычаи будут уничтожены, и нация пойдет по великому пути Неба и Земли», — с удовольствием процитировал четвертый пункт клятвы Хатакэяма.

— Так вот. Союзы будут сами тайным голосованием отбирать пять лучших работ, и, ознакомившись с ними, я буду лично награждать победителя. По тысяче, нет, лучше по три тысячи коку на пять академий ежегодно. Плюс губернаторы провинций смогут установить собственные вознаграждения для провинциальных дза. Наконец, люди искусства, состоящие в академиях, будут иметь приоритет на государственные заказы — украшение дворцов, музыку для государственных церемоний…

— Вони будет… — тяжело вздохнул Ёсикуни.

— Это да, — согласился я. — Творческие люди — они такие…

Хатакэяма прощается, а у меня на повестке дня — работа с документами. Сабуро Хейко подготовил справку по внешнеторговому балансу Японии. Кто сколько чего ввозит и вывозит. Данные устаревшие — по югу страны информации нет, но даже то, что есть, заставляет задуматься. Страна восходящего солнца — натуральный сырьевой придаток Китая. Вывозит продукцию первого передела, ввозит товары с высокой добавленной стоимостью. На экспорт идет рис, золото, серебро, драгоценные породы леса… Импорт состоит из дорогих тканей — шелка и парчи, одежды, художественных книг, различной экзотической фармацевтики (корень женьшеня и тому подобное), огнестрельного оружия, фарфора. Из других стран тоже кое-что привозят. Из Индии — вату, бивни слонов. Сиам поставлял благовония, фрукты, которые могут долго храниться, вроде ананасов. В принципе сбалансировать внешнюю торговлю можно. Шелк и хлопок мы производим. Обложить повышенной пошлиной китайскую пряжу — и вот отечественный производитель сразу вздохнет спокойнее. С оружием и порохом так вообще не стоит беспокоиться. Через пару лет Япония обгонит и перегонит весь цивилизованный мир. Уже сейчас в Хоккэ льют пушки, делают качественные стволы для ружей, порох. Жду не дождусь, когда приедут Хаяси с Амакуни — устрою для киотцев выставку достижений народного хозяйства. Вывоз риса надо вообще запретить или квотировать. Особенно в неурожайные годы.

Только начал записывать свои соображения по внешней торговле, как в покоях объявляется Аютигата Саи. Главный церемониймейстер опять начинает меня доставать с императорским девизом. Да еще с издевкой, скрытым презрением. Как же так, лучшие астрологи калили на огне панцирь черепахи, по трещинам определяли девизы, а сын Неба продолжает игнорировать волю этого самого Неба. Да сколько же мне это терпеть?! Беру Саи за шкирку, сам открываю сёдзи (ловлю на себе изумленные взгляды охраны из воинов-псов) и выставляю церемониймейстера вон. Придав ему ускорение пинком, обнаруживаю в приемной священника.

Глава 18

К ВОПРОСУ О ТЕОДИЦЕЕ

Родригес сильно сдал — поседел, похудел. Глаза у португальца запали, но по-прежнему я в них видел яркое, фанатичное пламя.

— Вы хотели меня видеть? — Я предложил Филиппу сесть на подушку и пристроился рядом.

Слуги внесли поднос с пиалами и красным китайским вином, что совсем недавно наконец начал поставлять торговый дом Нийо Джинья. Теперь дело за малым — показать торговцам, как крепить вино, добавляя туда спирт, и можно начать поставлять по всей Азии собственные хересы, мадеры и прочие портвейны.

— Да, ваше императорское величество, — поклонился Родригес. — Последние полгода у меня была масса времени на размышления. И я пришел к выводу, что ни я, ни мои новые убеждения больше не вступают в конфликт с императорской властью и ниппонскими традициями.

— Вот как? — Я с сомнением оглядел священника. — И что же с вами произошло в заключении? Прошу, угощайтесь вином. Не пино-нуар, конечно, но пить можно.

— Вы меня все больше и больше удивляете, — покачал головой Родригес, принимая от меня пиалу. — Ваша лекция о самоубийствах на островах. И это необычное сравнение Иисуса с самураем, который выполняет до конца свой долг… Теперь упоминание пино-нуара… Впрочем, извините, отвлекся. Я долго думал в заключении, видел неимоверные страдания, которым подвергаются японцы. Пытки, болезни, смертная казнь… Если бы Бог существовал, то как можно допустить одновременно его всеблагость и наличие в мире зла?

— Интересный поворот. Разве иезуиты в семинариях не проходят раздела теодицеи? [72]

— Разумеется, нас учат, как отвечать пастве на подобные вопросы. Собственно, ответа три. Для неграмотных крестьян годится указать на примат веры над разумом. Понять Бога невозможно. Хочешь спастись? Нужно просто верить. Более просвещенной публике мы говорим о том, что грядет второе пришествие Христа и Страшный суд, где зло будет наказано и грешники попадут в ад. Таким образом, состоится воздаяние. Наконец, среди теологов существует точка зрения, что существование зла — осознанное решение Бога. Он даровал людям свободу воли и ради этой свободы попускает наличие горя, скорби, болезней, войн — ведь это все продукт наших собственных поступков.

— Но последняя позиция, насколько я понимаю, входит в противоречие с догматом о всемогуществе Бога. Почему он не смог создать такой мир, где одновременно существовала бы свобода воли и отсутствовало зло?