Микадо. Император из будущего - Вязовский Алексей. Страница 50

Оказывается, апельсиновую кожуру можно использовать как формочки для чего угодно — хоть салата из морепродуктов, хоть сладкого десерта. Все, что для этого требуется, — это вынуть из кожуры мякоть, вырезать ножом фигурные отверстия по бокам, и можно наполнять. Прямо хоть Хеллоуин устраивай. Вот такое необычное хобби а-ля оригами.

Но окончательно хандра прошла только после смены обстановки. В середине ноября ударили первые морозы, и сразу стало ясно: финал истории с Симадзу не за горами. Обычно зима приходит на острова только в декабре, но в этот раз как будто сама природа подталкивала нас всех вперед, к развязке. Либо он, либо я. Дороги стали вполне проходимыми, князь Такахиса перестал маневрировать, соединился с окинавскими вако и устремился вперед. Пришлось срочно выезжать в войска и мне.

Перешеек между озерами Бива и Ёго — самый короткий путь к столице. Слева от Ёго начинались предгорья скалистого массива Фубанаки. Быстро обойти Бива справа тоже не представлялось возможным — это крупнейший пресноводный водоем Японии. Так что если Такахиса хочет до того, как снег завалит дороги, войти на зимние квартиры в Киото, ему придется пробиваться на этой полоске суши между озерами.

А полоска эта изобиловала пересеченной местностью — оврагами, кипарисовыми рощами. Японцы называют кипарис солнечным деревом из-за его стремления вытянуться как можно выше вверх, к солнцу. Я оценить этого стремления не мог, так как в нашем случае рощи закрывали собой обзор десятикилометрового квадрата, где уже неделю шли стычки между авангардом Симадзу и передовыми отрядами Сатоми.

Две большие деревни — Джиха и Такоэ — почти каждый день переходили из рук в руки. К моему приезду первое сельцо принадлежало императорским войскам, второе — южанам. Все дома Джихи были заняты самураями в фиолетовых доспехах. Пешие мечники, конница, пушки и ящики с порохом, палатки виднелись со всех сторон. Наши силы вместе с союзниками составляли сто сорок тысяч человек. У Такахисы, по донесениям разведки, было двести тридцать тысяч солдат. Большая часть из них — насильно мобилизованные крестьяне, но мне от этого не легче. Намечается натуральная битва народов, самое масштабное сражение за все Средневековье. Насколько я помнил, предыдущий рекорд принадлежал Тимуру с Тотхамышем — от двухсот до трехсот тысяч человек. Мы же этот рекорд собирались побить.

Сразу по приезде прошелся по деревне. В центре Джихи обнаружил закрытое специальной крышей засохшее и обугленное дерево. Как мне тут же рассказали, этому дереву пятьсот лет, в свое время в него попала молния. Дерево погибло, зато поселок не загорелся и уцелел. Потому жители считают, что в дереве обитает ками, охраняющее Джихи. Ками соответствующим образом почитается, вокруг дерева натянута веревка с бумажными лентами сидэ, рядом стоит алтарь для приношений.

Мне выделили самый лучший дом — старосты. Он был построен из дерева, соломы и местной грязи, по ошибке названной глиной. У дома не было фундамента — крестьяне просто положили несколько камней в основание, после чего соорудили дом на ножках, как табуретку. Тонкие стены сделаны из соломы и обмазаны все той же грязью. Все отличие жилища старосты от соседей — что глины не один слой, а несколько. Пол из рисовой соломы, крыша из нее же. Любопытно, в Киото есть целая гильдия специальных парикмахеров, которые ползают по крышам с ножницами и делают дому модную прическу. В каждой провинции Японии своя мода на домовые прически. В самых стильных зданиях садовник высаживал прямо на крыше цветы. Солома быстро гниет, от дождей образуется компост, и цветы хорошо растут. Только надо не забывать пропалывать.

А зимой не стоит забывать очищать кровлю от снега — иначе она рискует провалиться. В доме старосты в крыше было специальное окно — оно работало зимним выходом, когда вся оставшаяся часть жилища уже завалена снегом. Это окно стало отличным наблюдательным пунктом, откуда открывался хороший вид на перешеек, рощи и берега обоих озер.

После экскурсии по деревне я собрал генералов. Стоя на чердаке, я взял в руки карту местности и начал изучать ориентиры, связывая в одно целое то, что я видел на бумаге, и то, что я видел в окне. Все дефиле Хиро с военачальниками решили перекрыть пятью насыпными редутами по одному на каждые два километра. Между редутами саперные сотни начали рыть укрепленные деревом переходы. В итоге получался эдакий вытянутый гуляй-город. Третий раз мы играем «от обороны», и сейчас я вовсе не уверен в благоприятном исходе. Ведь численность неприятеля превышает нашу в два раза!

— На каждый редут мы ставим по десять орудий, — тем временем пояснял мне Симодзумо. — Во втором и четвертом бастионах дополнительно стоят по «Вулкану» с пулеметными командами. Пороховые погреба сделаны возле третьего и пятого бастионов.

— Когда будут завершены все работы? — поинтересовался я.

— Завтра к вечеру.

— Если враг даст нам отсрочку, пусть саперы потрудятся заминировать подходы к нашим позициям.

Тут же пришлось проводить инструктаж по основам минирования для рёсуев саперов. Показал чертеж простейшего фугаса со щебенкой и доской с гвоздем. Вражеский солдат наступает на качающуюся доску, вбитый гвоздь упирается в кресало, огниво дает искру, бочонок с порохом взрывается. Поражающие элементы — каменные осколки — убивают и калечат всех вокруг.

Саперы все внимательно выслушали, записали и отправились работать. Сколько живу на островах — до сих пор поражаюсь японской послушности и исполнительности. Партия сказала «надо» — комсомол ответил «есть!». Сказали воевать с американцами во Вторую мировую — будем воевать. Император подписал капитуляцию? Штык в землю, возвращаемся к мирной жизни. Казалось бы, твою страну оккупировал враг, иди в партизаны, воюй. Ан нет. Микадо не велел. И эта нация дала миру пилотов-камикадзе! Парадокс.

Перед сном успокаивал себя каллиграфией. Рисовал число «четыре» — в иероглифической записи оно считается несчастливым, потому что в общепринятых китайских правилах чтения звучит как «си» — «смерть». Вот такое развлечение. Ночь прошла спокойно, а утром я отправился на инспекцию.

Первым делом осмотрел полевые кухни. Заодно позавтракал рисовой кашей. Скромно, но питательно. После кухонь обошел три госпиталя на две тысячи мест. Раскланялся с Акитори и его врачами. Осмотрел новое изобретение — тампоны для остановки кровотечения при пулевых ранениях. Не успел дойти до редутов, как услышал громкое жужжание и пушечный залп. Вся свита во главе со мной сорвалась на бег и мигом оказалась на бруствере первого, самого левого редута. Вокруг него валялось несколько необычных стрел с наконечником в виде луковицы. Именно они издавали то ужасное жужжание, которое я слышал перед началом канонады.

— Пугают, — ко мне подошел младший Абэ. — Подскачут в утреннем тумане, выпустят несколько стрел — и обратно.

Туман внезапно окрасился в красный цвет — это встало солнце — и стал рассеиваться. Впереди, километрах в пяти от нашего импровизированного «гуляй-поля», была видна зеленая, изломанная линия войск Такахисы. Холмики и впадины перешейка сияли всеми цветами радуги — разноцветные флаги, бесчисленное количество шлемов, наконечников копий заполняли их. Ряды армии Симадзу выстроились в неровную цепь — от одного берега озера до другого. Куда ни кинь взгляд — везде массы людей, лошадей… Свист сигнальных рожков, рев труб, бряцание доспехов. Впрочем, последнее относилось большей частью к нашим полкам.

Аркебузиры Сатоми уже выстраивались перед джутовыми мешками с песком, снимали мешки с порохом и припасами, готовясь к бою. За ними стояли лучники и мечники, готовые заткнуть собой любой прорыв. А позади пехоты ровными рядами были построены полки конницы.

— Сегодня битвы не будет, — к нам незаметно присоединился Хиро.

— Это почему же? — поинтересовался я.

— Синоби сообщают, что сацумцы еще не успели доставить на поле боя свои пушки.

— А что у них за орудия?

— Пятифунтовки, если брать за основу гайдзинский стандарт.