Замкнутый круг - Робертс Нора. Страница 49

– Ничего удивительного в этом нет, – продолжала она. – Когда Филипп был маленьким мальчиком, ему очень хотелось стать.., кем бы вы думали? Бейсболистом! Ну кто бы мог подумать, скажите на милость? Ты помнишь. Фил, дорогой?

– Я помню, – пробормотал Филипп. Он действительно помнил. Тогда ему было шестнадцать, и он был полон смутных, но грандиозных планов. К тому же – несмотря на свою хлипкую наружность – он умел посылать мяч с огромной скоростью. Разумеется, с этой мечтой ему пришлось распрощаться почти сразу же после ее рождения. Никто из Байденов не мог заниматься профессиональным спортом.

– И Ченнинг тоже, как и Филипп, обязательно прислушается к голосу разума. Твоя единственная ошибка, Кендис, милочка, заключается в том, что ты не сумела стать для него непререкаемым авторитетом.

– Ченнингу уже исполнился двадцать один год, – сухо отозвалась Кендис.

– Мать – всегда мать. – Улыбка на лице Милисент стала еще шире, когда внизу послышался звон дверного колокольчика. – Ага, вот и блудная дочь. Для начала заставь ее извиниться, Филипп, – так будет лучше для нее. А уж потом Мы зарежем упитанного тельца.

Но Келси отнюдь не была расположена извиняться. Это было видно по ее лицу, когда она вошла в гостиную, держа под руку Гейба. Она улыбнулась отцу и подошла поцеловать его; она обняла Кендис, надеясь навести новые мосты взамен сожженных, и только потом повернулась к бабушке, чтобы поцеловать ее в напудренную розовую щечку.

– Чудесно, что вы все собрались. Бабушка, папа, Кендис – это Габриэл Слейтер, или просто Гейб. А это Милисент, Филипп и Кендис Байдены.

– Рад с вами познакомиться. – Филипп протянул руку Гейбу.

– Я не хотела бы быть резкой, – поспешно вставила Милисент, и ее прищуренные глаза впились в лицо Гейба, – но мне казалось, что мы собрались здесь, чтобы обсудить внутренние семейные дела.

– Да, – легко согласилась Келси. – Семейные дела, как старые, так и совсем новые. Я решила начать с самых последних новостей. Гейб и я скоро поженимся.

На несколько мгновений в гостиной воцарилась мертвая тишина. Филипп опомнился первым.

– Какая неожиданность..:

– пробормотал он:

– Какая приятная неожиданность!

– Сногсшибательная, я бы сказала, – уточнила Кендис. – Как раз в твоем стиле, Келси.

Однако мысль о флердоранже помогла ей смягчиться.

– Шерри для таких случаев не подходит, – заявила она. – Сейчас я распоряжусь насчет шампанского, и мы это отметим.

– Я не позволю… – прохрипела Милисент, смертельно побледнев под тонким слоем пудры и румян. – Это оскорбительно! Я не допущу, чтобы в моем доме творились такие.., такие непристойные вещи.

– Но, мама… – осторожно начал Филипп.

– В моем доме! – твердо повторила Милисент, беря себя в руки и поворачиваясь к Келси. – Это что, пощечина мне? – осведомилась она с ледяным спокойствием. – Хорошо замаскированное оскорбление? Ты осмелилась привести этого типа в мой дом и грозишься ввести его в нашу семью?

Келси хорошо знала Милисент, но и она была потрясена ее реакцией.

– Это не пощечина, не оскорбление и не угроза. Это просто факт. Через несколько недель мы с Гейбом поженимся. Свадьба состоится в его усадьбе в Виргинии, мы были бы очень рады, если бы вы смогли приехать.

– Конечно, мы приедем! – Кендис, всегда готовая выступить в роли миротворца и уладить любой зарождающийся конфликт, поспешила успокоить Келси. – Все это довольно неожиданно, и неудивительно, что все мы немного растерялись, но у тебя на свадьбе мы непременно будем. Если хочешь, я могла бы даже помочь устроить все как следует.

– Хватит! – Милисент с такой силой опустила на стол свою рюмку с шерри, что хрустальная ножка переломилась, и янтарная жидкость растеклась по скатерти и закапала на ковер. – Никакой свадьбы не будет. Ты, Келси, позволила себе увлечься красивой мордашкой. Это глупо, но ничего непоправимого тут нет.

С огромным трудом Милисент обуздала свои эмоции и задышала ровнее.

– Официального объявления о бракосочетании еще не было, так что никакого скандала не будет, – пообещала она. – А вы… – тут она указала на Гейба, – вы, молодой человек, можете оказаться в очень неловкой ситуации, если немедленно не уйдете.

– Я так не думаю, – ровным голосом отозвался он. – Так что давайте попробуем.

– Мы уйдем только вместе! – Дрожа от ярости, Келси взяла Гейба за руку. – Зря я тебя привела сюда, Гейб. Мне много чего нужно сказать моей бабушке, но я скажу это в другой раз. Не сегодня… О, я не думала, что из-за меня тебе придется выслушивать оскорбления!

– Перестань. – Гейб поднес ее руку к губам и поцеловал в палец чуть выше кольца. – Дай ей закончить.

– Позвольте мне принести свои извинения, – проговорил Филипп, вставая между Келси и креслом матери. – Это известие действительно стало для нас неожиданностью, так что, возможно, нам на самом деле имеет смысл поговорить об этом несколько позднее.

– Не смей защищать девчонку! – рявкнула Милисент и, тяжело поднявшись, подошла к полированному чиппендейлскому столику. – Ты и так постоянно ее выгораживаешь. Ей уже пора научиться смотреть правде в глаза.

– Я научилась, – твердо ответила Келси. – Вот уже некоторое время я смотрю и вижу одну только неприглядную правду.

– Тогда тебе не помешает взглянуть вот на это. – Милисент достала из ящика стола папку из серо-коричневого глянцевого картона. – Я кое-то разузнала о вас, мистер Слейтер. Совсем немного, но этого должно быть достаточно. Вы – профессиональный игрок и бывший заключенный. Ваш отец – бродяга и пьяница, не имеющий никаких легальных доходов, а мать была уборщицей. В возрасте четырнадцати лет вы убежали из дома и жили на улицах, как бездомный пес, пока не попали в тюрьму за противозаконную карточную игру.

Произнося эту обвинительную тираду, Милисент пристально разглядывала Гейба тяжелым немигающим взглядом, не выпуская из рук папки.

– Может быть, со временем вы и сколотили кое-какое состояние, мистер Слейтер, – закончила она с убийственным сарказмом, – но эти деньги не изменили вас самого.

– Разумеется, нет, – признал Гейб. – Деньги вообще не могут изменить человека. Даже того, кто родился богатым.

Милисент швырнула папку на стол.

– Вон из моего дома!

– Подожди! – Рука Келси судорожно сжала запястье Гейба. – Как ты посмела, бабушка? Как ты посмела копаться в личной жизни Гейба? И в моей?!

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы спасти честь фамилии Байден. И ты, милочка, тоже Байден, несмотря на то что в последнее время в тебе развилась какая-то нездоровая привязанность к этой женщине.

– Эта женщина – моя мать. Может быть, и на нее у тебя имеется досье, а? – потребовала Келси. – Я уверена, что ты специально выискивала самые грязные сплетни о Наоми, чтобы швырнуть их в лицо моему отцу и помешать ему жениться на ней!

– К моему глубокому сожалению, это был один из немногих случаев, когда Филипп не послушал меня.

И та сцена была очень похожа на ту, что разыгралась сегодня, припомнила Милисент. Филипп впервые накричал на нее тогда и закончил фактическим ультиматумом: либо она примет эту женщину, либо потеряет сына.

– Нет, он не послушал меня, – с горечью повторила она. – И последствия были самыми катастрофическими.

– И я – одно из этих последствий, – напомнила Келси, вздернув подбородок. – Так ты за этим приезжала к Руни сегодня во второй половине дня?

Милисент покачнулась и оперлась одной рукой о полированную столешницу.

– Понятия не имею, о чем ты…

– Я тебя видела. Ты снова наняла его, бабушка, на этот раз для того, чтобы шпионить за Гейбом и рыться в его прошлом.

– Это было неизбежное зло. Мне необходимо было собрать сведения, которые привели бы тебя в чувство, – защищалась Милисент.

– Ты просто зря потратила деньги. Все, что ты тут рассказала, мне давно известно, и я не придаю этому значения.

– Значит, в тебе гораздо больше от матери, чем я надеялась, и ты заслуживаешь того, что с тобой в конце концов станет.