Валерий Харламов - Макарычев Максим Александрович. Страница 60

Скорее, не тактические новинки, привнесенные Аркадием Ивановичем в хоккей, а именно его уникальный педагогический дар вспоминают сегодня те ветераны, кому посчастливилось играть под его руководством. Он верил в игроков, доверял им. «Человеком Аркадий Иванович был интеллигентным и остроумным. Ребята его любили. Одним своим присутствием Аркадий Иванович как бы расцвечивал нелегкие хоккейные будни, создавая благоприятный эмоциональный фон. Был он добрый (не добренький, не мягкотелый), умел, когда надо, сгладить углы», — говорил о нем Николай Эпштейн.

«Валере работать с Аркадием Ивановичем было легко и радостно, — вспоминал Александр Мальцев. — Чернышев давал Харламову творить, не ограничивал его в возможностях импровизировать. У Валеры, когда он приезжал в сборную, будто открывалось второе дыхание». Собственно, и сам Харламов говорил об этом:

«Аркадий Иванович, в отличие от Анатолия Владимировича, легко отходит, он мягок, вежлив, неизменно спокоен — по крайней мере, внешне. Он всегда сдержан и корректен. Чернышев умело успокаивает хоккеистов, смягчает темпераментные, порой излишне резкие тирады коллеги, он весьма осмотрителен в выборе выражений и, кажется, никогда ничего не делает и не говорит, не взвесив предварительно все возможные “за” и “против”. Громадное достоинство Чернышева — умение дать совет в такой форме, будто бы ты сам додумался до этого решения. Главный принцип Аркадия Ивановича, лейтмотив всего его поведения, отношений с людьми — спокойствие. Он иначе настраивает ребят перед матчем, искусно снимает неизбежное психологическое напряжение, вносит некую утишающую, если можно так выразиться, струю».

«Я не думаю, что Аркадий Иванович Чернышев мог бы чему-нибудь научить Харламова, не потому что он не мог. Просто поздно было учить. Главное, не мешать было. И это понимал Аркадий Иванович. Он был величайший тренер, он был самый великий тренер из всех тех, кто вообще тренировал в хоккее. Потому что никому, кроме него, в истории не довелось стать четырехкратным олимпийским чемпионом. Никому! Чернышев прекрасно понимал, что в сборной можно отработать тактику, но никак не индивидуальное мастерство», — полагает Григорий Твалтвадзе.

Для Чернышева после его увольнения из сборной настали трудные времена. Он еще пару лет потренировал «Динамо» и тихо ушел из клуба, который сам же основал. Точнее, его «ушли»: в октябре 1974 года Чернышева после двадцати восьми лет руководства клубом «попросили» на пенсию. Формальный повод действительно был — динамовскому наставнику как раз полгода назад исполнилось 60 лет. И хотя он еще некоторое время входил в тренерский штаб сборной, имя его все реже мелькало в прессе.

Когда в 1992 году в некоторых газетах появилась заметка о кончине Аркадия Ивановича, многие болельщики удивились — неужели он до сих пор был жив? О Чернышеве позабыли даже во время празднования побед «Динамо» на стыке 1980-1990-х годов, когда этот клуб под руководством Владимира Юрзинова спустя 30 с лишним лет снова стал лучшим в СССР.

А между тем Чернышев, почти всеми забытый, более десяти лет коротал свои дни полупарализованный в своей небольшой квартире рядом со станцией метро «Войковская». С ним часто созванивался и приходил в гости Александр Мальцев, и хоккеисты знали, что если надо узнать о Чернышеве — лучше всего спросить у Саши.

Беда с Чернышевым произошла в 1983 году, когда Центральный совет «Динамо» проводил торжественный вечер по случаю шестидесятилетия спортивного общества. Туда пригласили всех заслуженных ветеранов и некоторых действующих спортсменов, прославлявших «Динамо» на протяжении нескольких десятков лет. Кому, как не Чернышеву, который создал хоккейное «Динамо» с нуля, вывел его в первые чемпионы СССР, заложил на десятки лет вперед основы стиля команды, наконец, создал динамовскую детско-юношескую школу, сейчас носящую его имя, должно было быть уделено приоритетное внимание? Но в отличие от других ветеранов, которым раздали правительственные ордена и медали, создателя хоккейного «Динамо» «отблагодарили» обычной грамотой. Из разряда тех, которые дают отличившемуся школьнику или студенту на спортивных соревнованиях. Такова была благодарность родного спортобщества выдающемуся тренеру. (А ведь он прославлял не только родной клуб, но и страну!) Это сильно задело самолюбие наставника, который, будучи замкнутым и спокойным человеком, все беды и неудачи переживал внутри себя, не делясь ни с кем своими эмоциями и переживаниями. Аркадий Иванович, не дожидаясь окончания торжеств, поехал домой. Поставил машину в гараж и с горя выпил полстакана водки. До своего подъезда он так и не дошел. Неожиданно упал, сраженный инсультом, и долго пролежал на земле в сквере, пока сыну Борису не сообщили об этом.

«Чернышев так и не оправился от этого, утратив всякий интерес к жизни. Мы, конечно, не забывали о нем, часто навещали своего замечательного тренера, тем не менее помочь ему уже ничем не могли, — вспоминал Виталий Давыдов. — Аркадий Иванович принадлежал к сильным натурам, в жизни стойко перенес не один нокдаун, но не смог пережить оскорбление, полученное от чиновников родного общества. Чернышев в нашей памяти останется навечно».

Выдающегося наставника «Динамо» и сборной СССР похоронили на Ваганьковском кладбище. Два раза в год в день его рождения и на годовщину смерти сюда съезжаются прославленные ветераны, те, кто тренировался под его началом, простые болельщики, приходящие отдать дань уважения этому удивительному человеку и тренеру. Кстати, недалеко находится могила его напарника по сборной Анатолия Тарасова…

О Борисе Павловиче Кулагине и о том, что именно он открыл хоккейному миру Харламова, уже говорилось в этой книге. Кстати, вечный покой он, как и Харламов, обрел на Кунцевском кладбище, где находится его скромная могила. Отношение игрока к «Бобу» было всегда уважительным, несмотря на то, что он возглавил в 1971 году принципиального соперника армейцев — команду «Крылья Советов». А в 1979-м — «Спартак», с которым у ЦСКА, как известно, «особые счеты».

…Валерий Харламов планировал связать свою жизнь после ухода из большого хоккея с профессией тренера. Но тренера детского. «Ни за что бы не хотел тренировать ту команду, в которой столько времени провел как игрок. Лучше с детьми», — признавался он в 1979 году.

Говорил, что мечтает взять две-три черты, два-три навыка у каждого из тренеров, с которым работал дольше всего. «У Анатолия Владимировича Тарасова я постарался бы перенять его неиссякаемую выдумку, ярче всего проявляющуюся в организации тренировочного процесса, взял бы его беззаветную преданность хоккею. У Аркадия Ивановича Чернышева — спокойствие, уравновешенность, внимательный, заинтересованный подход ко всем хоккеистам. У Бориса Павловича Кулагина — умение поговорить с каждым игроком в отдельности и убедить его в правильности тренерского замысла. Я не раз убеждался — если кто-то не согласен с идеей Кулагина о той или иной тройке, то Борис Павлович непременно сумеет объяснить, почему важно и перспективно именно такое формирование звена», — писал Харламов.

Увы, злодейка-судьба распорядилась иначе. Великий игрок не стал выдающимся тренером…

Глава 8 ВСЕНАРОДНАЯ СЛАВА

Почему во всем мире до сих пор вспоминают о великом противостоянии канадцам советской хоккейной дружины в 1972 году? Потому, что это была великая команда, не побоявшаяся бросить вызов сборной ярких и индивидуально сильных игроков. Именно так, она была Командой с большой буквы. Дружиной былинных хоккейных богатырей, в которой талант таких игроков, как Харламов, Третьяк, Мальцев, Якушев, Михайлов, Петров и других, не раскрылся бы без помощи и поддержки их товарищей.

В этой сборной мог солировать каждый. «Мне кажется, что наибольшего расцвета, филигранности, удивительного спортивного азарта наша сборная достигла тогда, когда за нее выступал Харламов. Валера был душой той команды», — вспоминал Лев Лещенко. Меткое наблюдение. Лещенко не выделил Харламова отдельно. А заметил, что он был душой и сердцем Команды. Игроком, которого трудно представить вне рамок этого сплоченного коллектива.