В желанном плену (ЛП) - Аврора Белль. Страница 48

Двигайся дальше.

Мои глаза наполняются слезами, и я срываю тоненькие стебли травы, покрытой росой. Кручу их между пальцами, удивительно, что я могу чувствовать влагу на кончиках пальцев. Я больше ничего не чувствую.

Я онемела. До самой сути.

Я не видела своего отца несколько месяцев. Время от времени мы разговариваем, но многое изменилось. Не то чтобы я винила его за ситуацию, в которой оказалась наша семья, мне просто нужно личное пространство. На самом деле я вообще не хочу никого видеть. Я разговариваю с мамой и Терой почти каждый день, но я не видела мать с тех пор, как уехала из особняка.

Мой отец умолял меня приехать домой, но сейчас, когда угрозы быть убитой, уже нет, я просто хочу быть одна.

Я не ребенок. Я уже взрослая, черт побери.

Есть разница между жизнью и существованием. А моя была глупым существованием.

Не больше.

Но есть еще одна глупая и нездоровая вещь, которую мне всё еще нравится делать, и согласно моему психиатру, она мне очень помогает.

Оказывается, кладбище хорошее место, куда можно прийти скорбеть. Я сижу и наблюдаю, как другие люди навещают надгробия своих любимых. Они должны чувствовать своего рода связь, зная, что они где-то рядом.

Немного общения. Немного смеха. Немного слез. Немного просто молчания.

А у меня ничего нет.

Нокс... его так и не нашли. У меня нет надгробия, над которым можно оплакивать его. У людей, которые не существуют, нет похорон или могил.

Я где-то читала, что некоторым людям суждено влюбиться, но не быть вместе. Злость режет меня ножом. Это просто несправедливо. У меня в носу покалывает, и глаза затягивает пелена слез. Я закрываю их и пытаюсь проглотить ком в своем горле.

Я бы отдала всё, что угодно, чтобы увидеть его снова. Хоть на мгновение.

Я бы еще раз сказала ему, что люблю его. Я бы снова поцеловала его пухлые губы. Я бы вложила всю свою душу и сердце в нашу последнюю встречу.

Если бы у меня была способность возвращаться в прошлое, я бы его не оставила. Я бы хотела вернуться назад за ним и заставить пойти со мной.

Если бы я умоляла достаточно сильно, ушел бы он со мной? Могла ли я хоть как-то спасти его жизнь?

Неопределенность того, каким бы мог быть его ответ, преследует меня каждый день моей жизни.

И вот, я сижу на лавочке под деревом посреди местного кладбища. Я прихожу сюда каждое воскресенье. Приношу с собой электронную книгу и провожу здесь большую часть дня. Это что-то со мной делает. Это помогает мне чувствовать безмятежность и благоговение. Я знаю, что не похожа на людей, которые приходят навестить своих любимых, но я уже не религиозный человек, и если бы было какое-то место, куда я могла прийти, чтобы скорбеть, это было бы кладбище, правильно?

Скорбь — это нелегко. Боль от потери не уходит. Она просто находит себе место. Хранится где-то, куда только ты имеешь доступ.

Есть разные стадии боли, и каждая из них причиняет адские страдания. Оплакивать кого-то, кого ты любишь — это агония. Я просто хочу, чтобы боль не была такой пронзительной и острой.

Потеря Нокса принесла мне так много ясности. Мне так стыдно, что потребовалась его смерть, чтобы позволить мне видеть вещи, которые мне следовало бы видеть. Он поднял густой туман, который окружал меня, и развеял его.

Всегда защищает меня, даже мертвый.

Я где-то читала, что если ты идешь через Ад, продолжай идти. Это единственный способ пройти его.

Тебе нужно встретиться лицом со своей болью, чувством вины и своим сожалением. Но когда сильные руки скорби пленяют тебя, это подавляет и абсолютно опустошает.

Я боюсь, что никогда не пройду Ад, в котором сейчас нахожусь.

Единственный способ пережить скорбь — это скорбеть. Это высокая цена, которую нужно заплатить за такую сладкую любовь.

Я не думаю, что уже готова двигаться дальше.

В прошлое воскресенье я сидела на своей обычной лавочке, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. На секунду нотка паники прошла через меня. Я притворилась, что продолжаю читать. Прошла минута, и хотя я всё еще чувствовала на себе взгляд, паника исчезла. Рискуя, я посмотрела вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рок и Бу уходят. Спина Бу тряслась, и я уверена, что это были тихие рыдания, а Рок обнимал ее за талию. Он поднял руку, чтобы вытереть собственные слезы. И каким-то образом это заставило меня чувствовать себя довольной. На моем лице появилась улыбка сквозь слезы, и я встала, делая два маленьких шага ближе к ним. Когда они достигли черного фургона, в котором я путешествовала так много раз во время моего пребывания в конспиративном доме, они повернулись ко мне лицом. Прижимая свою электронную книгу к груди, я слегка подняла руку и вытянула пальцы в тихом прощании.

Рок улыбнулся, поднял руку к своему рту, поцеловал указательный и средний пальцы и прижал их к сердцу. Бу улыбнулась дрожащей улыбкой и беззвучно произнесла «люблю тебя». Затем, я смотрела, как они уехали.

Итак, конечно, сегодня выглядываю повсюду, но, к сожалению, они не приехали.

Я всё еще не очень общительная. Я нашла пару друзей на работе. Это люди примерно моего возраста, с похожими интересами, но я пока не могу заставить себя выбираться в люди. Мне комфортно с моим одиночеством.

Есть одна девушка, с которой у меня установилась связь. Ее зовут Хейли, и она очень похожа на Бу.

Забияка с намеком на леди.

В первую же секунду, когда я заметила ее на работе, знала, что она стала бы хорошим другом для меня. Хейли моего возраста, с темными волосами, темным макияжем, миниатюрным телом и великолепным мироощущением. Я называю ее Цыпочка-Гот.

Она — единственный человек, который знает, как я провожу свои воскресенья. Она сказала мне, что если бы мне понадобилось, чтобы она пошла со мной, то она это сделала бы. Я объяснила ей, что это мне нравится делать самой. С секунду, я думала о том, чтобы промолчать, позволив ей пойти, но новая, независимая часть меня выбрала отказ. Я была действительно удивлена, когда она послала мне улыбку и ответила: «Ну, хорошо, малышка. Просто дай мне знать, если тебе понадобится, чтобы я пошла с тобой, и я буду рядом».

Этим утром, я загрузила в свою читалку самым последним бесстыдством и нашла один хороший роман. Я читаю и читаю, и читаю, даже не замечая, как пролетают четыре часа. Только когда я встаю и потягиваюсь, слышу, как кто-то подходит и садится на другой конец лавочки. Боковым зрением, я могу увидеть, что это мужчина крупного телосложения. На нем надеты джинсы, черная футболка и белые кроссовки. И еще он ходит с тростью.

Мгновение, я говорю себе поприветствовать его. Но это действительно не очень хорошее место для приятной беседы. Я полагаю, что этот мужчина здесь для того же, что и я.

Скорбь.

Я позволяю ему здесь находиться. Отклоняясь назад на лавочку, поднимаю свою читалку и нахожу, на чем остановилась. Книга забавная, и я действительно очень сильно пытаюсь быть вежливой и подавить смешок, который вырывается из меня.

Я издаю немного странные, булькающие звуки. Мужчина поворачивается ко мне.

Избегая его взгляда, я поворачиваю свое ярко-красное лицо в противоположную сторону и притворяюсь что кашляю.

Поднимая книгу настолько высоко, буквально прячась за нее, краем глаза, я вижу, как мужчина подавляет широкую улыбку.

Попалась.

Мужчина прочищает горло, прежде чем практически шепчет:

— Смешная книжка?

Явно сгорая от стыда, я выглядываю из-за книжки и шепчу ему в ответ:

— Простите меня. Это было грубо. Этого больше не повторится.

Он подвигается, его тело близко к моему, когда тихо отвечает:

— Нет ничего плохого в смехе. Некоторые люди говорят, что смех может излечить всё, что угодно.

Слегка качая головой, я говорю с сарказмом:

— Ну, эти люди никогда не испытывали настоящей боли.

Немного отодвигаясь от меня, он выдерживает паузу, прежде чем шепчет:

— Звучит так, будто ты что-то знаешь об этом.

Мои щеки покрываются румянцем, и я хмурюсь.