Последний довод королей - Аберкромби Джо. Страница 25
Конвульсии секретаря становились все слабее. В конце концов он затих. Держась за поручень, Глокта наклонился и несколько мгновений рассматривал тело.
«Когда точно я превратился… вот в это самое? Постепенно, я полагаю. Шаг за шагом по дорожке, от которой никуда не денешься. Приходится идти вперед, для этого всегда находятся веские причины. Мы делаем то, что должны, что нам приказывают, что проще всего. Решаем эту жалкую задачку. А потом смотрим на себя и обнаруживаем, что превратились… вот в это самое. – Он взглянул на брызги крови, поблескивающие у него на ботинке, сморщил нос и вытер их о ноги Морроу. – А, ладно. Я бы желал посвятить свое время философии, но у меня слишком много дел. Чиновники, которые берут взятки, вельможи, которые занимаются шантажом, голоса, которые нужно раздобыть, секретари, которые не брезгуют преступлениями, любовники, которых надо припугнуть и поставить на место. Очень много объектов внимания. Не успеет один упасть на залитый дерьмом пол, как тут же появляется другой – с острым как бритва кинжалом, готовый отсечь мне голову. И конца-края этому не предвидится».
– Наши друзья-кудесники вернулись в город.
Секутор поднял маску и поскреб щеку.
– Тот самый маг?
– Да, первый из паршивцев, никак не меньше, и вся его компания неустрашимых героев. Он сам, недоносок ученик и та женщина. И навигатор. Неусыпно следите за ними. Не отобьется ли какой-нибудь поросенок от стада? Давно пора узнать, чем они там заняты. Тот очаровательный домик у воды все еще твой?
– Конечно.
– Хорошо. Может статься, мы перехватим инициативу, и когда его преосвященство потребует ответы, мы их уже получим.
«А меня самого мой повелитель, наконец-то, погладит по головке».
– С этими что делать? – Витари кивнула своей коротко стриженной головой на трупы.
Глокта вздохнул.
– Свиньи едят все подряд, насколько я понял.
Город постепенно погружался в сумерки, пока Глокта хромал по пустеющим улицам в Агрионт. Лавочники закрывали двери магазинов, домовладельцы зажигали лампы в комнатах, желтоватый свет свечей, пробиваясь сквозь узкие щели ставней, струился в темные переулки.
«Счастливые семейства мирно усаживаются ужинать. Любящие мужья с любящими женами и очаровательными детишками, благополучная, насыщенная жизнь. Мои самые искренние поздравления».
Он вдавил оставшиеся зубы в больные голые десны, стараясь не снижать темп ходьбы. Его рубашка почти насквозь промокла от пота, нога все сильнее ныла при каждом шаге.
«А я все никак не покончу с этим бесполезным куском падали».
Боль постепенно поднималась от лодыжки к колену, от колена к бедру, от бедра к искривленному позвоночнику и дальше, в череп.
«И все усилия – лишь ради того, чтобы уничтожить клерка средней руки, работавшего в нескольких кварталах от Допросного дома. До обидного пустая трата моего времени, вот что это такое, чертовски…»
– Наставник Глокта?
Какой-то человек приблизился к нему с явной почтительностью, его лицо скрадывали сумерки. Глокта быстро взглянул на него.
– Я…
Все было сделано очень ловко. Он не успел толком разглядеть человека, окликнувшего его, а на голову ему уже натянули мешок и повели, завернув руку за спину и подталкивая вперед. Он спотыкался, опирался на трость и слышал, как она ударяется о камни.
– А-ах!
Обжигающий спазм сковал его спину, когда он без особой надежды на успех попытался высвободить руку. Ему пришлось припасть на больную ногу и задыхаться от боли в мешке, закрывшем его голову. Через мгновение запястья сдавили веревки, и Глокта почувствовал, как могучие руки подхватили его под мышки с обеих сторон и потащили с невероятной быстротой. Его ноги почти волочились по камням.
«Это самое быстрое мое передвижение за долгое время».
Они держали его не грубо, но очень крепко.
«Профессионалы. И уж точно более высокого класса, чем наемники Морроу. Тот, кто послал их, явно не дурак, вот только кто он? Сам Сульт, кто-то из его врагов? Один из соперников в борьбе за трон? Верховный судья Маровия? Лорд Брок? Кто-то из членов открытого совета? А может быть, гурки? Они никогда не были моими близкими друзьями. Или банкирский дом «Валинт и Балк» решил таким образом напомнить мне о долгах? А может, я сильно недооценил молодого капитана Луфара? Или старина Гойл больше не желает делить свой хлеб с жалким калекой вроде меня?»
Получался целый список. Глокта не мог исключить ни одной возможности.
Он ясно различал шаги с обеих сторон. Узкие улочки. У него не было ни малейшего представления, как далеко его увели. Он задыхался в мешке, хрипел и кашлял.
«Сердце колотится, холодный пот градом. Волнующая картина. Даже пугающая. Что им может быть нужно от меня? Если людей похищают прямо на улице, то явно не для того, чтобы порадовать, накормить сладостями или нежно расцеловать. А жаль. Я знаю, для чего похищают людей. Очень хорошо знаю».
Несколько шагов вниз, и носки его ботинок беспомощно скользнули по ступеням лестницы. Потом стук захлопнувшейся тяжелой двери. Опять шаги, отдающиеся эхом под сводами выложенного плиткой коридора. Еще одна дверь хлопнула, закрываясь. Он почувствовал, как его без церемоний бросили на стул.
«Ну вот, теперь все выяснится, к лучшему или к худшему».
Мешок неожиданно сорвали с головы, и Глокта прищурился, когда яркий свет ударил ему в глаза.
Белая комната была слишком ярко освещена, чтобы чувствовать себя уютно.
«Мало кто лучше меня знает такого рода мрачные комнаты. С этой стороны стола все выглядит еще уродливее».
Кто-то сидел напротив него.
«Какая-то расплывчатая фигура».
Он закрыл один глаз и пристально вглядывался вторым, пока зрение не пришло в норму.
– О, – пробормотал он. – Вот так сюрприз.
– Надеюсь, приятный.
– Ну, это мы увидим.
Карлотта дан Эйдер изменилась.
«Я бы сказал, ссылка пошла ей на пользу».
Ее волосы снова отросли – не как прежде, конечно, но достаточно для того, чтобы сделать очень красивую прическу. Синяки вокруг горла поблекли, остались лишь едва различимые отметины в тех местах, где ее щеки покрывала короста. Она сменила холщовую тюремную робу предательницы на дорожный костюм обеспеченной женщины и выглядела в нем весьма привлекательно. Драгоценности сверкали на пальцах и в ожерелье вокруг шеи. Она казалась такой же богатой и благополучной, как в то время, когда они с Глоктой впервые встретились. И точно так же улыбалась.
«Улыбка игрока, придержавшего козырную карту. И как же я не догадался? Никогда не надо делать хороших подарков. Особенно женщинам».
Рядом с ней, под рукой, лежали ножницы. Острые маникюрные ножницы состоятельной женщины.
«Но они вполне сгодятся, чтобы вспороть человеку подошву, расширить ноздри, а также подрезать уши. Не торопясь, один кусочек за другим».
Глокта осознал, что ему очень трудно отвести взгляд от этих блестящих маленьких лезвий, посверкивающих в ярком свете ламп.
– Помнится, я наказывал вам никогда не возвращаться, – произнес он, но его голосу недоставало обычной суровости.
– Да, вы говорили. Но потом я подумала: почему бы нет? У меня есть активы в городе, и я не хочу от них отказываться, и кое-какие выгодные дела.
Она взяла маникюрные ножницы, отрезала еле заметный заусенец в уголке своего великолепно отточенного ногтя на большом пальце и сдвинула брови, рассматривая результат.
– К тому же вам вряд ли придет в голову сообщить кому-нибудь о том, что я здесь.
– Я неизменно забочусь о вашей безопасности, – недовольно произнес Глокта.
«А вот моя собственная безопасность улетучивается с каждым мгновением, увы. Сколько человека ни калечь, всегда можно добавить еще».
– Неужели все эти хлопоты нужны вам только для того, чтобы уладить торговые дела?
Ее улыбка стала еще шире.
– Надеюсь, мои люди не причинили вам вреда. Я просила их быть аккуратными. По крайней мере, пока.