Трофеи берсерков (СИ) - Мурри Александра. Страница 24

Для ночевки нашли укромное место в стороне от дороги, впритык к скале. Каменистую плешь, где не росли деревья, обнаружил один из лис, он во второй ипостаси бежал впереди обоза. Всадники не смогли бы увидеть поляну, от тракта ее закрывал высокий колючий кустарник. Обоз двигался с черепашьей скоростью, в потемках было очень трудно и опасно ехать, поэтому предложенное лисом место одобрили сразу и единогласно.

Девушки сидели в повозке и стойко игнорировали запах жарящегося мяса. Марья правильно заметила, они действительно собирались сидеть в фургоне безвылазно. И были готовы питаться исключительно чесночными сухарями и остатками миндальных лепешек. Продолжали и дальше терпеть мышечную вялость, неприятное подергивание конечностей, недовольство и раздражение внутреннего зверя. Сидеть столько времени без движения было сложным испытанием для рыси и лис, они хотели на волю. Оставалось надеяться, что все эти жертвы не окажутся напрасными.

Зря они говорили с Марьей, зря вообще открывали рот в ее присутствии. Не им с ней тягаться в искусстве выведывать информацию и играть в карты. Простое, как пряник, предложение Нессы, вынудило их всех играть по правилам заявленной игры, и хоть и односложно, но отвечать на вопросы. Одна только Марья меняла правила под себя.

Девушки же ощущали себя полными дурами, что было не далеко от истины. Им следовало притвориться глухонемыми, всяко было бы лучше, чем сейчас.

Ада поняла это совершенно ясно, наблюдая, как волчица восседает среди оборотней. Те красуются перед ней, развлекают, стараются быть ближе и отодвинуть подальше соперников. В лидерах были естественно Матис с Ральфом, они примостились с двух сторон от Марьи и усиленно добивались ее благосклонности. Ее блестящие черные глаза гипнотизировали и подавляли волю. Оборотни были готовы выполнить любое ее желание, даже отодвинув в сторону свои собственные.

Они сидели у костра, ели жареную дичь, еще недавно бегавшую по лесу. К счастью, о троих несговорчивых трофеях пока не вспоминали. Марья узнала, что Матис поспорил на Адину девственность, и несмотря на это мило ему улыбалась, позволяла брать себя за руки, смеялась шуткам. Узнала, что охранники хотели взять девушек силой, и посылала им загадочные, кажущиеся нежными, взгляды, одобрительные чувственные улыбки. Это было не то, что предательство по отношению к трем девушкам. Это была полная и открытая демонстрация, кто с кем, и против кого.

Нелет находилась рядом и тоже мило щебетала, ее окружали лисы и молодые рыси. Она позволяла им гораздо больше, чем старшая и более умелая подруга. Нелет давала себя обнимать и гладить обнаженные плечи, свободно прижималась то к одному, то ко второму, то к третьему оборотню. Горячие молодые самцы не сдерживали порывов.

Жар костра, вкусная еда и две веселые доступные самки под боком, — воины были счастливы. Они наконец расслабились и строили в голове далекоидущие планы. Мысли о смолгах отошли на задний план и опасность уже не казалась такой осязаемой.

Из всей компании серьезными оставались только Генрис и Эрик. Первый молча всматривался в темноту леса и время от времени одергивал слишком громогласных оборотней. Волк стоял неподалеку и подпирал спиной мощный ствол каштана, руки в карманах, темный непроницаемый взгляд устремлен в сторону Марьи.

Этот взгляд был тяжелым и страшным, в нем было столько всего намешано. Там горели самые, казалось бы, несовместимые эмоции. Горели мощно, всепоглощающе, сжигая все вокруг, кроме объекта на который направлены. Они сжгли изнутри самого Эрика. Ненависть, жажда убийства и другая жажда, схожая с одержимостью. Нежность, болезненная ласка с которой воин следил за каждым движением Марьи, за каждым поворотом головы, шевелением губ, скольжением длинных черных прядей по обнаженной коже.

Дерево, на которое облокачивался воин, росло близко к фургону, прямо напротив обзорной щели. Ада видела мельчайшие детали на лице и в фигуре воина, — напряженные плечи, стиснутые челюсти, трепещущие крылья носа. Эрик походил на натянутую до предела струну. Поразительно, что ему удавалось до сих пор неподвижно стоять. Такой выдержке можно было позавидовать, полезное качество.

Ада непроизвольно обхватила себя руками, унимая дрожь. Она задерживала дыхание все то время, что глубже и глубже погружалась в черный взгляд оборотня. Смогла выдохнуть только, когда Несса нечаянно ее толкнула.

Эрик смотрел не на Аду, и это было для нее счастьем. Хоть одна беда выбрала своей жертвой не ее. Быть причиной и целью такого взгляда, без всяких сомнений, безумно опасно и безумно страшно. Будоражаще, так, что даже будучи просто сторонним наблюдателем, все волоски на теле вставали дыбом, а животные инстинкты вопили 'спасайся, беги!'.

Больной, одержимый, чувства бушевавшие в Эрике были для Ады сравнимы со смертельной болезнью. И никакой дар не поможет избавить волка от них.

После своевременного толчка Лисички, Ада смогла перевести взгляд на группу у костра. Приглушенный гомон мужских хриплых и низких голосов, разлетающиеся от воинов, словно огненные искры от костра, искры возбуждения. Атмосфера в чем?то первобытная, в оборотнях все больше проступало их звериное, примитивное начало. Огонь, самцы и самки, голый камень, лес и темное высокое небо над головами.

Марья, с легкой улыбкой на губах, слушала тихий шепот Ральфа и водила острым ноготком по его колену. Ее стройная нога тесно прижималась к бедру оборотня, он трепетал. Нелет увлеченно целовалась с Марти, тем самым, который два дня назад набросился на Нессу в лесу. Рядом переговаривались и нетерпеливо ерзали другие воины, в их числе и Райнис. Видимо, они дожидались своей очереди. От Марьи их всех оттеснили два более сильных соперника, поэтому они с особым усердием обступили бедную Нелет.

Ада смотрела во все глаза, напряжение нарастало. Ткань, скрывающая ее и лисичек от действа снаружи, была тонкой и ветхой. Это была не преграда, а ее видимость. Иллюзия, что раз тебя не видят, то ты в безопасности. Девушка на мгновение оторвалась от наблюдения и с тревогой оглянулась на Ханну с Нессой. Старшая сестра тоже подглядывала в щелку немного поодаль, предпочитая оставаться в курсе происходящего. Младшая молча перебирала свои карты. Плохая привычка, прятать голову в песок.

— Ада, — позвала Ханна, — похоже, что поведение Марьи и этой второй волчицы нам все же наруку?

— Не спеши с выводами. Ночь длинная… — Ада снова прильнула глазом к прорехе. И вовремя, Эрик вынул сжатые в кулаки руки из карманов и отстранился от дерева. Натянутая струна дрогнула и завибрировала, как бы только не оборвалась.

— Тебе не показалось, что Марья избегает волка? Совсем не смотрит на него, в то время как он, глаз оторвать не может? Что?то есть между ними, точно говорю, — Ханна шептала запальчиво, она увлеклась происходящим снаружи как постановкой в бродячем кукольном театре. И немного забыла, что и сама одна из марионеток. Просто, пока остается незадействованной в спектакле, тихо ждет своей очереди сидя в коробочке.

— Если она сторониться, то нам наоборот, надо держаться ближе к нему… Вот это точно.

Матиса отозвал к себе Генрис. Неохотно, а вернее сказать, с огромным неудовольствием и злостью, воин стремительно поднялся и пошел к предводителю. О чем они говорили, было не разобрать, но Матис становился все мрачнее. Он возбужденно тяжело дышал и угрюмо оглядывался на оставленную в обществе Ральфа, Марью.

Эрик отошел от каштана, повел плечами, разминая мышцы. На мгновение прикрыл глаза, с усилием, как будто пытаясь успокоиться или загнать вглубь себя отражающиеся в глазах чувства. Не смотреть на Марью у него получилось ровно две секунды. Медленно, явно сдерживая себя, прошел к костру и уверенно сел на освободившееся место сбоку от волчицы.

Ральф резко выпрямился, замолчав на полуслове, и зло уставился в глаза волка. Оба напряженные, соперники не моргали и не отводили взгляда в сторону, тем более не опускали взгляд вниз. Ни один из них ни на миллиметр не дрогнул. Зеленые рысьи и карие, почти черные при свете костра, глаза волка, вели нешуточный бой. Лицо Ральфа стало постепенно искажаться и принимать звериные черты, он подался вперед, на руках удлинялись когти. Эрик оставался неподвижным, только черный зрачок полностью скрыл радужку глаз. С неподвижного лица смотрели две черные бездны, а в груди волка зарождалось низкое угрожающее рычание.