Трофеи берсерков (СИ) - Мурри Александра. Страница 62

Он ничем не может помочь брату.

В лечебнице, за заваленным травами и снадобъями столом, Иду вдруг скрутила невыносимая боль. В солнечном сплетении, под жгущим раскаленным железом медальоном.

С памятной ночи прошло три дня. Долгожданный день Выбора, праздник Духа Рода, на этот раз совсем не праздничный. Скорбный, промозглый, пустой.

С моря дует сильный ветер, солнце кажется далеким и холодным, оно не греет. Улицы Йонви непривычно тихие и безлюдные. Слишком многие не дождались этого дня, остались на сожженном поле, среди скал и обгоревших черных деревьев и таких же черных тел смолгов. Смерть ликовала, снова. Земля оборотней дает ей много крови, много и часто.

Лишь малая часть берсерков вернулась. И совсем крохотная доля из них вернулась целыми и невредимыми. Среди таких удачливых Велислав и Дарко. У Бориса сильно повреждена нога, скорее всего, до конца ее будет не исцелить. У Олега, Ника и нескольких других парней, знакомых Иде с заставы Колина, по всему телу ожоги. И также нельзя уверенно утверждать, что регенерация и мази помогут избавиться от шрамов. Миша не вернулся.

Дениса принесли на себе Слав и Керт, он был без сознания, полностью истощен. В нем не осталось ни капли магии или силы. Два дня в забытье и жаре. И несмотря ни на что, Ида плакала не от горя, а от облегчения, — ран от зубов смолгов на нем нет.

Ида рыдала и лечила, шептала, как сильно любит, и ругала, гневалась. Денис говорил, что ему нравится, когда она его лечит? А вот сама Ида ненавидит это. Ненавидит раны и ожоги на его теле, изуродованную кожу, сочащуюся из порезов кровь. Ненавидит. До рвоты, до рези в собственном желудке.

Ненавидит смолгов, убитого Эрвина, Ханнеса. Ненавидит себя за слабость и страх. Куда подевались ее опытность и сноровка? Уверенные, отточенные многолетней практикой движения? Почему так невыносимо сложно выхаживать близких? Да какой там лекарь?! Она истеричка, да и только.

Вспоминая ту ужасную ночь неизвестности и горя, и самое кошмарное утро, когда столь многие, кого ждали, не вернулись, Ида содрогалась от вновь накатывающего страха. Если бы не Ян и подруги, вряд ли она смогла кого?то лечить. И ее дар оказался бы бесполезным. Руки тряслись как у припадочной, глаза ничего из?за слез не видели.

Дмитрий часто заходил к брату. После всего случившегося, как одержимый опекал Дину и Дена. Единственных, кто выжил из его семьи, и кого он не собирался терять, ни за что на свете. Он ожесточился и еще больше замкнулся в себе, предпочел в одиночку нести бремя вины. Общался сугубо по делу, взвалил на себя всю ответственность за отлаживание дел в клане, за безопасность Йонви, за похороны. За предстоящую казнь главы рысей.

Остатки смолгов разбежались по лесам или ушли дальше, за Серые горы. Без своих альф и без направления Говорящего, они снова превратились в хищное бестолковое стадо. Сильно ослабленное, на грани вымирания. И этот процесс нельзя пускать на самотек. Здоровые воины вновь оставляли Йонви и уходили добивать противника. Берсерки не повторяют своих ошибок.

Ночь Выбора все еще не по — весеннему холодная. Несмотря на скорбь по погибшим, ритуал в Священном лесу состоялся. Счастье, приправленное горечью. Любовь, которая приносит свет в кромешную тьму. Тепло, что помогает перенести боль утрат. И тоска тех, кто свою пару в этом Выборе не нашел.

Эпилог

На берегу у моря цветет вереск. Среди сосен и серых огромных камней, на корточках сидит молодая женщина. Соленый ветер треплет ее светлые, с искрами рыжинки, волосы. Ида нетерпеливо заправляет мешающие пряди под воротник и продолжает аккуратно выискивать между коряг, сиреневых, немного колючих кустов, и прочей травы, хрупкие ростки Красного корня.

Времени для сбора все меньше и меньше, а нужное количество до сил пор не набрано. Когда стемнеет, Денис придет ее искать. А когда найдет, не слушая возражений утащит домой. Не заботит его, что чрезвычайно полезное растение цветет всего ничего. Не волнует, что Красного корня требуется запастись как следует, потому что считай ни одно снадобъе не обходится без этого ингредиента. Если муж закончил свои дела с братом и Борисом, как только сам освободился, так и подавай ему жену дома. Сию же минуту, да.

Ида тихо ворчала и украдкой улыбалась сама себе, ветру и морю. Мысли о муже всегда вызывали улыбку. Девушка замирала и мечтательно вглядывалась в даль. Проходило несколько минут, а то и больше, прежде чем возвращалась в реальность. Ида как лекарь не знала, что это за хворь. Ханна, смеясь, говорила, — симптомы любви.

И не проходит ведь! Ида вот уже три года «страдает» от этих «симптомов». Во всем Денька виноват.

Сегодня помощников, кроме вездесущего Клыка, в ее поход по побережью не вызвалось. У Нессы последние экзамены и она готовиться как одержимая, желая доказать всем и вся, чего на самом деле стоит. Хотя, всем и вся, явное преувеличение. Прежде всего, конечно, Борису, имевшему как?то неосторожность обозвать Лисичку глупой вертихвосткой.

У него, безусловно, были причины для подобных заявлений, Несса сама спровоцировала бера на обидные слова. И это притом, что вывести из себя всегда уравновешенного и спокойного Борю, мало кому под силу. Но Лисичка справилась, и теперь они оба с переменным успехом доставали друг друга и непонятно что доказывали. Активисткой в их противостоянии всегда была Несса. Борис терпел, молчал и шел выпускать пар на тренировочные площадки.

Ханна мучается сильнейшим токсикозом, гоняя бедного Велислава то за селедкой, то за яблоками, то ей вдруг посреди ночи брусники захочется. Эта пара никогда не скучала, и окружающим не давала.

Чего только стоили их тренировки в первые два года совместной жизни. Бой рукопашный перемежался со словесными атаками, и как правило, заканчивался победным, или не очень, бегом в сторону их дома. Бежал Слава, Ханна болталась на его плече. Мирились ли они, или продолжали спорить, подробности, к счастью, оставались за плотно закрытыми дверьми.

Нелет с детьми гостит у Эрика и Марьи в клане волков. Подруги остались подругами, но уже без всяких условий и сделок. Их дружба прошла нелегкие испытания.

Дина сперва уехала вместе с Марьей, но и от волков вскоре ушла дальше и теперь путешествует одна. От девушки не было вестей уже около месяца, что вызывало немалую тревогу и гнев ее братьев. Только Шнурс заступался за молодую берку, защищал ее право на самостоятельность и свободную жизнь. Иде искренне жаль Дину. Нежный цветок после смерти родителей покрывался стальным непробиваемым панцирем и острыми шипами. В отличие от Иды, которая свои броню и шипы, похоже, совсем растеряла.

В ее реальности, в выстроенном вместе с мужем мире, безопасно. Они все для этого делают.

Заходящее солнце зажигало все больше рыжих искр в ее волосах, а корзина рядом медленно, но верно, наполнялась тонкими бордовыми стеблями. Шепот травы и волн заглушили приближающиеся шаги. Ида обернулась только, когда услышала радостный возглас:

— Мама! — К ней неуклюже бежал черноволосый кудрявый мальчик. — Мы помогать плишли!

Задумалась и не услышала такого медведя?! Или его нес на руках как всегда бесшумный и ловкий папа? Ден шел за сыном, серьезный, но хитрые разноцветные глаза и не пытаются скрыть веселья. Ден всегда знает, как быстрее заманить любимую домой.

— Подождите чуть — чуть, а? Я дособираю и пойдем, — Ида пыталась отстоять право на собственные дела, но как всегда, не особенно успешно.

— Нам все нипочем! Мы и подождем и поможем, и грядки проредим, если надо.

— Ага! Что нужно делгать?! Ма, покажи, какие нужно? — цепкие ручки уже тянулись к корзине.

Из вредности Ида решила все?таки показать, какие именно растения требуются. Предварительно спрятав полную корзину на высокий камень, чтобы сын не разорил уже набранное. Это он запросто, в таких делах Марек, несмотря на нежный возраст, большой умелец.

Через пятнадцать минут родители ухохатывались, разбирая принесенный сыном скарб. Главным из всего многообразия был обиженно сопящий хорек, которого Марек крепко прижимал к груди.