9 ноября - Гувер Колин. Страница 11

- Это правда, - отвечает Бен.

Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на губы, которые произносят эти ненавистные слова.

Пытаюсь успокоить дыхание, но оно практически останавливается, когда пальцы Бена убирают с моего лица прядь волос. От неожиданного физического контакта я еще сильнее жмурюсь. Чувствую себя идиоткой из-за того, что не могу заставить его уйти, или хотя бы вытолкнуть из гардеробной. Но по какой-то причине, я не могу ни двигаться, ни говорить. Или просто дышать, если на то пошло. Бен убирает волосы с моего лба и пропускает их сквозь пальцы, отчего мое лицо полностью открывается.

- Ты отрастила волосы, потому что не хочешь, чтобы люди увидели больше. Носишь длинные рукава и рубашки с воротником, думая, что это поможет. Но это не так.

Его слова превращаются в кулаки, и бьют меня прямо в живот. Я отдергиваю лицо подальше от его рук, но продолжаю держать глаза закрытыми. Чувствую, что могу снова расплакаться, и я уже сполна наплакалась из-за одной тупой годовщины.

- Люди не чувствуют дискомфорт, когда смотрят на твои шрамы, Фэллон. Им дискомфортно, потому что, когда они смотрят на тебя, ты даёшь им понять, что смотреть на тебя это неправильно. И поверь мне, ты одна из тех, на которых люди хотят глазеть.

Я чувствую, как его пальцы прикасаются к моему подбородку и вздрагиваю.

- У тебя самые невероятные черты лица. Понимаю, что это странный комплимент, но это правда.

Его пальцы оставляют след на моей челюсти и скользят вверх по подбородку, пока не касаются моих губ.

- И твои губы. Мужчины смотрят на них, потому что хотят узнать каковы они на вкус, а женщины смотрят из зависти, потому что, если бы у них были губы такого же цвета, им бы не пришлось пользоваться помадой.

Я издаю нечто среднее между смешком и стоном, но по-прежнему не решаюсь открыть глаза. Стою одеревеневшая, гадая, где окажется его следующее прикосновение. Что он собирается сказать ещё.

- И я только однажды встречал в своей жизни девушку, у которой были такие же длинные и красивые волосы, но я тебе уже говорил об Абите. И к твоему сведению, она и в подметки тебе не годится, за исключением мастерства в поцелуях.

Чувствую, как Бен поднимает руку и убирает мои волосы за плечо. Он стоит достаточно близко, чтобы видеть, как вздымается и опускается моя грудь. Но Боже, мне вдруг становится так тяжело дышать, будто я нахожусь на десять тысяч футов выше уровня моря, чем находилась пять минут назад.

- Фэллон, - зовет он командным тоном, и берет меня за подбородок, приподнимая его. Когда я открываю глаза, он гораздо ближе, чем я представляла. Бен сердито смотрит на меня сверху вниз.

- Люди хотят смотреть на тебя. Поверь, я один из них. Но когда в тебе все кричит: "Отвернитесь", люди делают именно это. Единственный человек кто заморачивается из-за нескольких шрамов на твоём лице, это ты.

Мне так хочется верить ему. Если бы я только могла поверить всему что он говорит, может тогда бы моя жизнь значила для меня гораздо больше, чем значит сейчас. Если я поверю ему, то может, перестану так сильно нервничать из-за мысли снова пойти на пробы. Может, я смогу сделать то к чему меня так призывала мама, выяснить кто я на самом деле. Смогу быть честной с самой собой.

Черт, да я даже одеваюсь не для себя. Я ношу то, что на мой взгляд, люди предпочтут видеть на мне.

Взгляд Бена перемещается на мою рубашку, и на этот раз я замечаю, что его легкие втягивают воздух с таким же усилием, как и мои. Он протягивает руку к верхней кнопке моей рубашки и щелчком открывает её. Я резко вдыхаю. Бен не отрываясь смотрит на мою рубашку, а я на его лицо. Когда он переходит ко второй кнопке, могу поклясться, что слышала, как сбилось его дыхание.

Я не знаю, что он делает и я в ужасе от того, что ещё чуть-чуть и Бен станет первым человеком, кто увидит, что скрывается за этой рубашкой. Но хоть убейте меня, я не могу найти слов, чтобы остановить его.

Открыв вторую кнопку, он переходит к третьей. Но перед тем как её расстегнуть, глаза Бена встречаются с моими, и я вижу в них тот же страх, что испытаю сейчас сама. Мы неотрывно смотрим друг на друга до тех пор, пока Бен не доходит до последней кнопки. Все они расстегнуты, и я опускаю взгляд. Вижу, что оголён лишь кусочек моей кожи в районе пупка, поэтому пока не чувствую себя обнаженной. Но это очень скоро произойдет, потому что Бен медленно подносит руки к рубашке. Прежде чем он переходит к следующему шагу, я снова сильно зажмуриваю глаза.

Я не хочу видеть выражение его лица, когда он увидит, как сильно обгорело моё тело. Почти вся левая половина, если быть точнее. То, что он видит на моей щеке всего лишь малая часть по сравнению с тем, что скрывается за одеждой.

Чувствую, как моя рубашка распахивается и чем больше моего тела обнажается, тем сложнее сдержать слезы. Это самый неподходящий момент, когда я не могу справиться с эмоциями, но думаю, для слез не существует определенного времени.

Я слышу его тяжелое дыхание и резкий вдох, как только моя рубашка полностью раскрывается. Мне хочется вытолкнуть его из гардеробной, закрыть дверь и спрятаться. Но это именно то, чем я занималась последние два года. И по необъяснимым причинам, я не прошу его остановиться.

Бен медленно стягивает с меня рубашку. Тянет вниз до тех пор, пока она не падает на пол. Чувствую прикосновение его пальцев к моим рукам, но я слишком смущена чтобы двигаться, точно зная, что именно он сейчас видит.

Он ведет пальцами вверх от запястий, и по моей щеке стекает первая слеза. Однако, моя слеза его ничуть не смущает. Практически по всему телу меня пробирает озноб, пока Бен продолжает вести пальцами до предплечья. Но на полпути к плечам, Бен останавливается. Я до сих пор не решаюсь открыть глаза.

Я чувствую прикосновение его лба к моему и слышу, что он дышит так же тяжело, как и я, и это единственный факт, который дает мне ощущение комфорта в данный момент.

Мой желудок тревожно сжимается, когда его руки ложатся на край моих джинс.

Мы заходим слишком далеко.

Слишком далеко, слишком далеко, слишком далеко, но все на что я способна, это сделать длинный глубокий вдох и позволить его пальцам расстегнуть пуговицу моих джинс, потому что наравне с желанием остановить его, меня не покидает чувство, что Бен раздевает меня не для получения удовольствия. Не уверена, что он делает, но я слишком неподвижна, чтобы спросить.

Дыши, Фэллон. Дыши. Твоим легким нужен воздух.

Его лоб по-прежнему прижат к моему, и я губами чувствую силу его дыхания. В моем представлении, сейчас он широко раскрытыми глазами наблюдает за своими руками, расстегивающими молнию джинс.

Закончив с молнией, Бен всовывает руки под джинсы, и делает это так небрежно, что я начинаю верить, будто его действительно не беспокоит то, что он прикасается к моим шрамам. Бен стягивает с меня джинсы, и одновременно сам медленно опускается вниз. Его дыхание движется вниз по моей коже, пока он не останавливается на уровне живота, однако он ни разу не прикоснулся к коже губами.

Когда джинсы оказываются у моих ног, я перешагиваю и избавляюсь от них.

Понятия не имею, что произойдет дальше. Что будет дальше? Что. Будет. Дальше?

Мои глаза все еще закрыты, и я не знаю стоит ли он сейчас на коленях или уже ушел.

- Подними руки, - приказывает Бен.

Его грубый голос звучит так близко, что я вздрагиваю от испуга, и невольно раскрываю глаза. Бен стоит прямо передо мной и держит в руках платье, которое недавно отбросил на пол.

Я смотрю на него и встречаюсь с взглядом, который абсолютно не ожидала увидеть. Его глаза неистово горят, как если бы он сдерживается из последних сил, чтобы не сорвать с меня оставшееся белье.

Бен прочищает горло.

- Пожалуйста, подними руки, Фэллон.

Я поднимаю, а он надевает мне на голову платье, и просовывает руки в рукава. Тянет ткань вниз, пока моя голова не высовывается, после чего расправляет складки на моих изгибах. Когда платье наконец на месте, Бен берет прядь волос и откидывает их за спину. Делает шаг назад и оглядывает меня с ног до головы. Он снова прочищает горло, но голос все равно хриплый.